Король репортеров. Найдены неизвестные статьи Владимира Гиляровского из "Вечерней Москвы"

В каждой книге о Гиляровском говорится, что после революции он публиковался во многих газетах, в том числе в «Вечерке». Но нигде не уточняется, что именно он там печатал. Толковых библиографий Гиляровского не существует, ни в одной его книге нет примечаний, в которых говорилось, где в первый раз печаталась та или иная глава.

Известно было только про одну его публикацию — которую сам Гиляровский упомянул в «Москве и москвичах». Он пишет, что однажды, гуляя по городу, увидел работы по очистке русла Неглинки. «Упускать случай дать интересную заметку в «Вечернюю Москву», в которой я тогда работал, не хотелось» — и дядя Гиляй в одном пиджаке спустился в люк. Эту публикацию разыскали (она вышла 2 марта 1925 года) и воспроизвели в книге «Печатались в «Вечерке», изданной в 1973 году к 50-летнему юбилею нашей газеты. Но ведь наверняка были и другие статьи.

 3 марта 1924 года

«Вечерка» была создана 6 декабря 1923 года. Гиляровский скончался 1 октября 1935 года. Он мог печататься в ней на протяжении почти полных 12 лет. Не просматривать же 144 месячные подшивки? Может, кто-то уже проделал эту работу до меня?

Увы, на факультете журналистики МГУ изучают только дореволюционное творчество короля репортеров. «Коллеги ничем не могут вам помочь», — развели руками в пресс-службе Музея Москвы (там в этом году открывается подразделение — Музей Гиляровского).

Осталось утешаться тем, что в те годы «Вечерка» выходила пять раз в неделю на четырех страницах, без приложений. А значит, отсмотреть предстоит всего-то три с половиной тысячи номеров…

Первая статья попалась в номере от 3 марта 1924 года. В заметке «Из прошлого Зоологического сада» рассказывалось, как в 1880-е годы слон взбесился и разнес полицейскую будку. Эта статья впоследствии вошла в книгу Гиляровского «Москва газетная».

 4 апреля 1932 года

А вот следующая находка — статья «Последняя Троя» (28 апреля 1925 года) — никогда не перепечатывалась. В тот же год 4 июня вышел очерк «Сухаревка», который потом стал одной из глав «Москвы и москвичей».

Специальный корреспондент Мария Раевская в Российской государственной библиотеке с подшивками «Вечерки» за один год. Всего пришлось отсмотреть 12 годовых комплектов — это стопка выше человеческого роста / Фото: Волков Павел

А затем— молчание. Во второй половине 1920-х годов имя Гиляровского не встретилось ни разу. Может, его сотрудничество с нами вообще прервалось? И хватит ворочать пыльные подшивки? Ан нет! Мое терпение было вознаграждено.

13 ноября 1931 года, после шестилетнего перерыва, вышла статья «На моих глазах», о прошлом и настоящем Садовой улицы. Она тоже вошла в «Москву и москвичи».

 28 апреля 1925 года

А 4 апреля 1932 года — снова эксклюзив. В те дни столица переживала наводнение, и Гиляровский в статье «Москва-река в 1886 и 1908 годах» рассказал о катастрофических половодьях прошлых лет. В том же году 22 ноября вышла еще одна статья — «Драматурги». Она известна как глава из «Москвы и москвичей» (про «литературных негров», которые переделывали французские пьесы).

 22 ноября 1932 года

10 июля 1933 года была опубликована статья Владимира Соболева «Не Москва ль за нами?», посвященная выходу «Москвы и москвичей». Журналист побывал у дяди Гиляя в гостях. «Где новая Москва в литературе? — спрашивает Гиляровский и приставляет к тугому уху ладонь, приготовившись слушать. — Говорят, послеоктябрьские пятнадцать лет… равны пятидесяти дореволюционным. Отрицаю! Чепуха! Двум столетиям дореволюционным равны они…»

Больше имя Гиляровского не встречалось вплоть до 2 октября 1935 года (№ 3556) — в тот день был опубликован его некролог. Итого, за 12 лет «король репортеров» опубликовал в нашей газете 7 статей.

Представляем две статьи Владимира Гиляровского, которые не вошли в книги и до сих пор не перепечатывались. Пунктуация оригинала сохранена.

ПОСЛЕДНЯЯ "ТРОЯ": ЗАКРЫТИЕ "ЭРМИТАЖА"

Где прежде пировали
Троянские цари,
Там в наши времена
Жнецы и косари

Пала последняя «Священная Троя» старой барско-купеческой Москвы — закрылся «Эрмитаж». И над подъездом скромного с виду здания на Трубной площади красуется вывеска:

«Московский Дом Крестьянина МСР и КД (Московского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. — «ВМ»)» 

Нет больше Эрмитажа, открытого в конце 50-х годов прошлого века для пресыщенного барства французом Оливье. «Эрмитаж» постепенно вырождался из барского в купеческий и в последние годы превратился в роскошный притон разврата.

