- Я часто вспоминаю свое детство и юность. Сколько было разговоров о кино в нашем доме, и не потому, что папа - кинодраматург, а потому что мир тогда был заполнен кино. Вот, выходит «Война и мир» Сергея Бондарчука. Кто будет играть князя Андрея – это вопрос волновал всех? Кто будет играть старого князя, кто станет Пьером Безуховым, и как Бондарчук может одновременно снимать картину и играть в ней?.. Эти темы носились в воздухе, было частью содержания нашей жизни...

Почему же теперь это ушло? Мне кажется, это ушло по неумению правительства нашей страны, когда все это подменилось дурным телевидением и, увы, дурным кино (хотя, конечно, исключения были и есть). Но ведь достойное кино не может вовсе уйти, выветриться из России, из Ленинграда, как не могут уйти из нашей жизни книжки, музеи, памятники,

У нас был очень достойный кинематограф , интересный, сильный, но он рассыпался, как карточный домик. И первую очередь бойню кинематографу, на мой взгляд, устроили сами кинематографисты. С началом перестройки в кино хлынуло огромное количество денег - от каких-то спонсоров, от каких-то "отмывщиков", от ЦК КПСС - не знаю еще откуда. Это был первый удар в челюсть нашему кинематографу. Фильмы снимала всякая шелупонь, стоило вытащить из кармана деньги - и иди, запускайся.

Киностудия "Ленфильм" всегда выпускала определенное количество картин, они имели своего зрителя, но все было смыто мутным потоком.

Вместо 16 картин "Ленфильм" стал выпускать 60 фильмов в год! Их никто не смотрел, никто не оценивал, художественные советы были ликвидированы. Монтажеры монтировали по три-четыре фильма одновременно. Вы представляете себе, что это такое? Монтаж - это сложнейшая работа, когда надо держать в голове всю картину, ощущать ее ритм, дыхание. А эти девчонки, ничего не умеющие, ходили царицами по студии, получали по три-четыре зарплаты. Операторы снимали одновременно несколько фильмов. Когда одному, кстати, неплохому оператору сказали, что у него в картине брак, он спросил: "В какой?" Это был распад, и в этот распад я и угодил.

Параллельное кино стало основным

Я несколько лет не снимал и вдруг попал в совершенно другой мир. Я попал в мир, где оператор мог мне сказать: "А я вообще с вами работаю из благотворительных соображений. Я могу от вас уйти и зарабатывать в шесть раз больше. "А второй режиссер, не читая сценария, мог спросить: "А сколько ты мне будешь платить в "зеленых"?"

Произошла еще одна чрезвычайно странная вещь:режиссеры перестали быть заинтересованными в зрителе. Наступил расцвет так называемого параллельного кино. Параллельное кино существует во всем мире, оно снимается нищими людьми на каких-то кусочках, остатках пленки, и его смотрит небольшая часть публики. У нас же параллельное кино стало основным, а основное - параллельным. Человек снимал такую картину и начинал ездить с ней по заграницам - вся Европа ведь покрыта какими-то фестивалями, что ни город, то фестиваль. Съездит в десять стран и в каждой ему худо-бедно отслюнят за показ 300-400 долларов - вот он и везет домой три-четыре тысячи "зеленых". А тогда была такая пересортица с валютой, что эти три-четыре тысячи долларов равнялись нашим двойным, а то и тройным постановочным. В результате режиссерам было абсолютно наплевать, пойдет его кино здесь или не пойдет, увидят его наши зрители или нет.

К сожалению, времена не выбирают, в них живут и умирают. Я недавно где-то прочел, что после событий 1905 года интеллигенты говорили: ”Бедная русская революция”. И я ловлю себя о том, что мне тоже хочется сказать “бедная русская революция”, имея в виду то, что произошло под именем перестройки, гласности, демократизации. Ведь, в общем-то, демократизация по капелькам создавалась и нами. Конечно, мы не были сахаровыми и солженицынами, но что-то и мы для этого делали. И мне оскорбительно, что в результате этого порыва, нас отдали банкирам, нас раздарили, как деревеньки, непонятно каким образом возникшим людям. И самое главное, что эти люди были вовсе не заинтересованы вкладывать деньги в отечественное кино, им это не нужно, они его презирали на самом деле

Не стал снимать в Голливуде фильм о блокаде в цвете

... Когда я жил в доме на Марсовом поле, нашего соседа-шофера звали Боря. Он получил медаль за то, что он сделал такое предложение, чтобы заледенелые трупы (а началась весна, могла начаться эпидемия) вывозили стоя. Потому что если их просто бросать в машину, то в машину вмешается меньше тел, придется делать больше рейсов, а топливо тогда было дороже золота. И вот, по всему Ленинграду, по всем нашим бесчисленным дворам, вывозили трупы из подвалов, из квартир, из прачечных, причем, вывозили целыми семьями, и вывозили стоя.

Какой-то в этом образ есть! Я не знаю, какой, но какой-то очень мощный образ блокадников, которых семьями вывозят стоя – для меня есть. Это абсолютно реальная история, шофер Боря потом моего отца. Для меня важен сам факт этой его идеи, которая изначально была хозяйственной, а превратилась в политический образ. Эти дети, старики, женщины, отправляющиеся в своей последний путь, как памятники самим себе...

Когда умер Серджио Леоне (знаменитый итальянский режиссер. – Прим. Авт.), мне последовало предложение снять фильм о блокаде. Это меня просватал в Голливуд Андрей Кончаловский. Я получил очень интересное предложение, приехала целая группа, достаточно серьезная. И мне, конечно же, было интересно снять фильм о блокаде: большие американские деньги, иные технические возможности, всемирный прокат, и так далее. Но мы не сошлись в одном - я отказался снимать этот фильм в цвете. Я говорил: «Мне не простят ленинградцы лиц розового цвета во время блокады». Я предлагал: «Давайте сделаем так: все вокруг Ленинграда вы снимаете в цвете, а все, что внутри – постараюсь снять я, но не в цвете». Они предлагали какие-то компромиссные варианты с тем или иным цветом, говорили, что нынче есть совершенно иные технологические возможности. Я же стоял на своем, не верил: «Все кончится нормальным цветом, потому что я тоже пожил в Америке немножко, сориентировался»...

После этого я подумал, что о блокаде, о войне западные кинематографисты не способны снять достойное кино. Они просто не способны на такие мучения, никто. Может быть способны немцы, но с другой стороны, с другой идеологией, просто со своей силой характера. Это еще идет с тех времен, когда они на Рим нападали... А так - никто не способен, никакие китайцы, никто. Я как-то спросил у Константина Симонова: «У меня дед воевал, и он рассказывал, что китайцы - замечательные солдаты?» А Симонов пожал плечами: «Солдаты как солдаты, когда бомба рванет, сигают быстрей наших!» Конечно, японцы – хорошие воины, но мы же японцев били на Халкин-Голе, когда у нас вооружение было плохое...

Сам я о блокаде уже ничего снимать не буду – старый. А вот кто-то молодой вполне может снять, главное, ведь не в возрасте, а чтобы был талантливый...

Американское кино – оглупляющая мир машина

.. Когда мы начинаем играть на поле американцев - с пиф-пафами и прочим, то, естественно, мы проигрываем. Потому что у американского кино свои законы. Я, например, когда устаю, c удовольствием смотрю какой-нибудь полицейский сериал. Глубоко его презираю, но смотрю - для того, чтобы из меня вышел пар. Люди на Западе в отличие от нас устают после работы. Они приходят домой и смотрят такие фильмы, где повторяется одно и то же. Для них главное - не утруждать голову.

Помню, приехал я первый раз в Америку с картинами. Тогда, на заре перестройки, c нами еще возились: мол, мастер из России привез запрещенные фильмы. Смешно сказать, но стояли очереди на просмотры. После показа картины "Проверка на дорогах" был устроен прием, на котором было много американских кинематографистов. Ко мне подошел один из них и говорит: "О, Алексей, о’кей, о’кей! Пулемет падает в снег и шипит! " Потом второй подходит и говорит то же самое, следом третий, четвертый...Я думаю, чего уж там особенного в этом кадре? Там же есть много хороших кадров, а этот так себе. Потом артист Роберт Рэдфорд, с которым мы немножко сошлись, объяснил мне: "Дело в том, что ты придумал новый трюк. Все американское кино,- объяснял он,- состоит, к примеру из 1581 трюка, а ты придумал 1582: раскаленный от стрельбы пулемет падает в снег и шипит". Поэтому-то они меня и приглашали поработать у них.

Американцы достаточно иронично относятся даже к таким гигантам, как Феллини. Как-то на одном фестивале я подружился с продюсером режиссера Скорцезе. Она меня все время спрашивала: "Алексей, когда ты придешь посмотреть нашу картину?" Наконец, я пришел, посмотрел: на экране нашли чье-то отрезанное ухо, вычисляли какого-то маньяка...После просмотра она спрашивает: "Ну как?" Я говорю: "Понимаешь, я вообще-то люблю другое кино". "Какое?",- спрашивает она. "Я Феллини люблю". Она махнула на меня рукой, как на дурачка, и пошла.

Американский кинематограф многообразен, там есть талантливые люди, но в сумме - это вреднейшее для человечества предприятие, это гигантская оглупляющая мир машина. И когда такие фильмы попадают на родину Толстого, Чехова, Достоевского и заполняют экраны...Причем ведь европейские страны сопротивляются этой экспансии. Все-таки 50% того, что смотрят французы,- французское кино. А у нас никто ничему не сопротивляется, кто-то взятку получил - и все в порядке. Называют это свободным рынком, но на самом деле всегда там кто-то кому-то что-то принес.

Я всегда был нахальным

.. Никогда не боялся ни начальства, ни художественных советов. Когда был запрещен “Лапшин”, и на партийном бюро руководство студии начало меня прорабатывать, я встал и сказал: “Ничего вы мне не сделаете. Все, что вы можете сделать - это вынудить меня продать отцовскую дачу и на эти деньги жить. Больше ничего, потому что у нас художников не сажают, а если и будут сажать, то начнут с вас.”

Нахальство мне всегда было присуще, но никакого героизма в этом не было. Я был сыном уважаемого писателя и находился в несколько привилегированном положении. В конце концов я бы действительно продал отцовскую дачу или бы мне помогли братья отца, которые в 1918 году были вывезены в Америку и там достаточно благополучно жили. Как только мне здесь сильно намылили голову, мне тут же из Америки прислали новую “Волгу”. Хотели прислать “Чайку”, но я еле-еле их отговорил. В 1968 году , новую “Волгу” имел на студии, по-моему, только Хейфиц.

Артист не захочет стать банкиром

… Артисты получают в театрах копейки, но предложите ребятам, которые учатся в театральных училищах, торговать в ларьке, да они рассмеются вам в лицо. Я не думаю, что они очень переживают о том, что не стали банкирами. Конечно, какая-то девочка уйдет от нищего артиста из коммунальной квартиры к “новому русскому”, который отвезет ее на Кипр. Но она всю жизнь будет вспоминать об этом нищем артисте, уверяю вас. Потому что наша профессия в тысячу раз интереснее , здесь люди живут страстями, они способны заплакать над вымыслом, а там обсуждают, какому бандиту сколько надо заплатить, чтобы при этом и самим, что-то осталось.

Ведь что такое наш бизнесмен? Это человек, который умеет давать взятки и умеет их получать - вот и все. Естественно, ”новые русские” в шикарных машинах без всякого уважения смотрят на старенькие жигули, в которых едет какой-нибудь режиссер, поэт или писатель. Но это не означает, что владелец этих стареньких жигулей не смотрит точно с такой же жалостью на человека в блестящей колымаге. Что называется, Запад есть Запад, Восток есть Восток и вместе им не сойтись. Поэтому Бог с ними с банкирами лучше их не замечать.

У нас никогда не было бесклассового общества

… Для меня лично фильм «Хрусталев, машину!» - возможность рассказать о том времени, попытаться сделать какие-то выводы, подвести итоги. Мы любим рассуждать о том, что общество конца 40-х - начала 50-х годов было бесклассовое. Так вот я утверждаю: то общество было более, чем классовое. Я, допустим, родился в 1938 году в семье известного писателя и у нас существовала многочисленная прислуга - домработницы, шофер, повар, кухарка. В Елисеевском магазине стояли полные ведра с черной и красной икрой, В ресторанах подавали Бог знает что, я помню как мальчиком ел горящее мороженое.

Другое дело, что это было далеко не всем по карману, потому что дистанция между малозарабатывающими и многозарабатывающими людьми была гигантской. Да, на улицах горел яркий свет, да, зимой заливались катки, да, Москва и Ленинград производили впечатление вполне благополучных городов, но в то же время по ночам кого-то куда-то увозили, люди бесследно исчезали...

Мы снимали эту картину очень долго, когда я начинал ее, еще был Советский Союз, и для меня не существовало никакой проблемы пригласить артиста из Ставрополя или Братска. А потом каждый перелет артиста на озвучание и проживание его в гостинице превращались для нас в экономическую катастрофу.

Первый миллион долларов в производство этого фильма вложили французы. Отчасти картину финансировало Роскино и телевидение. Когда я начинал съемки, мне казалось, что этого будет достаточно. Но потом у нас чудовищно поднялись цены, поэтому режиссеры с именем сегодня базу берут где-нибудь в Праге, а не здесь, потому что у нас все в три раза дороже. Появились какие-то валютные коридоры...Короче говоря, денег не хватило. Из-за этого постоянно случались страшные простои: снимаем, снимаем, потом остановка - полгода ничего не делаем, через полгода опять встречаемся на съемочной площадке. И так было несколько раз.

Уехать из страны было бы нечестно

… Я устал ходить с протянутой рукой, постоянно просить, клянчить. Ладно бы, если у меня не было других предложений, тогда понятно. Но меня приглашали работать во многие места. Мне предлагали в США договор на такую сумму, которую мне до сих пор произнести страшно. Было приглашение от института Кэнета полгода поработать у них на очень хороших условиях. Причем, гранд, который мы выиграли, распространялся на жену и на сына. И даже проезд и медицинскую страховку нам оплачивали. Мы должны были всей семьей отплыть в Америку. Но как я мог уехать? Это было бы нечестно по отношению к товарищам, к группе. И я остался здесь, без зарплаты, без всего - таков наш удел.

Ширвиндт надел на себя комедийную маску, а он – драматический актер

… С удовольствием поработал бы с Александром Ширвиндтом. Он придумал себе комедийную масочку, но как драматический артист он абсолютно неотработанный материал. Всегда мечтал встретиться на съемочной площадке с Олегом Ефремовым - абсолютно не реализовавший себя в кино человек. На старости лет в нем появилось какое-то поразительное благородство, причем не российского толка даже, а западного. А вообще, хороших актеров катастрофически не хватает.

Россия без кино не останется

… Когда моя жена идет в магазин, она меня спрашивает: "Что ты хочешь, чтобы я купила?" Я говорю ей: " Если увидишь, то купи, пожалуйста, нашу российскую колбасу, нашу ветчину, только, я тебя умоляю, импортную не покупай." Потому что у них, может быть, и хорошая колбаса, да только мы ее есть не можем. Мне кажется, то же происходит и с нашим кино. Как-то все образуется, Россия без кино не останется. В кино никого обличать сейчас не нужно, все, что можно и то, чего нельзя, мы уже обличили. Сегодня нужны просто талантливые фильмы, лучше всего, если они будут веселые или напомнят людям о чем-то веселом. Чтобы люди могли посмеяться над собой или поплакать, чтобы они становились от них добрее. Задача искусства - не разоблачение кого-то или чего-то, а очищение. А вот каким способом - этого никто не знает.

НЕКРОЛОГ

О кончине режиссера сообщил его сын Алексей Герман-младший.

"Сегодня умер мой отец. Умер, не приходя в сознание в Военно-медицинской академии в Петербурге. Врачи сделали все возможное и невозможное для того, что бы спасти отца. И не их вина, что они не смогли его вытянуть. Они делали свое дело честно, благородно и у меня нет сомнений в том, что где-нибудь в мире врачи могли бы сделать больше, чем сделали у нас в Петербурге. Спасибо им. У него просто остановилось сердце. Спасибо и многим друзьям, кто поддержал нас в это время", - пишет Алексей Герман-младший.

Трудно быть режиссером. Алексей Герман годами снимал фильмы и годами ждал дороги к зрителям

У Алексея Германа всего шесть законченных фильмов. «Хрусталев, машину!» снимался семь лет. «История арканарской резни» – тринадцать. «Проверка на дорогах» четырнадцать лет пролежала на полке. Но он не изменял своей творческой манере.

Режиссер не отказывался от своего нарочито сложного языка и умел ждать.

В его фильмах и война, и мир выглядели не так, как того хотели критики. В «Проверке…» героем – во всех смыслах – стал бывший военнопленный. Да не просто пленный (эту тему советское искусство хоть и с неохотой, но принимало), а служивший немцам, а потом перешедший в партизанский отряд. У Лазарева был один шанс искупить свою вину: угнать со станции, контролируемой фашистами, эшелон с продовольствием. В «Моем друге Иване Лапшине» одну из главных ролей – журналиста Ханина, бывшего романтика – сыграл Андрей Миронов. Редкий фильм, где он выступает не в роли водевильного певуна и вертопраха. А в «Двадцати днях без войны» тоже в непривычном для него драматическом амплуа выступил комик Юрий Никулин (далее...).

ПАМЯТЬ

Президент России Владимир Путин выразил соболезнования семье Алексея Германа-старшего. (подробнее читайте здесь)

Министр культуры РФ Владимир Мединский назвал смерть легендарного режиссера "большим горем, невосполнимой утратой для нашего кинематографа". (подробнее читайте здесь)

"Работы отличали философская глубина, самобытная, неповторимая форма, вера в высокое предназначение человека," - сказал о покойном мэр Москвы Сергей Собянин. (подробнее читайте здесь)

"Это невосполнимая потеря. Меня утешает лишь то, что еще не одно поколение будет учиться на всех его фильмах, - сказал о покойном актер Александр Филиппенко. - Эти уникальные артефакты остались в нашей памяти и музее кино, в списке лучших фильмов и лучших режиссеров всегда будет стоять имя Германа-старшего. Он был всегда неожиданный, всегда веселый, готовый на творческие, присущие только ему ходы и идеи. Я очень многому учился у него в работе". (подробнее читайте здесь)

Телеведущая Тина Канделаки написала в своем Twitter (‏@tina_kandelaki): Умер народный артист России, режиссер и сценарист Алексей Герман-старший. Соболезную родным и близким. Светлая память.

Пост о кончине знаменитого режиссера оставила в своем Twitter также телеведущая Оксана Пушкина (‏@OPushkina).

Киновед и продюсер Сэм Клебанов в своем Faceook написал: "Антониони... Бергман... Герман... Великие покидают нас один за другим. Больно и грустно..."

Актеры Анастасия Мельникова и Юрий Кузнецов расплакались, узнав о смерти Алексея Германа. "Извините, ради Бога, но это семья, это личное, я просто не могу физически сейчас говорить... Извините и поймите!" - слезы и рыдания не прекращались. (читайте далее...)

ПОХОРОНЫ

Алексея Германа-старшего погребут в воскресенье, 24 февраля на Богословском кладбище Петербурга. Отпевание состоится в соборе на Конюшенной площади. Также планируется также прощание с режиссером на киностудии «Ленфильм». (подробнее читайте здесь)

БИОГРАФИЯ АЛЕКСЕЯ ГЕРМАНА-СТАРШЕГО

Читайте также

Леонид Ярмольник: Алексей Герман изменил мое представление об актерской профессии

Народный артист России Леонид Ярмольник рассказал питерскому корреспонденту "Вечерки", почему режиссер не успел завершить работу над картиной "Трудно быть богом" по роману братьев Стругацких. (читайте далее...)

Режиссеры