Золотой ключик. Не всем открывается дверца в новую столичную жизнь

Видеть Юлю Реутову рад, кажется, почти каждый сотрудник офиса. Секретарша готовит к ее приходу кофе, администратор — график съемок, а фотограф — новые снимки, которые украсят оставшееся пространство на стене. Хотя уже и сейчас кажется, что снимков больше, чем стен, — с каждого свободного метра пространства на сотрудников смотрит улыбающаяся Юля — в полете, на земле, на сцене в блестящем платье.

За дверью раздаются шаги, и в комнату в облаке духов влетает сама Юля. Первым делом она открывает окно — в кабинете до сих пор пахнет благовониями: тут буквально несколько часов назад занимался йогой ее босс и по совместительству любимый по имени Лаки Ли, владелец крупнейшего ночного клуба в столице. Его учитель — легендарный индийский йог.

— Лаки работает только с лучшими, — поясняет Юля.

Когда-то она и сама занималась с лучшим йогом, но сейчас на это времени нет. Миловидная блондинка, уроженка украинского Луганска, просто нарасхват в столице, ее с радостью ждут промоутеры на вечеринках, а артисты приглашают сняться в своих клипах. У девушки большая квартира в центре Москвы, спальня с кроватью размера кинг-сайз и дорогая иномарка — «лучшая», — уточняет Юля.

Устроившись на работу в ночной клуб, Юля вставила себе лучшие грудные импланты, и Лаки Ли тут же отдал ей лучший номер, в котором девушка одновременно парит под куполом, спускается вниз на пилоне и садится на шпагат. В большом городе девушка почти полностью избавилась от всех провинциальных комплексов и страхов. За исключением одного.

— Я до сих пор боюсь гулять по спальным районам, — признается она. — Так и не нашла в себе силы съездить на юг Москвы, где жила до тех пор, пока все не изменилось.

ВЫТОЧИТЬ СЧАСТЛИВЫЙ КЛЮЧ

Маленький магазинчик в Северном Бутове — настоящая интернациональная община. С одной стороны торгует Азиза — азербайджанка, напротив стрижет украинка Даша, а у самого входа ремонтирует обувь армянин Сергей Ходжаян. В пятиметровую комнатушку — каморка папы Карло и то была больше — он вместил три станка — для ключей, для набоек на обувь и самый необычный — для кожи.

— Он полностью ручной, — с гордостью показывает хозяин станок. — Я купил его с рук у одного китайца с первых заработанных денег.

В Москву Сергей приехал семь лет назад из Чаренцавана, небольшого армянского городка, где он вместе с товарищами торговал косметикой. Свое дело бросил, когда у него серьезно заболел отец. Сергей вернулся в деревню, где помогал отцу с подсобным хозяйством. А когда родители умерли, он решил перебраться в Москву к двоюродному брату, который в то время владел небольшим бизнесом — точкой по ремонту обуви. Брат помог ему с документами и с жильем.

— Надо было что-то делать, — рассказывает он, надевая кожаный сапог на ось чудо-машинки. — А в Армении у меня к тому времени уже ничего не осталось.

За год жизни у брата Сергей научился мастерски точить ключи и, накопив денег, съехал и открыл свою точку: «негоже на чужих крыльях жить». Впрочем, свои раскрыть у него пока еще тоже не получилось.

— Денег здесь все равно не заработаешь, — говорит он, — весь заработок аренда съедает, а трудиться приходится с самого утра без выходных.

Вечером времени хватает только заварить кипятком пластмассовую лапшу — не чету маминой ариште — и забыться тяжелым сном без сновидений до утреннего звонка будильника.

Первые выходные за несколько лет у Ходжаяна случились аккурат перед новогодними праздниками — в магазине замкнуло проводку, и помещение загорелось. Сгорело все — и прилавки Азизы, и зеркало Даши, и стены Сергея. Правда, станки остались, слава богу.

— Я вообще верующий человек, — продолжает Сергей, принимаясь за второй сапог. — Только вера и дает мне силы все выдержать.

С проходящими посетителями обувщик всегда здоровается, так было принято в его родном городе, а хорошими традициями нужно делиться. Это в Чаренцаване московские привычки, может, не прижились бы, а Москва, по мнению Сергея, вовсе не чужой монастырь, а общий — тут любому своему уставу место найдется. Впрочем, эта «многоуставность» заставляет людей скрывать чувства и намерения, чтобы не выдать их случайно «иноверцу», а своих в большом городе еще поискать надо! Вот от этого и люди здесь такие замкнутые.

— Правильный настрой притягивает хороших людей, — рассуждает мастер. — Я позитивный по жизни, поэтому и хороших людей вокруг меня много! А может, мне просто везет.

Семья у «везунчика» осталась в Чаренцаване, у него пока нет средств содержать ее здесь. Впрочем, Сергей уверен, что скоро все изменится, — один из выточенных им ключей откроет дверь в волшебную страну за нарисованным камином.