Открывающийся в нем Дом крестьянина будет наглядной школой для приезжающего крестьянства. Все в нем будет просто и показательно. Здесь крестьянину покажут образцовую столовую, его познакомят с приготовлением самого дешевого и питательного обеда. В общежитии он увидит чистоту и порядок, которые наведут его на мысль почистить и свое собственное жилище. К его услугам будет юридическая консультация по всем вопросам, справочный стол, показательная изба-читальня.

В главном зале ресторана будетсцена. Тут будут спектакли, лекции, диспуты. Будет устроена центральная станция «Радио», сельскохозяйственный музей.

Открытие дома предполагается в конце мая.

Общежитие уже оборудовано в бывших номерах «Эрмитажа».

Таково настоящее и грядущее б. Эрмитажа.

Для более яркого оттенения оздоровительных процессов нашей современной жизни поучительно вспомнить прошлое этого «заведения», когда-то гремевшего на всю веселяющуюся Россию.

 4 июня 1925 года

Былое «Эрмитажа»

…Бесшумно движется седой слуга в ослепительно-белой рубашке, перехваченной шелковым поясом. Он несет в специальной корзинке лежащую бутылку, обросшую пылью и мохом, и водружает ее на стол, уставленный дорогим севрским фарфором, хрусталем и сверкающим екатерининским серебром. Как из земли вырастает в изящном фраке француз Мариус, ученик самого основателя «Эрмитажа» знаменитого Оливье:

— Кло де вужо 55-го года!

Особым штопором, приподняв осторожно горлышко, он вынимает почерневшую пробку и подает ее гостям. Поочередно, издавая одобрительные звуки, ее нюхают знатоки-гурманы, рассматривают налет. Слегка наклонив горлышко, Мариус разливает в хрустальные бокалы полувековое бургонское вино с его вкусно-затхлым ароматом.

■

С конца 80-х годов «полезли» в «Эрмитаж» московские иностранцы-коммерсанты, а там и русское именитое купечество, только что сменившее родительские сибирки и сапоги бутылками— на смокинги.

■

Позднее пошел в «Эрмитаж» и разночинец. Устраивали обеды «Русская мысль» и«Русские ведомости» (либеральные издания. — «ВМ»), где профессора и сотрудники пировали вовсю, но где самым дорогим вином было только шампанское. На эти обеды приезжали из Питера Н. К. Михайловский, Макс. Ковалевский и Глеб Успенский. А народники Златовратский и Нефедов даже на этих обедах не изменяли себе: они ставили перед собой графин водки и закусывали солеными огурцами и капустой.

Но один день в году, 12 января (по старому стилю. — «ВМ»), «Эрмитаж» был «демократичен». Накануне убиралась вся посуда и обстановка. Штофная мебель заменялась венскими стульями и скамьями, со столов снимались скатерти, пол усыпался опилками. Это был Татьянин день — студенческий праздник. И с полудня до поздней ночи стоял в чопорном зале дым коромыслом. Студенты пели, говорили речи, заливали пол пивом.

■

В белом зале давались большие обеды, банкеты, а иногда справлялись богатые купеческие свадьбы на сотни персон.

В кабинетах были разгул и пьянство втихомолку.

Модным был красный кабинет, обитый штофной материей, которой цены не было. Этот кабинет был замечателен тем, что в нем московские купцы съели ученую свинью.

В конце 80-х годов в цирке Соломонского был блестящий клоун, предшественник Дурова, Танти, выдрессировавший огромную свинью.
И взбрело в голову трем купеческим завсегдатаям «Эрмитажа» и цирка:

— Съесть ученую свинью!

Обратились к Танти с просьбой продать им свинью, давали тысячу, две, три за нее.

И вот на третий день эти купцы делают обед в «Эрмитаже». Приглашают Соломонского с женой, лучших артистов и, между прочим, Танти, в красный кабинет. Ужин состоял главным образом из свинины, приготовленной в разных видах. Когда все перепились, инициатор говорит речь и заявляет, что с сегодняшнего вечера все присутствовавшие на обеде будут самыми умными в Москве, так как они –

— Съели ученую свинью!

А через день на арене появился клоун Танти со своей ученой свиньей…

Сборы пошли еще лучше, потому что всю эту историю описал «Московский листок», а Танти заявил, что продал купцам другую свинью, которую купил в Охотном ряду, что подтвердили и свидетели…

(28 апреля 1925 г.)

МОСКВА-РЕКА В 1886 И 1908 ГОДАХ

В № 83 «Русских ведомостей» от 24 марта 1885 года напечатано: «За последние два дня в Москве-реке прибыло воды около полуаршина. Более точных сведений о прибытии воды сообщить невозможно, так как нижняя часть водомера на устое Большого Каменного моста и на иордани против Храма Христа Спасителя с прошлого водополья сплошь покрыты грязью и ничего разобрать нельзя».

Так в те времена Городская Дума думала о нуждах города в общем, а в частности, о наводнениях.

