Тост Сталина и слезы умиления

Впервые классовые ценности оказались потеснены этническими. Неужели партия и пролетариат перестали быть руководящей силой и отошли на второй план перед русским народом, достоинства которого превозносил Сталин?

О том, как поняли тост современники, нам не узнать. Рукоплескания и восторги - единственно возможная реакция. Но историки до сих пор предлагают различные толкования тоста Сталина, увязывая их с тайными замыслами вождя. Тем более, всплывают новые документы.

25 мая в газетах был опубликован отчет о торжественном приеме. Но лишь в 1990-е годы в архивах была обнаружена стенограмма тоста. Стало ясно, газетный отчет редактировался лично Сталиным, что доказывало важность, которую придавал вождь своему финальному тосту.

В газетном отчете содержались любопытные купюры. В тостах упоминалось 45 человек, но в газете остался только 31. Выброшены были тосты в честь Хрущева и Жданова. Наполовину был сокращен тост Сталина «Долой гитлеровский Берлин! Да здравствует жуковский Берлин!» Ни слова не было сказано о политработниках. Не был поднят, казалось, очевидный  тост за погибших и раненых. Никаких аналогий с Неизвестным солдатом или Бессмертным полком. В момент триумфа было решено чествовать тех, кто пережил войну и дошел до Победы.

Далеко за полночь тамада Молотов предложил сказать последний тост Верховному Главнокомандующему. Как учил Штирлиц, запоминается то, что сказано в конце. Застольная речь продолжалась полчаса. Ключевые слова: «Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение».

Сталин принадлежал к числу политиков, у которых каждое слово было взвешено и стояло на своем месте. Вождь противопоставил русский народ депортированным народам, которые способны на «осуждение власти», их набралось более десятка. В дальнейшем, так можно понять, Сталин собирался опираться на авторитет лично преданного ему русского народа, который проявил в войне былинные качества и сумел простить правительству признанные вождем ошибки.

Заздравный тост Сталина имел, если судить по дальнейшим событиям, репрессивный подтекст. Уважение к «русской идее» обернулось борьбой с космополитизмом, трансформировалось в травлю «низкопоклонства» перед Западом. Власть боялась, что советский солдат, со всем его терпением, увидел в Европе другую жизнь и начнет сравнивать ее с СССР.

Очень скоро Сталин жестоко наказал и тех, кто клюнул на удочку космополитизма, и тех, кто поверил в возрождение русской идеи. Суть «Ленинградского дела», по которому были осуждены десятки советских руководителей (председатель Госплана СССР Воскресенский и секретарь ЦК ВКБ(б) Кузнецов) состояла в намерении по примеру союзных республик создать Российскую компартию.

Фронтовик Александр Зиновьев, больше известный как философ, написал стихи о знаменитом тосте: «А истерзанный русский народ/ Умиления слезы с восторгом лизал».

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции