Я играю на органе

[b]Там даже аромат особый. Наверное, потому органисты и сходят с ума…[/b]Орган – инструмент редкий. Соответственно, знаменитых органистов в мире гораздо меньше, чем, скажем, пианистов или скрипачей.Это самый сложный инструмент из всех известных человечеству. В органе может быть до нескольких тысяч звучащих труб, деревянных и металлических, разного размера. Все они заключены в общий корпус, воздухопроводы соединяют трубы с кафедрой управления. Органист играет и руками, и ногами. Помимо клавиатур использует десятки различных рычагов, педалей, кнопок…Можете себе представить степень концентрации внимания органиста и количество калорий, которые он теряет за концерт? А если органист еще и женщина? [b]Людмила ГОЛУБ [/b]объездила с гастролями весь мир. Участвует в самых крупных международных фестивалях. Она играет одна и дуэтом, с вокалистами, ансамблями, оркестрами… Об органе Людмила (она не любит, когда ее называют по отчеству) может рассказывать часами.– Трубы, которые мы видим в концертном зале, — это всего лишь малая часть органа. Они так и называются – фасадные. Иногда звучат, а иногда нет, или звучит только часть — остальные декоративные.Сам же орган – это огромное помещение, которого не видит слушатель. Большая часть труб – иногда их сотни – находится там. Самый большой орган в мире стоит в Америке, в Атлантик-Сити, во Дворце конгрессов. В нем более тридцати тысяч труб.[b]– Людмила, женщина-органист – большая редкость. Как вы дошли «до жизни такой»?[/b]– Сначала, как и все органисты, училась на фортепиано, в школе, потом в училище при консерватории у известного фортепианного педагога Ларисы Васильевны Мохель. Она была женой профессора по органу Леонида Исааковича Ройзмана. Я начала ходить на органные концерты, но заниматься органом стала достаточно поздно. В училище взяла всего несколько уроков, а в консерватории только к середине курса обучения на фортепиано занялась еще клавесином и органом. Но кстати, фортепиано и клавесин я не оставила.[b]– Для игры на органе нужна недюжинная физическая сила?[/b]– Прежде всего должна быть координация. Хотя для игры на старых органах и сила тоже нужна – на них клавиши довольно сложно «продавить».[b]– А играть на старом органе и современном – не одно и то же?[/b]– Да это абсолютно разные вещи! Похожих органов нет. Существуют барочные органы, романтические, в Америке в период немого кино появились киноорганы. Кроме того, немецкая школа органостроения сильно отличается от французской. Хотя не специалист определить эти различия ни на вид, ни на слух не сможет. В больших соборах бывает несколько органов. В Соборе Парижской Богоматери два органа, большой и маленький; в Кафедральном соборе в Зальцбурге – пять.[b]– Для чего так много?[/b]– Большой орган все время «гонять» нельзя, его используют только на торжественных мессах. И для аккомпанемента он неудобен: звук «опаздывает», а солисты и хор иногда стоят далеко.[b]– В России не так много органов, как на Западе...[/b]– В России нет органной традиции, орган у нас появился относительно недавно. Ведь орган – это принадлежность «иноверческой» церкви, в православных храмах его нет. К тому же в Советском Союзе религия вообще была под запретом… Этот же запрет, с другой стороны, подогревал интерес, и на органную музыку тогда же началась мода. В концертных залах органы начали устанавливать в основном в 60—70-е годы (раньше были единичные случаи: например, в Малом зале консерватории до революции стоял орган фирмы «Ладегаст», дар купца Хлудова. Это самый старый орган в России.В 59-м году его заменили на орган немецкой фирмы «Шуке». А хлудовский орган теперь находится в музее Глинки, на нем иногда проводятся концерты). На Западе все несколько по-другому: органную музыку люди слышат с детства, когда ходят в церковь. Концерты тоже у них были всегда, и потому ажиотажа никогда не возникало. И органисты там репетируют в соборах, на настоящих органах. А у нас церквей с органами до сих пор мало, так что многие музыканты устанавливают себе орган в квартире.[b]– Наверное, дорогое удовольствие?[/b]– Около тысячи долларов за регистр. В домашнем органе обычно от двух до четырех регистров.[b]– А соседи ничего, в стенку не стучат?[/b]– Так он же небольшой! Звучит очень скромно. У меня муж на рояле играет – это гораздо хуже. «Домашний» орган не для «концертов», на нем просто удобно заниматься. Еще сейчас распространены электроорганы. У меня на даче такой стоит. На нем вообще можно играть с наушниками. Электроорган удобен для практики, он транспортабелен, но для концертов, конечно, не интересен… Хотя на Малой Грузинской в храме Непорочного Зачатия уже второй год стоит электроорган, и я люблю давать на нем концерты. Этот орган не совсем обычный – в нем не только колонки, но и трубы тоже есть. Всего полтора регистра, но за счет прекрасной акустики он звучит хорошо.Кстати, настоящий орган туда уже привезли. Еще не установили, он лежит наверху в разобранном виде, идет монтаж.[b]– А много сейчас изготовителей органов?[/b]– Орган – не штучная работа, а целое производство, этим занимаются целые фирмы. В Германии много известных фирм, крупных и мелких. Во Франции, Швейцарии, Англии, Америке… Существуют целые династии, которые занимаются органным делом… На территории бывшего СССР — только в Прибалтике есть несколько небольших фирм. В России органов практически не делают. Есть мастера-одиночки, которые собирают органы чуть ли не дома, но в наше время это то же самое, что собирать у себя в квартире автомобиль из запчастей. В Петербурге живет способный мастер Чилин, он делает маленькие органы (позитивы) для залов и для частного пользования.[b]– Вы сказали, что в России нет органной традиции. Как воспринимают наших органистов западные музыканты, критики?[/b]– Помню, в годы учебы (это было еще до перестройки) наши органисты поехали в Германию на конкурс Баха. И мой профессор, вернувшись, рассказывал, что наши музыканты играли явно лучше западных, но председатель жюри, немец, категорически заявил, что в СССР – в стране атеизма – не может быть органного исполнительства.[b]– Игра на органе пробуждает религиозные чувства?[/b]– Конечно же, нет. На мой взгляд. Но вообще органисты странные люди. Когда я попросила рассказать одного знакомого профессора Парижской консерватории о своих коллегах-органистах, он мне ответил, что никого из них не знает: они всегда держатся особняком. Они все «не от мира сего».Есть органный класс – и есть остальные инструменты. Органисты занимаются отдельно от всех, в церквях. Органисты играют «свою» музыку, у них свои критерии оценки игры. Они редко играют в ансамблях, в оркестрах. Мне кажется, это нехорошо. Мне, наоборот, всегда хотелось выступать с ансамблями и хорами – что я и делаю. Мой муж (мы с ним много путешествовали по Франции, и он знает многих органистов) шутит, что всех органистов можно поделить на две категории: слепые и сумасшедшие.[b]– В самом деле, много слепых органистов?[/b]– Знаете азбуку для слепых, с выпуклыми буквами? Существуют такие же издания Баха, по ним и учатся.[b]– Да сколько ж времени уйдет, чтобы прочитать такую партитуру![/b]– А слепым не нужно ее «читать», они практически сразу запоминают со слуха. Считается, что у слепых отсутствие зрения компенсируется другими органами чувств. Игра на органе – ярчайшее тому подтверждение. Из очень знаменитых органистов я могу назвать по крайней мере человек пять слепых. Луи Тири, знаменитый французский органист, ослеп в 12 лет, когда у него в руках разорвалась граната. Оторвало четвертый палец полностью и все верхние фаланги на правой руке. Говорят, он часто переносит партию правой руки в левую. Этот органист играет гениально! Я была на его концерте в Москве в Зале Чайковского. Ассистент вывел Тири на сцену, усадил на скамейку – и все. Он не только играл, но и сам менял себе регистровку (а ведь она меняется за концерт много раз). И кнопок на том органе больше ста. Причем их расположение он запомнил всего с одной репетиции. Если бы я не видела это своими глазами, ни за что бы не поверила… Знаменитый французский композитор конца XIX – начала ХХ века Вьерн, главный органист Нотр-Дам де Пари, был слепым от рождения. Он умер прямо в соборе во время службы. Сейчас его скамейка стоит рядом с органом как реликвия.[b]— Я была в Нотр-Дам, но скамейку нам не показывали…[/b]— Так вы, наверное, внизу были? А-а, скамейка-то наверху! Это место для посвященных, там царствует органист. Другие люди туда не ходят. Там даже аромат особый… Наверное, потому органисты и сходят с ума…