Суды должны внушать доверие

Латынина назвала причину отъезда: она не получила должной защиты. То машину подожгли. То дом какой-то вонючей жидкостью облили. Притом что к журналистскому творчеству Латыниной может быть самое разное отношение, когда журналист бежит из страны, это неправильно. Это дурной знак. Как таким же знаком является то, что некие экстремисты, которым сильно не нравится еще не вышедший фильм про последнего императора, учиняют погромы. Правда, московская полиция все же возбудила уголовное дело по факту поджога.

Тем не менее у обывателя именно на основе таких случаев складывается впечатление, что наши правоохранительные и судебные системы, как бы помягче сказать, предвзяты и избирательны. Когда надо, проявят строгость — посадят и за «мешок картошки». Или против блогера какого вполне всерьез заведут уголовное дело и осудят— за «неудачный перепост», который прокуратуре показался «экстремизмом». И сразу по конкретному IP-адресу придут за кем надо и все живо разъяснят. А то вдруг вполне известный режиссер уже не первую неделю говорит, что ему открыто угрожают, сотни кинотеатров уже получили угрозы поджогов, если осмелятся показать эту несчастную «Матильду», — и что? Ничего. Никто пока даже не задержан.

Самое главное, что таких резонансных случаев— не так чтобы сотни или тысячи, но именно они тиражируются масс-медиа. И именно на основании этих растиражированных случаев складывается мнение о всей системе. Доверие к судам в нашей стране среди населения— не более 40%. Ниже, чем к полиции. Притом что в год российские суды принимают около 30 миллионов решений. В судебных присутствиях лично бывают около 11 млн человек (некоторым доводится и по несколько раз в году), 13 млн заочно получают результаты судебных решений или действий судебных приставов. Притом что нашу судебную систему называют часто «обвинительной» (оправдательных приговоров по уголовным делам выносится не более 1% от доходящих до судов дел), она также многими считается еще и «политизированной». На том основании, что если кто судится с государством или в деле затронуты интересы государства или высоких государственных чиновников — то это дело безнадежное. Притом что дел, которые, условно, можно назвать «политическими» (например, известное «болотное» дело о беспорядках в Москве), где явно просматривается государственный интерес, вопросы безопасности страны или интересы высшего чиновничества, наберется не более 2%. Из которых «резонансными» становятся единицы. А по другим вполне «большие люди» тихо и без шума отправляются на посадку. Но пресса пишет о делах, когда вовремя не отправляются на посадку или отправляются не те. И именно на основании этих единиц, даже видя, как вполне законно доводят до суда какого-нибудь проворовавшегося губернатора (типа Хорошавина с Сахалина), обыватель все равно цинично думает: «Эвона, неспроста его под «уголовку» подвели. Наверное, не только за взятки, а еще за что-то».

Именно поэтому каждое дело— в том числе кажущееся мелким (ну сожгли машину у журналистки) — надо расследовать тщательно, отдавая себе отчет в том, что речь идет о репутации системы в целом.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции