Исчезающая наука

Владимир Мединский исходит из того, что история, конечно, не существует без фактов, но при этом «факты — это не только события», но «идеи и мифы — тоже факты». Также не существует «никаких «единственно верных» и «истинно научных» исторических концепций».

История всегда субъективна, и в ней неприменимы те же принципы, что в физике или геометрии. Заметим, что в советские времена за такие «смелые утверждения» гражданина, связанного с общественной или управленческой сферой, ждали бы крупные неприятности. Поскольку аксиомой считалось, что история — это «наука об обществе», основанная на марксистско-ленинской методологии и объяснении хода истории как последовательной смены общественно-исторических формаций (рабовладельческий строй, феодализм, капитализм, социализм и далее — вперед к коммунизму). Но в мире историков рождались и оригинальные подходы. Например, ставящие в основу не развитие «производственных сил» и «производственных отношений», а эволюцию культуры или технологий в узком понимании термина.

Собственно, с точки зрения культурологического подхода к истории, Мединский, утверждая (упрощенно), что миф — это тоже «исторический факт», вполне вписывается в такие концепции. Другой вопрос, что если встать на позиции абсолютного релятивизма (мол, все относительно), то получается, что миф (как «исторический факт») и факт в «старом понимании» — суть равноправны. Хорошо, допустим. Но тогда как быть с методологией? Марксистско-ленинская давала «общий знаменатель», с помощью которого можно было истолковать любое историческое событие. Сейчас «общего знаменателя» нет, пиши, что хочешь. Но в отсутствие всякой методологии получается, что любой, не подтвержденный надежными источниками, миф тоже имеет право на существование.

К примеру, история 28 панфиловцев, которая в реальной жизни в некоторых деталях отличалась от того, что было написано в учебниках истории. Мединский тут на помощь призывает «интересы государства». С этой точки зрения некоторым образом «приукрашенная» история героев-панфиловцев имела объективно столь же огромное значение для мобилизации народа на борьбу с нацистами, как и другие подвиги героев. И с министром в этом невозможно, кстати, не согласиться. По-человечески во всех случаях, когда речь идет о борьбе, скажем, нашего народа против агрессоров и завоевателей, любой нормальный человек как патриот будет «за наших». Однако «релятивисты» на это скажут: будьте последовательны, если «абсолютной истины нет», то мы имеем право писать про «вашу войну» все что угодно, и не надо называть это «фальсификацией». Что им на это возразить?

А то, что все-таки не каждый миф — факт. Что любой летописец или писатель имеет право на «субъективные трактовки» истории. Но это не значит, что им, фантазирующим на исторические темы, надо присуждать ученую степень. Хотя, впрочем, есть даже диссертации теперь по теологии. И ничего. Там-то с «научно установленными фактами» совсем, с точки зрения многих, проблематично. Как-то все совсем запуталось…  

ДРУГОЕ МНЕНИЕ

Право судить

Колонка историка, кандидата исторических наук Юрия Емельянова

Историк имеет право на позицию. И в ней, безусловно, сказываются его происхождение, социальное положение, национальность. Идеальной объективности нет. Западные историки тоже рассматривают процессы сквозь призму собственных политических интересов. Возьмем классический двухтомник Генри Стила Коммаджера и Самуэля Элиота Морисона «Рост американских республик». В нем подчеркивается, что Россия была территориальной угрозой для Америки — владела Аляской, претендовала на Орегон (далее...)

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции