«У руля телевидения стоят шарлатаны и прощелыги»

[i]«Знак качества» нашего ТВ – [b]Дмитрий Дибров [/b]– в последнее время с экрана пропал. Встретив его в жюри кинофестиваля «Московская премьера», корреспондент «Вечерки» задался вопросом: а не покинул ли Дмитрий телевидение навсегда? И вообще, что он о нем думает? Оказалось, много чего думает. И как всегда красиво и саркастично излагает свои мысли.[/i] [b]Посол простолюдинов – Вас не удивило приглашение в жюри «Московской премьеры»? [/b]– Нет, поскольку я уже успел побывать членом жюри на «Кинотавре». Видимо, кинематографисты перестали себя ощущать закрытой кастой, которой были лет десять назад. И поняли, что качество их продукции будет определять не худсовет и не Госкино с точки зрения политической благонадежности и актуальности, а куда более строгий судья – простолюдин. Я и чувствую себя представителем простолюдинов.[b]– Ваш коллега по программе «Про СВЕТ» на канале «Россия» Борис Гребенщиков недавно сказал, что уже лет 10 не смотрит ТВ, потому что его желудок «не переваривает говно, которое льется с телеэкрана». Ваш желудок переваривает?[/b] – Переваривает… Потому что я знаю, что нужно смотреть, – новости. Это главное, для чего в доме нужен телевизор. И новости надо смотреть не для того, чтобы узнать что-то новое, для этого есть радио. новости нужны для того, чтобы ты мог спокойно поужинать. В этом плане о нас заботятся: когда бы ты ни сел ужинать, увидишь новости. Если в семь вечера – пожалуйста, программа «Сегодня», если в восемь – программа «Вести». И везде твердят об одном и том же.[b]– А если без иронии?[/b] – Ирония не на языке рассказчика, а в ухе слушателя. Я совершенно бесстрастно констатирую: новости сегодня исполняют на телевидении крайне важную роль. Они показывают, что у народа есть отец. И что простолюдин, жующий картошку с капустой, не выпадет из цивилизации – о нем заботятся. Далеко-далеко в Кремле сидит некто умный, добрый, непьющий и даже некурящий и посекундно раздает не берущим мзду министрам различные указания: как сделать так, чтобы каждому бездольному на Руси больший прибыток был. Борису не нужны такие «колотушки»: спите, жители Багдада, все спокойно.[b]– Еще что-то смотрите?[/b] – С давних пор у меня телевидение в голове. Тот, кто создает телепередачи, ничего не должен смотреть. Иначе в его телевизионном почерке будет то, что он увидел у других. Но в данном случае я говорю о телевидении творческом и честном, а не о нынешнем, где как раз только то и делается, что копируются коммерчески успешные проекты соседей. У руля современного телевидения, к сожалению, стоят шарлатаны и прощелыги.[b]– Если еще недавно было по-другому, то как получилось, что за последние годы телевидение стало иным?[/b] – Маятник качнулся в другую сторону, и прежде всего в обществе. Время пассионариев, карбонариев духа прошло. Сейчас на повестке дня образование, консервативные ценности. Но что меня лично более-менее поддерживает и успокаивает: маятник имеет прекрасное свойство возвращаться.[b]Прыжок ниже головы – Как вы думаете, почему сейчас востребованы «Аншлаги», одноклеточные сериалы? Неужели произошла дебилизация общества? [/b]– Я не думаю, что это дебилизация общества. И дебильное не так уж востребовано, как это может показаться… Я недавно находился в далеком узбекском кишлаке. Люди там говорят только по-узбекски, они в космической дали от благ цивилизации, но невероятно милы духовно. Я спросил: как они относятся к нам? Наверное, завидуют? Нет, сказал мой чудесный провожатый, они нас страшно жалеют, поэтому и хотят покормить самым вкусным. Ведь мы, городские, больны страшными болезнями.Мы совокупляемся со звериными криками на каждом углу, мы не совершаем намазы пять раз в день, едим «резиновые» фрукты – это страшно! Ни один житель кишлака не променяет свою здоровую, полную труда, радости и религии жизнь на жуткую городскую. Точно так же потребитель сериалов счастлив от их потребления. Но, к счастью, такова обстановка в обществе, что не все должны потреблять эту продукцию, каждый имеет право построить свою маленькую вселенную внутри большой – и это главное завоевание 91-го года. Если не нравится продукция нынешнего отечественного телевидения, можешь ее не замечать. Есть выбор.[b]– Выбор между чем и чем?[/b] – Смотреть и не смотреть телевизор. Потенциальный телезритель может много читать. Например, Салтыкова-Щедрина, он очень созвучен нашему времени.Или Курта Воннегута. Книги сегодня есть в изобилии и на любой вкус – не то что, например, в 71-м, когда ничего не было. Поэтому, если он смотрит эту мерзость и она ему нравится, значит, он сам ей под стать. Никто сейчас не может пожаловаться на отечественное телевидение, что, мол, из-за него происходит «отыквление». Оно произошло гораздо раньше – когда ты отметил красным карандашом в программе передач сериал «Не родись красивой». И если ты посмотрел тридцать минут очередной серии жуткой белиберды, ничего с тобой не сделается, ведь ты умер гораздо раньше. И не так уж важно, что ты смотришь, когда твое тело несут на кладбище. И вот еще что хотелось бы сказать тем, кто негодует по поводу современного телевидения: позвольте, а когда оно было другим, хорошим? [b]– Во времена «Взгляда», вашей «Антропологии»…[/b] – Позвольте, позвольте, во времена моего детства телевидение было еще более страшным. Эти омерзительные пропагандистские поделки… Сегодня наше попсовое телевидение тратит миллионы на то, чтобы имитировать страсти, неоновые джунгли и так далее.Но нас хоть пытаются обслужить по-человечески. Большевики даже об этом не заботились. На фоне жутких простыней цвета солдатского белья по единственной телепрограмме партийные глашатаи каждый день вбивали нам лозунги-гвозди, взятые из неверно понятого марксизма. Но и тогда были две передачи, на которых вырос я, например. Это «Кабачок 13 стульев» и КВН. В 70-е годы советское телевидение стало еще более омерзительным, чем в 60-е, потому что исчезло умиление. Оно стало циничным! Партийные боссы демонстрировали свои замшевые пиджаки, которые они накупили во время зарубежных командировок в те страны, обгадить которые они должны были за партийные деньги. Но и тогда были интересные программы! Мы видели гениальные телефильмы Марка Анатольевича Захарова, «Бенефис» Гинзбурга, «Веселых ребят» Андрюши Кныша. Эти телефильмы и передачи были настолько ярки, что затмевали остальное – мерзоту.[b]– Вы дружны с руководителями ведущих федеральных каналов. Они талантливы, эрудированны, обладают тонким вкусом, настоящие профессионалы. Как вышло, что их руками нынешнее телевидение стало таким? Их что, заставили?[/b] – «Обком партии» как существовал, так и существует – теперь в роли Его Величества Доллара. Вы думаете, что доллар потерпит существование на каком-нибудь канале человека, ему не подчиняющегося? Боюсь, что мы с вами не можем осудить моих друзей – руководителей телеканалов, потому что они, увы, служат. Как когда-то служили их предшественники X съезду ЦК КПСС, так они служат доллару. И пытаются делать это добросовестно и настолько качественно, насколько могут. Но, видите ли, выше головы не прыгнешь.[b]Роман с музыкой – Дима, кажется, вы сейчас ушли в музыку? [/b]– Да, делаю музыкальные проекты. Передо мной стоит задача попробовать притащить телевидение в публичное выступление. Ведь телевидение может быть героем представления наравне со скрипкой или контрабасом, и это вовсе не обязательно демонстрация клипов за плечами у музыкантов или оформление сцены. Мы готовим выступление на Московском джазовом фестивале, который пройдет в конце октября. Некое мультимедийное музицирование – вместе с телевидением.[b]– Насколько серьезно ваше нынешнее увлечение?[/b] – Практически с рождения я был связан с музыкой. У меня дед был известным в Ростове джазовым барабанщиком. Музыка – это часть моей жизни. У меня с музыкой не брак, а роман. Это моя любовница. Мы встречаемся, когда нас тянет друг к другу, а не чтобы переживать вместе бытовые неурядицы и латать прорехи в семейном бюджете.[b]– Сейчас, как я понял, вы не встречаетесь, а живете вместе. До законного брака дойдет? Или вернетесь на телевидение?[/b] – А я, собственно, никогда оттуда не уходил.[b]– Но из нашего предварительного разговора я понял, что вы ушли с канала «Россия».[/b]– Как это ушел? Упаси Господь! Я штатный сотрудник «России».[b]– Значит, «Про СВЕТ» все-таки будет выходить?[/b] – Нет, это будет другой проект. О нем еще рано говорить. Как и о том, когда он выйдет в эфир.[b]– Вы как-то сказали, что за работу на телевидении мы расплачиваемся семьями. Это единственная причина двух ваших разводов? [/b]– Послушайте, мои разводы ничем не отличаются от ваших! [b]– Я, к счастью, не разводился. Извините, если вы посчитали мой вопрос бестактным…[/b] – Нет, ничего. Я привык. Люди неохотно говорят о собственных разводах. А когда дело касается нас, телевизионщиков, то нет запретных тем. Всем страшно интересно, с кем, почему и как мы сходимся, расходимся. Такова плата за публичность профессии.[b]– Я просто хотел уточнить, что вы имели в виду, сказав: «Мы расплачиваемся семьями».[/b]– Дело в том, что у человека для любви главный материал – время. И жизнь в телевидении измеряется временем. Почему возникает ревность? Потому что какая-то женщина не может встретиться с тем, кто хотел бы, чтобы она всецело отдала ему время именно в этот вечер.Точно так же и с телевидением: оно требует всего тебя, все твое время. Но точно того же требует и семья! Я не знаю ни одного человека, который, придя на телевидение, сохранил бы семью. Исключение – семьи, образовавшиеся среди коллег. Коллеги понимают, что деспотичное отношение ко времени диктуется спецификой телевидения.[b]– Но это можно сказать о многих профессиях – военные, моряки…[/b]– Я отвечаю только за телевидение.