Распахнутые ветра Юрия Визбора

Наверное, потому, что в песнях своих он говорил о главном, словно знал о каждом из нас лично— был в нем такой дар. И что уж совсем удивительно, Визбор часто оказывался провидцем: ведь поэт в России, и впрямь, больше, чем поэт. Ну ни странно ли? Свой уход он сумел предсказать за три года, не просто точно назвав месяц, но еще, как метеобюро, обозначив погоду: «Сентябрь пройдет по цинковой воде». В тот осенний день и вправду стеной стоял невозможный свинцовый дождь.

Мы распевали его песни в походах, в общаге, на кухнях. Как распевало их в 80-е студенчество всего Советского Союза. Эти песни знали наизусть и наши родители, как знала интеллигенция всей страны. Интересно, с чего начинается в поэте чуткость к жизни? Может с осознания факта, что ты — «сын врага народа», отец которого — командир Красной армии, расстрелянный без суда и следствия? А ты несешь на себе это бремя, о котором знают все вокруг. А из чего произрастает ритм и тональность? Может, из холодящего нутро ночного гула немецких самолетов, бомбивших Москву? А точные хлесткие образы? Из вида бумажных крестов на окнах и вкуса жидкого школьного винегрета... Или из вспышек победного салюта 9 мая, когда вместе с ребятней Сретенки, он выскочил на улицу.

С чего вообще начинаются стихи? У кого — как. Но у Визбора они начались с несчастной любви, которая случилась в пионерском лагере, где родились первые недетские строки: «Сегодня я тоскую по любимой». Муз в его жизни потом было несколько, но образ женщины всегда един. Как у Пушкина, у которого по всем произведениям проходит тень Татьяны Лариной. Писать песни он начал в институте: близкий друг Володя Красновский показал аккорды на гитаре. После напечатанного в «Смене» текста «Мадагаскар», стал известен. Далее последовали такие разные «Домбайский вальс», «Тихим вечером, звездным вечером». Песни о летчиках, которые были его героями. О горах, где бывал неизменно раза два в год. Во время подъема на Тянь-Шань, например, записал строки, подарившие ему мировую известность: «Мама, я хочу домой!», а позже появился еще один замечательный хит на стихи Ярослава Смелякова: «Если я заболею, я к врачам обращаться не стану», который распевают Деточкин и Подберезовиков в рязановской комедии «Берегись автомобиля!».

Но, пожалуй, самыми известными стали написанные им в 1973-м строки «Милая моя, солнышко лесное». Этот гимн Женщине пели все— от Калининграда до Камчатки. Но лично мне Визбор дорог и как невероятно органичный артист и отличный сценарист. Он работал с моим любимым режиссером Марком Захаровым в «Ленкоме» над спектаклем «Автоград», Марлен Хуциев снял его в своем «Июльском дожде», Андрей Смирнов — в «Белорусском вокзале». А помните его Бормана в «Семнадцати мгновениях весны»?! Какие имена, какие режиссеры! И для всех он был подарком: потому что не прикидывался, не врал— каким был, таким и оставался.

В кадре, в песнях, в жизни.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции