Михаил Левитин: «Черты Дон Кихота есть в каждом, кроме злодеев»

Пространство спектакля создал выдающийся художник Сергей Бархин. В интервью «ВМ» Михаил Левитин рассказывает о своей работе над постановкой романа Сервантеса.

- Михаил Захарович, думаете сегодня кому-то нужен спектакль «Дон Кихот»? Время сейчас, увы, не рыцарское.

- Понятия не имею. Наблюдая за тем, как спектакль играется, думаю: «Разве это может быть хоть кому-то не нужно?» А с другой стороны, улица такая бездумная, не желающая читать, размышлять. В нашем «Дон Кихоте» очень много юмора, нежности, доброты.

- Роман вряд ли кто-то будет читать. Хотя бы посмотрят спектакль и узнают о Дон Кихоте.

- Роман не прочитают, увы. Хотя фигуры Дон Кихота и Санчо Панса – самые популярные фигуры во всем мире. Нет личностей и образов более популярных для всего мира. Я искал равных им и… не нашел. Есть Дон Кихот и его оруженосец Санчо Панса, и точка. Мы предлагаем в спектакле мировоззрение Дон Кихота.

- Сегодня мало найдется людей, считающих Дон Кихота героем. Время внесло серьезные коррективы в понятие геройства.

- Мало кто захочет быть стариком, а будет каждый. Дон Кихот – старый человек, ведущий себя так, будто он молодой. Кому не хочется вести себя, как молодому, в старости? Поэтому и спектакль должен заинтересовать публику.

- В роли Дон Кихота - народный артист России Борис Романов. Почему на него пал ваш выбор?

- Романову – 77 лет, примерно столько же Дон Кихоту. Романов производит впечатление на каждого зрителя, кто даже не имел представления о Дон Кихоте. У него поразительное внешнее совпадение с рисунком Дон Кихота Доре, и к тому же у Романова есть все человеческие качества героя Сервантеса.

- Встречали ли вы в жизни человека, похожего на Дон Кихота?

- Черты Дон Кихота есть в каждом человеке, кроме отъявленных злодеев.

- Михаил Захарович, комфортно ли вашему театру на Новом Арбате? На первый взгляд, у вас – хоромы..

- Это временное помещение на Новом Арбате, в бывшем здании «Геликон-оперы», для нас удача. Мы должны были жить, как живут все бездомные театры, когда их дома забирают для строительства. У нас долго функционировала Малая сцена, и театр «Мастерская Петра Фоменко» предоставлял и предоставляет свою Основную сцену в любой свободный момент. Это было завещание Петра Наумовича, чтобы мне помогали всегда, и театр исполняет волю своего руководителя (с Фоменко мы дружили 40 лет). Но для меня жить подачками, урывками невозможно. И так случилось, что мне помогли получить это здание на Новом Арбате, на которое, замечу, претендовали многие. Мне очень нравится сцена, на которой раньше работал Александр Калягин и его театр «Еt Cetera», а до нас Дмитрий Бертман и «Геликон-опера». Хотя, скажу откровенно, это место требует особого репертуара, над которым мы работаем. На Новом Арбате мы поставили спектакль «Стакан воды», попасть на который очень трудно. «Дон Кихот» возник потому, что не мог не возникнуть. Признаюсь, что я хотел поставить «Дон Кихота» после того, как закончится ремонт в нашем историческом здании в саду «Эрмитаж».

- Разве между местом и театром есть взаимосвязь?

- Конечно. Новый Арбат, если можно сказать, - «разбойное», бойкое место. Здесь зарабатывают, одевают, кормят людей, развлекают. Вот на этом бойком месте мы расположились. И я строю репертуар с учетом нового расположения, выбирая порой неожиданные для меня названия, но точные для Нового Арбата. Поставил комедию Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского». В роли Кречинского – народный артист Евгений Редько – из труппы РАМТа. В «Свадьбе Кречинского» - тема денег и попытка самым диким образом их заработать - идеальная по интриге. Всеволод Мейрхольд говорил: «Если на улице сплошная слякоть и ливень, то из «Гамлета» несколько сцен надо выбрасывать, а когда мороз, другие не играть!». Для театра имеет значение погода, пространство, место действия.

