Прихлопнет ли Луна Россию?

[b]Подальше от русских с полякамиМАРЮС ИВАШКЯВИЧЮС, «МАДАГАСКАР»[/b]Однажды в семье простых литовских хуторян родился ребенок. Мальчик рано забросил рогатки, тайное от отца курево бычков под лавкой и прочие мальчишеские забавы. И рано взялся за книги, пугая родителей своей молчаливостью. Но зато когда разговорился, то выдал такую идею – закачаешься.Литва не стала морской державой – литовцы привыкли держаться за землю и не заглядывать в туманные дали. Но ни один народ не может жить без своих чудаков и мечтателей. Казису Пакштасу, прототипу главного героя «Мадагаскара» Казимера Покштаса (покштас – по-литовски «шутка»), однажды пришла в голову идея перенести Литву в Африку. Уехать «туда, где нас нет» и отродясь не было и где, следовательно, должно быть хорошо. Лишь бы подальше от русских с поляками, от серого неба над мрачными лесами, от своей незавидной, раз и навсегда предрешенной судьбы.Для некоторых литовцев идея оказалась заразительной. Кстати, не только у Покштаса есть свой прототип на «Мадагаскаре». Тут тебе и декаденствующая поэтесса Саломея Нерис, уехавшая в Париж, и пара летчиков, побивших мировой рекорд в навигации по звездам и затерявшихся навсегда. Литве не занимать чудаков и поэтов.Режиссер Римас Туминас, очарованный этой историей, долго уговаривал драматургов написать пьесу, пока не встретился с молодым Марюсом Ивашкявичюсом. Так появился «Мадагаскар» – невероятно смешная, горькая и причудливая притча.Ивашкявичюс сочинил не только пьесу, но и особый язык в духе Зощенко. «Побегу, не то товить внесвадебного литовчика». «Миле, во мне проснулась женщина, куда ее девать?!» «Он меня комплексно любит – в концепции с нацией».Кстати, надо наконец-то отдать должное «голосу» нынешних гастролей Малого театра Литвы – актеру-переводчику Эдмундасу Микульскису, сумевшему соблюсти здоровый баланс между выразительностью и деликатностью.Рамунасу Циценасу (Покштас) досталась роскошная роль. Сначала: пластический этюд на тему младенчества и детства – всегда уморительный, когда дядя в чепчике изображает бессвязные движения малыша.Потом: не менее уморительная пламенная пропаганда идеи литовской экспансии на черный остров Мадагаскар, смесь политтехнологий, фанатизма и донкихотства.Затем: тронная речь перед аборигенами Мадагаскара с «сурдопереводом» на язык жестов о различии менталитета между знойными африканцами и сумрачными литовцами.И, наконец, горестный призыв вернуться домой, пуститься в тягостное обратное путешествие всем живым и мертвым литовцам-пораженцам.Но рассказ о «Мадагаскаре» был бы совсем неполным, если не сказать о замечательных литовках (Гинтаре Латвенайте, Валда Бичкуте, Вайда Бутите, Илона Кветкуте) – отчаянно-пугливых, страстно-целомудренных, естественно-диковатых и мечтательных.На многих гастролях (а «Мадагаскар» объездил уже кучу фестивалей) Туминас показывает только первую, самоироничную часть. Заканчивается она встречей Покштаса с послом Литвы во Франции (Мантас Вайтекунас), который излагает гостю свой взгляд на литовскую историю. Итак, Россию скоро прихлопнет Луна, и Литва получит себе вполне нейтрального соседа. И вообще литовцы произошли с Атлантиды, основали Древнюю Грецию и Римскую империю, а когда затонули, им пришлось несладко – когда воюешь, стрелы ведь очень медленно летят под водой.Распаленный посол и опешивший от такого размаха Покштас танцуют в финале экстатический танец вокруг сожженных бумаг: по форме – цивильные мужчины, по духу – язычники и мечтатели.