Лев Додин: Задача театра — преодолеть одиночество

— Пьеса Брехта «Страх и отчаяние в Третьей империи» считается одной из самых сложных в мировой драматургии. Почему вы выбрали ее для постановки?

— Я соединил две пьесы Брехта: «Страх и отчаяние в Третьей империи» и «Разговоры беженцев». Мне видится, что мир находится на краю бездны, грядут большие катаклизмы, и поэтому я решил обратиться к исследованию эпохи, когда в Европе зарождался фашизм. Замечу: этот спектакль — исторический. Это было трудное, серьезное, безжалостное, дотошное погружение в Германию начала 30-х годов XX века. Мы не только изучали документы в архивах и встречались со свидетелями, но и ездили туда, где были концентрационные лагеря.

— Мало кто, наверное, проделывает такую исследовательскую работу, как вы, готовя спектакль...

— Я хотел понять, осознать правду: что же привело человечество к фашизму? Эти лагеря смерти, газовые камеры... В голове не укладывается. Владимир Высоцкий говорил, что «правда потом восторжествует». К сожалению — «потом». Тем не менее тайное все равно становится явным. Так, в процессе работы над спектаклем мы узнали много нелицеприятного о людях, но при этом поняли, что от каждого из нас очень много зависит. И сегодня тоже. Все мы — участники, нет посторонних наблюдателей.

— Говорят, когда художник начинает вмешиваться в политику, становится только хуже. Каковы ваши взаимоотношения с политикой?

— Никогда не знаешь, выше ты относительно чего-то или ниже. Что касается разницы между политиками и художниками... Политик всегда знает — иначе бы он не мог действовать. А вот художник никогда не знает, «как надо». Он видит, чувствует, что все так сложно, противоречиво, страшно, и пытается это выразить в произведении. Политик должен быть вдохновлен великими идеями, желанием изменить мир, тогда как цели художника гораздо более скромные и эстетические.

— Лев Абрамович, насколько сегодня художник должен быть смелым в своем творчестве?

— Смелость города берет. Без смелости ногой в театр не ступишь. Театр — это такое сборище ярких индивидуальностей и характеров, что робкому режиссеру здесь делать нечего. На мой взгляд, смелость требует ума, а сочетание ума и смелости — одно из самых редких.

— Ум — это в первую очередь знания?

— Свободные знания, не навязанные извне. История обязательно догоняет тех, кто не извлекает из нее уроки, и поэтому историю надо знать. Россия в свои трагические моменты, как известно, оказывается на передовых позициях. Вот вся Европа мечтала о социалистической революции, и только в России она победила в 1917 году, и 80 лет мы имели то, что имели. Зато весь мир научили тому, как не надо делать и жить. Сегодня нас хотят заставить забыть подлинную нашу историю, чтобы мы вновь мыслили вымышленными мифами.

— Если герои пьесы Брехта, действие которой происходит в 1933 году, — неприятные типы, а в романе Ремарка «Три товарища», действие которого разворачивается с 1928 года, — хорошие люди, почему бы не ставить роман о хороших?

— Во-первых, «Три товарища» так же, как и роман Хемингуэя «Прощай, оружие!», очень помогают мне жить. Это два моих любимых романа. К сожалению, нельзя поставить всю библиотеку в театре. На книге «Три товарища» я воспитывался. В ней есть чувство идеальной дружбы и почти идеальной любви, что бывает редко... Говоря о литературе, никогда не знаешь, какая книга станет очень актуальной и вызовет интерес для ее постановки.

— Почему у вас был такой большой перерыв в педагогической деятельности? Новый век требует современную смену актерских кадров.

— Есть несколько причин, которые встают на пути моей педагогической деятельности. Хотя у меня есть новые методики, соображения, разработки, как обучать актерской профессии совсем по-другому, в свете нового века. В нашем театре есть Институт стажерства, куда мы принимаем выпускников театральных вузов, чтобы они еще учились. Сейчас во всем мире принята практика: после одного высшего образования — закрепить свои знания прохождением курсов дополнительного образования. В нашем театре от актеров стажерской группы требуется много терпения.

— Лев Абрамович, как вы думаете, почему в театрах Москвы такая большая проблема с институтом художественных руководителей? У нас есть прекрасные мастера, но многие из них — в почтенном возрасте, а смены нет.

— Есть хорошие молодые руководители: Евгений Писарев, Миндаугас Карбаускис, Владимир Панков. Для меня Сергей Женовач — молодой режиссер. Если Сергей Васильевич взял на себя такое сложное предприятие, как руководство Московским художественным театром, то честь ему и хвала. Это ведь не на короткий срок — руководить МХТ, это надолго, и надо понимать, что до конца. И если бы Женовач не чувствовал себя молодым и полным сил, вряд ли бы он на это решился. Возраст в театре — это понятие относительное.

— Важно ли для вас мнение публики?

— У меня есть привычка: шоферов, официантов, продавцов, почти всех встречных — приглашаю на наши спектакли. Я принадлежу к числу любопытных режиссеров и всегда стараюсь узнать мнение зрителей о постановке. Часто сижу в зале во время спектакля и наблюдаю. Стал даже записывать высказывания зрителей. Вот слова зрителя-водителя: «Я думал, что один испытываю такие чувства, и мне за это было неловко, а в спектакле увидел, что и другие такое же испытывают». Задача театра — преодолевать одиночество человека и всего человечества.

СПРАВКА

Лев Додин родился в 1944 году в Сибири. Дебютировал телеспектаклем «Первая любовь» по повести И. С. Тургенева в 1966 году. Сотрудничество с Малым драматическим театром началось в 1974 году. Сегодня основная часть труппы — выпускники шести курсов и двух стажерских групп.