С шестидесятых годов особо крупных наводнений не было, экстренных мер Думе принимать не приходилось, и предоставлено было самим жителям спасаться от наводнения, как кто может. Жители заливаемых местностей сами заблаговременно перебирались из своей квартиры на время паводка к знакомым, родным и соседям, а потом возвращались домой до следующей весны.

Так шли десятки лет, и десятки лет дни паводков были любимым весенним гуляньем для зажиточных москвичей. Все мосты и набережные наполнялись с утра и до ночи. Любовались, как с грохотом рушатся, наползая друг на друга и на каменные устои, огромные льдины, как на льдинах дрейфуют разные живые существа, то корова с бабой плывет. Замирает сердце у зрителей, как невольные путешественники минуют устои Каменного моста. Их перенимают матросы спасательной станции уже где-нибудь за Москворецким мостом. Раз слепой старик сидел на льдине, поднимая незрячие глаза на шум публики. Он уже миновал Дорогомиловский и Крымский мосты, и зрители с мостов бросали ему пироги и булки, но он их не видел. Только вороны вились над льдиной, хватая добычу. И лишь у Бабьегородской плотины удалось спасти старика матросам спасательной станции.

 3 марта 1924 года

То двух ребят пронесло… То собаку… Но больше всех имел успех у публики заяц на маленькой льдине. Его видели со всех мостов, кричали, улюлюкали, пугали бедного зверька… Его видела вся Москва и долго говорила об этом:

— Это было в том году, когда заяц плыл!

Через пять лет вспоминали.

Но грянуло наводнение 1886 года, повторившееся с той же силой в 1908 году.

Наводнение 1886 года было совершенно неожиданно и застало Москву врасплох, совершенно неподготовленную. Гулянье обратилось в ужас.

— Ноев потоп! – шептали старики.

В памяти москвичей остались и навсегда останутся ряд картин наводнения.

Дорогомилово представляло собой озеро. Над ним — огромная каменная труба, о которую плещут волны.

Торчат крыши двухэтажных домов, и на крышах— жизнь.

Обыватели годами привыкли, что низенькие полуподвальные этажи ежегодно погружались в воду, и жильцы на время перебирались во второй, к хозяевам, со своим скарбом.

Так и в этом году, как только начала прибывать вода, пошли наверх.

А вечером вдруг из-под пола в щели побежали струйки. Пол залило. А там и половицы захлябали… Переполох… Перебираются на чердак. После полуночи вода смочила сухую чердачную землю. Под ногами жидкая грязь…

Вода поднимается под крышу. А на улице — ливень, буря…

Кричать о помощи?

Никто не услышит… О дежурных лодках тогда и не слыхали. А кругом окиян-море!

Примера не было. Кто знал? Волнуются хозяева дома…

А жидкая грязь уже по колено. Детей посадили на сундуки.

На счастье дождь перестал. Занялась заря. Стало тихо. Яркое солнце освещает новые картины. Крыши домов усеяны людьми. Плачут дети. Устраиваются люди, рискуя свалиться в воду на крутой крыше. Сидят, лежат, висят!.. Некоторые перекинули веревки или полотенца поперек гребня и держатся за концы — один на одной стороне, другой на другой, противовес друг другу…

А на слуховом окне, единственном месте, где можно сесть, — женщина кормит грудью ребенка…

Ждут помощи. Их увидали. К ним подплывают «мартышки». Это охотники на своих душегубках, промышляющие ловлей обломков, досок, бревен, всего, что несет вода, что годится на топливо.

Когда-то еще думские лодки придут!..

Много бед натворило нежданное наводнение 1886 года, но не послужило оно на пользу Думе. В «Русских ведомостях» 1887 года было напечатано: «В продолжение всей ночи и вчера 2-го апреля до 10 часов утра лед шел сплошной массой при постоянной небольшой прибыли воды.

Оба берега Москвы-реки и водоотводного канала местами завалены целыми горами зловонных нечистот и навоза, свозимых сюда всю зиму под видом чистого снега в надежде на высокую воду, которая все это смоет, как случилось в прошлом 1886 году. Но такого водополья, как в прошлом году, нет, и эти нечистоты будут все лето заражать воздух» (никакой канализации тогда не было).

С той поры свалки нечистот под видом «чистого снега» на поемных (заливных, находящихся в пойме. — «ВМ») пустырях по берегу Москвы-реки укоренились. Самая огромная из береговых свалок до самой революции была там, где теперь раскинулся роскошный парк культуры и отдыха.

(4 апреля 1932 года).

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Борис Есин, профессор факультета журналистики МГУ, автор книги «Репортажи В. А. Гиляровского»:

- Деятельность Гиляровского-журналиста изучена плохо. Возможно, потому, что в советское время его воспринимали больше как писателя. Я рад, что ваша газета вписала в биографию Гиляровского новую страничку.

Алексей Митрофанов, москвовед, автор книги о Гиляровском в серии «Жизнь замечательных людей»:

- Работа Гиляровского в советской прессе никем не исследовалась. Возможно, потому, что он к тому времени «вышел из фокуса», его публиковали мало. Мы и не знаем, сколько его статей осталось. Поздравляем вас с находкой!