Снега выпадают и денно, и нощно

Нас, русских людей, сплачивают не только праздники. Нас сплачивают повседневные трудности в борьбе со стихией. Возможно даже, что трудности сплачивают нас гораздо больше, потому что на их фоне мы открываемся с новой стороны. И начинаем выглядеть вполне себе приличными людьми. Причем не в отдельных проявлениях, а в общей массе.

…Обычно мой путь от дома до метро на автобусе занимает минут семь, если нет пробок. Но в эти «заметенные» дни автобус тащился вдоль Алёшкинского леса столь медленно, что его можно было обогнать пешком. Если бы не огромные сугробы на тротуарах, продраться сквозь которые было немыслимо.

Тащимся, все опаздывают на работу. И вдруг, водитель включает на весь салон песню «Снегопад» Виктора Берковского. Как что-то очень хорошее и личное плывут по салону слова: «Над Ригой шумят, шелестят снегопады, утопли дороги, недвижны трамваи».

«Вот и у нас утопли, — констатирует бабушка, прижимаясь, как ребенок, носом к замороженному стеклу. Народ в автобусе заметно оживляется. Столбик невидимого термометра дружелюбия начинает ползти вверх. Лица расправляются, некоторые даже улыбаться начинают.

«Согласно прогнозу последних известий, неделю нам жить, во снегах утопая», — вдохновенно сообщает Берковский.

«Неужели целую неделю?» — удивляется бабулька.

Все-таки народ российский удивительный! Салон начинает смеяться, в автобусе даже как-то сразу становится свободнее. А умница — водитель, хорошее такое лицо, интеллектуальное — неожиданно распахивает переднюю дверь и впускает парнишку, спотыкающегося, бредущего по краю дороги. Видимо решил бедолага дойти пешком до метро, но по сугробам, да еще в районе Бутаковского залива — куда там?! Нарушает правила родимый водитель, но ни один человек в этом всегда переполненном, готовом агрессивно среагировать на любую мелочь, автобусе, не возражает: все благосклонно наблюдает за его действиями. Заметенный снегом паренек впрыгивает в салон. Стоящий рядом мужчина философски замечает: «А бывает, что перед твоим носом дверями хлопают! Хороший водитель!» И никто не спорит — хороший!

А хороший водитель, меж тем, подбирает еще одного занесенного снегом, бедолагу. Ну, просто какой-то окуджавский «последний троллейбус».

…Возле детской поликлиники из средней двери автобуса пытается выйти молодая женщина с коляской. Вот угораздило-то: в такой снегопад, да еще и с коляской, да еще с ребенком! Перед открывшимися дверями наметен большой сугроб. Посторонний мужчина, видя это, выпрыгивает из другой двери, добегает до средней и помогает снаружи женщине перенести коляску через сугроб. Да только вот по таким заносам мамочке до наземного перехода ее никак не дотолкать! Хотя и катить-то — метров пятнадцать всего. «Ах, снеги, великие снеги!» И мужчина начинает тащить коляску волоком, а женщина бредет рядом. Наш автобус терпеливо ждет с открытыми дверями. И снова никто не возмущается, наблюдая за этим поединком с природой.

«Качаются лампочки сторожевые, качаются дворники, снег выгребая, молчащие, беглые, полуживые», — поет Берковский.

Но мы-то ведь не полуживые. Мы живые! И, оказывается, никуда из нас не делась ни человечность, ни чувство локтя, ни способность вовремя подставить плечо. И «пассажиры-матросы» вовремя приходят на помощь по-прежнему. Другое дело, что замечаем это мы, чаще всего, только в такие снегопады.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции