Главное
Путешествуем ВМесте
Карта событий
Смотреть карту

Автор

Екатерина Щербакова
Он – тонкий, трепетный и невероятно эмоциональный человек, чей голос покорил мировые оперные театры. Она – невероятно взбалмошная сцена, которая давала возможность многим, еще у больших ее забирала. Вместе они – неразделимое целое, заставляющее поверить в существование муз... Дебют в Мариинском театре, лучшие партии, выступления с мировыми звездами оперной сцены – мог ли подозревать простой мальчик из краснодарского села, чем обернется однажды для него умение слышать музыку так, как никто другой? Но, как говорится, талант везде дырочку найдет. И сейчас гастрольный график артиста расписан на несколько лет вперед. Будучи иностранцем по проживанию, Владимир Чернов сумел сохранить чуткость русской души, являясь больше русским, чем кто-либо. Его концерт в Москве 3 марта, несомненно, станет одним из самых ярких и значимых событий этого музыкального сезона. – Как удалось вам, человеку с таким сильным русским внутренним миром, прижиться на Западе? – Вы знаете, как это ни странно, но от иностранцев я, наоборот, часто слышу, что во мне абсолютно нет ничего русского. Но я считаю, что если бы не русская сила воли, я бы давно сдался, так как давление со стороны было очень сильным. Хотя в России я часто чувствую себя иностранцем. – На западном оперном рынке очень популярны три русских баритона: Сергей Лейферкус, Дмитрий Хворостовский и Владимир Чернов. Соответствует ли это истине? – Помимо перечисленных вами, есть Василий Герело, Николай Путилин, около пяти солистов Кировского театра и множество певцов из разных городов бывшего Советского Союза. Просто в прессе любят писать об известных, а в рекламе нуждается каждый, даже Пласидо Доминго! Творчество этих певцов многогранно. Они дают много сольных концертов, поэтому в центре внимания – и вполне этого заслуживают. Рикардо Мути как-то сказал, что оперный мир поделен между русскими и остальными. Но это начало – дальше будут только русские! А если серьезно, к русским относятся по достоинству, тем более, если они поют русский репертуар. Число выдающихся русских певцов на Западе выросло с молниеносной скоростью, особенно за последние пять-семь лет. В этот список, наверное, войдетчеловек 250–300 – от Сергея Лейферкуса до Анны Нетребко. Достаточно назвать хотя бы Ольгу Бородину, которая является уникальным примером блестящей русской вокальной школы и исполнительского мастерства. В 25 лет она уже была зрелым мастером. Я ставлю ее в пример всем, в том числе и самому себе. – Считаете ли вы, что вам повезло? – Нельзя причислять талант к подаркам судьбы. Жизнь – вот подарок. А фортуна – скорее то, как этот подарок сосуществует с творческой стороной души. Не бывает бездарных людей – на каждого из нас есть некий Божий умысел. Но правильно распорядиться им можем только мы сами. Главное – вовремя это понять. А все остальное может либо помочь, либо помешать. Так произошло и со мной. И я здесь не исключение. Моя ментальная сфера была уже сформирована. Но я должен был созреть для нее физически и морально. Именно поэтому, несмотря на то, что музыкой я начал заниматься с раннего детства, долго не мог принять музыкальную грамоту. Для меня было абсолютно неприемлемым, что музыку можно изобразить на бумаге, как слово. Я старался с этим бороться, отказывался учить ноты, заниматься сольфеджо. Так продолжалось до тех пор, пока я не встретил Михаила Петровича Чугунова из Ставропольского музыкального училища. Он, если можно так сказать, «внучатый ученик» выдающегося итальянского мастера вокала, профессора Эверарди. Именно его наставления сыграли роль своеобразного толчка к пониманию и управлению тем даром, который мне достался. Затем я поступил в Московскую консерваторию, где учился у Георгия Селезнева. Два года обучался у выдающегося Гуго Тица. Но в моей жизни были и другие педагоги – как москвичи, так и ленинградцы. Без их наставлений я бы никогда не достиг такого уровня мастерства. – Насколько эмоциональность помогает вам на сцене? Или мешает? – Дело в том, что эмоциональность – это та часть существа артистов, которая затрудняет нашу обычную жизнь. И сцена не показатель того, как мы справляемся с этой задачей. Намного важнее видеть то, как мы ведем себя в обычной жизни. Ведь когда эмоциональная сфера постоянно напряжена, никогда не знаешь, как можешь повести себя в следующий момент. Многие думают, что это очень просто – отыграть трагедию на сцене, уйти за кулисы и как ни в чем не бывало продолжить беседу с друзьями. Но это не так. Любой артист невольно носит в своем существе более обостренные эмоции, принципы общения, самовыражения, чем большинство людей. Это отличает нас и делает для остальных какими-то странными и даже почти ненормальными. И поэтому нам важно понимать, что есть человек, который тебя понимает и поддерживает. Для меня таким человеком стала моя жена Оленька. Я могу быть вспыльчивым или, наоборот, слишком спокойным и не отреагировать на что-то, а она все-таки находит ключик ко мне. Знает, когда меня нужно успокоить, поддержать или, наоборот, оспорить и направить в нужную сторону. – Вокал для вас – это… – Я не зациклен на вокале. Естественно, носить инструмент в себе не то же самое, что играть на скрипке. Ведь здесь нужно очень точно знать и понимать его. И предоставить ему для звучания не хорошие, а идеальные условия. Тогда рождается та искра, когда у человека, услышавшего эту эмоцию через звук, возникает нечто трепетное, волнующее, необычное. И это чувство потом требует повторения, утоления жажды. Поэтому у таких артистов так много поклонников, которые готовы ездить за ними, хотят услышать хотя бы один звук. Они бросают свою жизнь, полностью меняют себя. – Помимо сольной карьеры, чем еще занимаетесь? – Педагогикой. Правда, моя педагогическая деятельность довольно скромна. Я даю мастер-классы в Майами, Лос-Анджелесе, Сиэтле. Очень трудно работать с четырьмя-пятью студентами, когда у тебя в распоряжении всего один час. Иногда мне даже снится, что я преподаю и обсуждаю с учениками вокальные проблемы. Думаю, что в будущем я смогу посвящать больше времени своим ученикам. Многие из них подают надежды стать певцами мирового уровня! – Кстати, о звездах… С кем из звезд мировой оперной сцены вам еще приходилось петь? – Легче сказать, с кем я не пел! В первую очередь называю самых великих, но всех перечислить трудно: Мирелла Френи, Марта Мёдль, Лучано Паваротти, Кири Те Канава, Пласидо Доминго... Остаются невероятные впечатления и чувства, когда следишь за техническим процессом великих исполнителей. Себя я считаю воспитанником старинной вокальной техники. У меня огромная коллекция старинных записей – от Шаляпина до Руффо. Я с юных лет увлекался прослушиванием подобных дисков – это приносит огромную пользу. – Но, помимо консервативных опер, исполняете ли вы современный репертуар? – Я не отрекаюсь от современной музыки, ведь это отражение действительности. Но отношусь к ней с большим подозрением. Петь современную музыку интересно – это присуще многим в оценках своих современников. Определить качество и уровень нового произведения достаточно сложно. Хотя, с художественной точки зрения, кантата Гетти написана превосходно – в стилистике современного модерна. Самое главное, что опера сегодня не живет воспоминаниями, она, словно живое существо, растет и развивается. И, на мой взгляд, у нее большое, великое будущее.
Эксклюзивы
Вопрос дня
Кем ты хочешь стать в медиаиндустрии?
Спецпроекты
images count Мосинжпроект- 65 Мосинжпроект- 65
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.