— Я хочу создать еще несколько мастерских, — делится он. — Надеюсь, что в этом году это уже получится. Я ведь так долго уже тружусь! Бог Сергея всегда помогает трудолюбивым и усердным. Впрочем, по мнению мастера, другим в Москве и не выжить.

— Москва — город для работящих, — говорит он. — Тут всюду жизнь! С утра встаешь — и завертелось! А в Армении жизнь — как густой кисель, в котором я боюсь увязнуть навсегда. 

■

По мнению психолога-консультанта по самореализации Евгения Колесова, уезжая с малой родины, нужно представлять, для чего это нужно.

— Начать нужно с вопроса: «А что я могу сделать в Москве, чего не могу осуществить дома?» — считает он. — Если человек не пригодился там, где родился, то где гарантия того, что он нужен кому-то на чужбине? Москва — это не теннисная пушка, безлимитно раздающая шансы, как резиновые мячики. Ее, скорее, можно сравнить с кофейным автоматом, наливающим кофе в обмен на монетку. Вот эта монетка — тот самый минимум личных возможностей, которые город поможет откалибровать и улучшить.  

Устроившись на работу в ночной клуб, Юля вставила себе лучшие грудные импланты, и Лаки Ли тут же отдал ей лучший номер, в котором девушка одновременно парит под куполом, спускается вниз на пилоне и садится на шпагат / Фото: Из личного архива Юлии Реутовой

СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ

С Уильямом Ламберти мы встречаемся за столиком в его ресторане на Патриарших прудах. Проворные официанты тут же несут шефу кофе — без сахара и с тонкой молочной пенкой — совсем не отличить от итальянского, который ему по утрам готовила бабушка.

К слову, смуглый, кареглазый и бородатый Ламберти напоминает скорее араба, нежели итальянца. И первое время ему в Москве, где люди с подозрением относятся к «понаехавшим восточным парням», было непросто. Тем более что Ламберти приехал на работу по приглашению одного из рестораторов в 1996 году.

— В Химках, где я жил, тогда было всего четыре дома, — рассказывает он. — Зато там работал первый «Макдоналдс». Это было единственное место, где можно было перекусить ночью.

Впрочем, отчаянного итальянца, еще в 14-летнем возрасте решившего уехать из родной сицилийской деревни, трудностями было не напугать. Он не заметил даже отсутствия солнца, на которое жалуются поголовно все «понаехавшие »: все дни проводил на кухне, где готовил завтраки и ужины для столичной светской публики. Вечером ехал из центра в ставшие уже родными Химки для того, чтобы с самого утра начать все сначала, и, похоже, сам не заметил, как стал шеф-поваром. Ну а потом все закрутилось: встреча с русской красавицей, первый ребенок, первый собственный ресторан, второй ребенок, второй ресторан, третий ребенок, ну и так далее… За прошедшие двадцать лет Уильям обзавелся влиятельными друзьями, буржуазным лоском и правильным произношением — его русский прекрасно понимают миллионы россиян, наблюдающих за его участием в телевизионных шоу. А сам Ламберти научился понимать москвичей еще до того, как в совершенстве овладел языком. Уверяет, что русская душа для него вовсе не загадочная.

— В русском менталитете нет представления о том, что такое будущее, — объясняет он. — Вы живете сегодняшним днем, потому что не знаете, что будет дальше.

Впрочем, такой специфический взгляд на вещи порой приносит прекрасные результаты: ведь если не требовать от будущего слишком многого, то в какой-то момент оно сможет приятно удивить. Именно это и случилось с Ламберти.

— За то время, что я здесь живу, изменился как город, так и люди, — говорит он. — В Москве очень открытый менталитет, по сравнению с которыми европейский кажется ограниченным и «деревенским».

Узость взглядов — главная, по мнению ресторатора, проблема итальянцев, приезжающих в другую страну.

— На новом месте они хотят создать свою же колонию и каждый раз возвращаются, поджав хвост, — говорит он.

Впрочем, психолог Дмитрий Еремеев уверен, что в «колониальном» мышлении заключается проблема не только итальянцев, но и многих других «понаехавших».

— В большом городе успеха добиваются только те, кто готов меняться, — уверяет он. — Это люди с гибкой психикой, способные, что называется, «переобуться в воздухе» тогда, когда это нужно, подстраиваться под события и эмоциональные состояния окружающих людей.

ЛУГАНСКАЯ «ЗОЛУШКА»

Украинка Юля Реутова покоряет Москву во второй раз. Первый раз не сложился, возможно, потому, что «покорительнице» было всего 10 лет.

— Мой отец в Луганске был бизнесменом, наша семья считалась преуспевающей, — рассказывает Юля. — Я с детства учила языки и занималась художественной гимнастикой…

А потом все рухнуло: отца Юли подставили партнеры, и с бизнесом пришлось распрощаться. Семья осталась без средств к существованию. Переезд в Москву, город больших возможностей, где у матери Юли жила сестра, казался семье единственным выходом из ситуации.