- Если на Старом Арбате – легендарный театр Вахтангова, который точно никогда не приспосабливался к месторасположению, то авторскому театру «Эрмитаж», оказавшемуся на Новом Арбате, надо приспосабливаться к улице. Как же возникла такая дистанция между двумя Арбатами?

- Я не знаю. Москва развивается по своим особым законам и, как каждая столица, она – отдельная держава, сама по себе. Так же Нью-Йорк, хотя и не столица, но отдельное государство. И Москву нужно угадывать, к Москве нужно подстраиваться. Театр не может быть безразличен к тому месту, где играет. А мне всякие перемены только идут на пользу. Я люблю перемены. Казалось, я должен был быть повержен ремонтом театра, и в начале, конечно, было беспокойно (если подумать, за 170 лет существования театра «Эрмитаж» можно было бы дать сделать ремонт), но в настоящее время тревоги ушли, и я всем доволен. На Новом Арбате мне хорошо. Правда, уже начинает надоедать это бойкое место.

- Какая система – Станиславского или Мейерхольда вам ближе?

- Начнем с того, что Мейерхольд – верный ученик Станиславского. Незадолго до смерти у Станиславского спросили: «Какие режиссеры лучшие?». Константин Сергеевич ответил: «Я знаю только одного режиссера – Мейерхольда». Процитировав Мейерхольда, я процитировал великий русский театр, в который входит и Станиславский, и Мейерхольд – первый праотец, второй – его верный и оригинальный ученик.

- Говорят, что у вас очень непростой характер и что вы легко наживаете врагов?

- С годами мой характер становится лучше – терпимее. Для меня – хуже, потому что останавливает меня от движения – набирания скорости. Признаю, что за последние годы я отношусь к людям с большим пониманием. Правда, и раньше они были, скажем так, удовлетворены. А если и не были удовлетворены, то многое мне прощали. Тогда как сейчас им приходится меньше мне прощать.

- Удовлетворены своей деятельностью художественного руководителя театра «Эрмитаж»?

- До переезда у нас был очень высокий показатель заполняемости зала – 82 процента. Это не означает, что во главу угла я ставлю деньги, но актерам надо жить. И с этой задачей мы тоже справимся.

- Как вы относитесь к заявлениям художественных руководителей, в первую очередь, Олега Табакова, что его актеры зарабатывают очень хорошие деньги? В этот год конкуренцию мхатовским актерам по уровню высокой зарплаты составили вахтанговцы?

- Это разные существования. Что говорить об академических театрах, с огромной биографией? Олега Павловича люблю и он, кажется, относится ко мне нежно. Его курс построен на интересе публики к известным людям, и известные люди с удовольствием работают с ним. Помимо того, что он – Табаков, он еще прекрасный менеджер. По такому принципу работал и работает театр Ленком. Но разница в том, что Марк Захаров – блестящий режиссер. К сожалению, театр Ленком лишился своих лучших артистов – Олега Янковского, Александра Абдулова. Что касается театра Вахтангова, то с момента своего рождения он настолько известный, что и беспокоиться особо не надо (хотя в нем тоже есть свои проблемы, как у всех театров). Тогда как театр «Эрмитаж» - по сравнению с академическими театрами – новообразование. И никогда я не строил свою жизнь на телевидении, на кино,  а строил  на интересе к спектаклям театра. Я приглашаю на роли исключительно тех, кто мне нужен. Верю в силу театра. Не люблю телевизионных рекомендаций зрителю.

- В театре «Эрмитаж» - особенные артисты, которые владеют эксцентрическими жанрами. Кто, на ваш взгляд, талантливый артист? Как определить талантливого артиста?

- Давать определение таланту не буду. Артисты – это клоуны. Люди делятся на белых и рыжих и иногда делятся местами. Все люди – смешные и трогательные. Актеры нашего театра способны играть смешно и способны – трогательно. Идеал артиста – клоун. Идеал – Леонид Енгибаров. Еще больший идеал – Чарли Чаплин. Еще один из идеалов – Эраст Гарин.