На этом Римас Туминас предпочитает остановиться, но Москве он показал и вторую – путаную, горькую и отчаянную часть о литовском поражении и возвращении. Умирает любвеобильная Сале (Гинтаре Латвенайте), деревянный самолетик врезается в картинку с джунглями. А прозревший Покштас чуть ли не волком воет: «Литы, домой!» И в этом отчаянии есть доля надежды, ведь подняться с колен могут лишь те, кому суждено было упасть.[b]Белые флаги бедыАНТОН ЧЕХОВ, «ТРИ СЕСТРЫ»[/b]Римас Туминас завершил громкие московские гастроли мьерой. На фоне всех других показанных спектаклей «Три сестры» торчат, как заноза. Все, что у Чехова спрятано в подтексте, что притаилось между словами, Туминас выдергивает, точно пружины из кровати: в поэтической чеховщине тут не понежишься – неудобно. Чувства торчат, колются, царапаются до крови.Быстротечное время смывает, сдирает, счищает наждачной бумагой культурный слой с житейского уклада, а с человека – кожу. Да вот хоть бы дом Прозоровых (сценограф Адомас Яцовскис) – сначала уютно укутан в ковры, потом их снимают, обнажая белую скатерть, под ней – черный креп, и наконец – голый помост.«Александр Игнатьевич только что из Москвы!» – и сестры бросаются на Вершинина (Арунас Сакалаускас), кружа его в туре какого-то невообразимого вальса на четверых. «Маша, не надо, Маша!» – и снова та же неразрывная четверка: Ольга (Вайда Бутите) с Ириной (Элжбета Латенайте) отдирают Машу (Валда Бичкуте) от пьяненького с горя Вершинина.А остывший кофе только что убитого Тузенбаха выпьет Чебутыкин (Гедиминас Гердвайнис) – он тоже всю жизнь любил безнадежно, только вот зачем-то остался жить. А зачем – так и не может сказать в свои шестьдесят. Какие безысходные рифмы слагает жизнь.«Мой тебе совет – выходи замуж за барона», – говорит Ольга Ирине, когда все три ритмично перетряхивают простыни – белые флаги беды. Но в этот момент невозможно оторваться от Маши, у которой точно написано в глазах: вот и сестра моя выходит замуж не любя.Кто же водит нас по этому замкнутому кругу?! «Скажите мне хоть что-нибудь», – просит Тузенбах (Йокубас Барейкис) и вдруг бросается чуть ли не за волосы таскать Ирину. Ну скажи что-нибудь, моя любимая, моя чужая, меня же сейчас убьют, и мы оба это знаем! Но надо взять себя в руки, ты же мужчина, черт возьми.Везде, где только можно поддать карнавально-гротескного жару, Туминас не стесняется это делать. Наташа (Илона Кветкуте), усевшись на вилку, исполняет уморительно смешной «дансмакабр» своего гнева.«Самые лучшие люди в городе» – военные – в ритме восторженного марша лепят снеговика под руководством доктора Чебутыкина.В ночь пожара хор под руководством Тузенбаха вдруг начинает петь «Элегию» Массне, точно облагораживая муку этой страшной ночи. А между певцами мечется обезумевший Федотик (Леонардас Победоносцевас), пытаясь объяснить комунибудь, что у него все погорело – и гитара, и фотографии, и падает без чувств. Режиссер повсюду находит приметы рождения Чехова из духа музыки.Презрев необходимую дипломатию, Туминас подчеркивает, что главная героиня у него Ирина. Элжбета Латенайте, его студентка, а заодно и дочь Фаустаса Латенаса – композитора большинства литовских спектаклей, становится квинтэссенцией карнавально-трагического Чехова.В начале – босоногая хуторянка в белом платье. Стремительная, отчаянная, с худыми длинными и невероятно «красноречивыми» руками. Непоседливая до того, что даже в драматические моменты ее распирает неукротимая жизненная сила, которая выплескивается в уморительном паясничанье.В финале – резкая, напряженная и наглухо закрывшая свои эмоции женщина в сером, точно пеплом покрытом, платье. Как быстро мы проскакиваем крутой поворот молодости, какая однообразная дорога открывается впереди! Почему так происходит – если бы знать, если бы знать.[b]На илл.: [i]Без этой Ирины Элжбеты Латенайте не было бы «Трех сестер» Туминаса. Вершинин – Арунас Сакалаускас.[/b][/i]