— Я до сих пор с ужасом вспоминаю те времена, — ежится Юля. — Мы с родителями и еще семь человек, также приехавших на заработки, жили в однокомнатной квартире тети, спали все на полу. Мама сразу устроилась торговать на рынок, а у папы не сложилось с работой — в Москве он оказался никому не нужен, поэтому начал пить, а после этого — бить маму.

Впрочем, гимнастику девочка не бросила — каждый день после школы ездила заниматься на другой конец города, правда, костюмы ей покупали тренеры — денег у семьи тогда совсем не было. Все закончилось однажды утром, когда Юля обнаружила маму с разбитой головой — ночью ее снова избил отец. Лидия Реутова отправила дочку обратно в Луганск — к тете. Там она поступила в институт… и прошла кастинг в китайский танцевальный проект. Правда, умение крутить ленты ей там так и не пригодилось, вместо этого ей пришлось научиться раздеваться. Юля попала в кабаре.

— Я долго не могла с этим смириться, — рассказывает девушка. — Всю жизнь готовилась к другому, но… работа и деньги как-то перевесили все сомнения на чаше весов.

В какой-то момент танцовщица начала задумываться о том, что будет, когда контракт закончится. Возвращаться в Луганск не хотелось. На этом месте в голливудских фильмах обычно начинают играть фанфары, в болливудских — сыпаться лепестки роз с небес, а в китайских...

Впрочем, об этом Юля так и не успела узнать, ибо она встретила Лаки Ли!

— После шоу ко мне подошел мужчина азиатской внешности, — рассказывает она. — Он поздоровался, и я услышала русский акцент. Мы обменялись контактами, и он позвал меня гулять, а затем — в Москву!

Когда девушка отправила ссылки на профиль Ли маме, ту, кажется, ничуть не смутило, что новый знакомый дочери — владелец ночного клуба в Москве. Она в ультимативном порядке приказала Юле не маяться ерундой, а ехать за ним.

— Родители волновались за мою жизнь! — объясняет Юля. — Мама хотела, чтобы я хорошо зарабатывала и встретила достойного мужчину. А с первым пунктом в Луганске напряженка.

Впрочем, почивать на лаврах Юля не спешит.

— Жизнь в однушке на Каховке научила меня трезво смотреть на вещи, — уверяет она. — Если бы не эта «закалка», у меня, может, и сорвало бы крышу от счастья, что на меня свалилось. Но я считаю это наградой за то, что пришлось пережить. И если все опять изменится, я отряхнусь и снова пойду зарабатывать деньги. Куда? Да хоть в цирк, я не гордая, да и с чувством юмора у меня все в порядке.

■

Азербайджанка Азиза, соседка Ходжаяна, считает, что Москва — это соковыжималка.

— Если у тебя есть лимоны, город поможет сделать из них лимонад, — говорит она. — Если лимонов нет, Москва выжмет соки из тебя. Обратно уезжает тот, кто ждет, что ему для приготовления лимонада принесут еще и воду с сахаром.

■

Психолог Дмитрий Еремеев уверен, что от непоколебимых консерваторов город, как правило, избавляется — это противоречит его внутреннему духу. Большой город — фарватер изменений в стране. Он запускает волну, меняющую общество. Именно поэтому принципиальным людям здесь бывает трудно.

— В мегаполисе нужны не принципы, а цель, которая оправдывает средства, — уверяет Еремеев. — И неизвестно, хорошо ли это или плохо. Хотя от этих категорий «понаехавшие» отказываются в первую очередь.

— Когда мне впервые пришлось раздеться, я впала в депрессию, — рассказывает Юля. — А потом просто приняла новые обстоятельства.

С ней согласен и Сергей Ходжаян.

— Люди всегда мечтают о легких деньгах, — говорит он. — Эта мечта питает цивилизацию тысячи лет. Правильно об этом мечтать или нет? Мне кажется, что ничего правильного или неправильного не существует.

Зато много столетий существует Москва — город для мечтателей, экстравертов и трудяг. В общем, для москвичей, независимо от того, приехали ли они в столицу вчера или живут тут с самого рождения.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Станислав Полесов, урбанист:

- Несмотря на огромное количество приезжающих, количество покидающих столицу тоже довольно велико. Согласно статистике, поток уезжающих из столицы на малую родину составляет приблизительно 20–30 процентов от тех, кто приехал. Условно их можно разделить на несколько групп. К первой группе относятся те, кто не смог трудоустроиться в течение нескольких месяцев. Они возвращаются сразу, как только деньги заканчиваются. Вторая группа — это люди, прожившие в Москве несколько лет и осознавшие, что их дальнейшее развитие и карьерный рост будут связаны с чрезмерно большими жертвами (количество таких людей возросло после кризиса). Третью группу составляют люди, прожившие в столице достаточно долго и по достижении преклонного возраста решившие вернуться домой к своим истокам.