- Если актер – клоун, то режиссер – кто? Неужели тоже клоун?

- Обязательно. Не бывает режиссера, который бы задумал создавать свой театр, не умея его самому сделать, в какой-то степени сыграть, на 100 процентов показать, но быть другим, чем хочет казаться. Надо быть тем, кто ты есть. Я – с детства клоун, и моя мечта им стать случайно не реализовалась. И эти случайные обстоятельства превратили меня в серьезного усталого человека, который сидит перед вами.

- Какой вы клоун: белый, рыжий или смешанный?

- Я рыжий безобразный клоун, который все выдержит, только чтобы пуститься в невероятные приключения и испытать ощущения, которые раньше не испытывал. Я нахожусь в поиске новых ощущений – беспрерывно. Всю жизнь мне отчаянно их не хватает. Казалось бы, видел-видел, было-было, сделал-сделал, поставил-поставил, и все равно мало. Поэтому благодарен судьбе, что она задала мне такую трудную задачу – сохранить театр в новых условиях. Правда, актеры пошли бы за мной даже в тьму-таракань за самые крошечные деньги. Благодарю Бога, что это так.

- Какое из ваших приключений было самым захватывающим?

- Мы были вторым театром после легендарного Камерного театра, который гастролировал в Латинской Америке, причем, кажется, на этом континенте не осталось ни одного места, где мы бы не играли. Сейчас даже не знаю, хочу ли я туда. Так долго и так часто там бывал! Латиноамериканцы разделили наши страсти, а мы – их страсти. Это географическое приключение театра. Лично я хотел бы чаще бывать на островах, но не там, где наши туристы, а на таинственных и неохваченных людьми островах. Но такие приключения требуют огромных денег, что плохо. А так хотел бы найти характер героя для новой книги, способный увлечь меня надолго. Что касается театра, хотелось бы проскочить юбилей как легкую встречу с близкими. Многих уже нет. Но они со мной.

- Никого из тех, кто дорог, не отпускаете?

- Не отпускаю. И они меня держат. Они не без удовольствия со мной.

- Продолжаете работать на канале «Россия Культура»? Какие премьеры с вашим участием ожидаются в новом году?

- На канале сделал четыре передачи цикла «Звезда бессмыслицы» про обэриутов: Хармса, Введенского, Олейникова. Хочу придумать новую авторскую программу.

- А в личной жизни есть пожелания?

- В личной жизни хочется, чтобы беспрерывно любили. Видите, на стене – сколько фотографий моих детей и внуков?!

- Вы были мужем одной из самых красивых актрис отечественного кино Ольги Остроумовой. Как вы думаете – насколько для женщины важна красота?

- Все мои жены – прекрасные. И нынешней жене я благодарен за то, что она родила мне любимую дочь Машу. Красота для женщины необходима. Только вот понятие красоты очень изменилось. То, что сегодня называют «красивой женщиной», порой просто не понимаю, недоумеваю. Время в этом плане сильно измельчало и претензий к красоте стало мало. Люди думают, что это красиво, тогда как на самом деле это не красиво, не та мощь, которая была красотой в определенные годы. В начале 20 века женщины были прекраснее. Но в мой молодой период женщины были намного красивее, чем сегодня, и вряд ли кто-то это будет оспаривать.

- Человеческий род измельчал?

- Люди в своих критериях небрежны, нетребовательны и уже говорят: «Ну, пусть хоть немножечко, хоть немножечко». Нормы красоты предлагают далеко не сведущие в этом люди. Не те люди предлагают критерии красоты. Они просто не знают – что было в мире, что есть. Посмотрите даже на конкурс красоты. Они все красивые, но я никогда в жизни не отличу одну от другой.

- Что вы думаете о нашем времени?

- Это не время в глобальном смысле, а некий промежуток. Я вижу одно – желание разбогатеть. Люди пользуются моментом, который серьезно затянулся.