Мария Звонарева: Моя эротика – целомудренная

[i]Впервые мы увидели ее пару лет назад в фильме Александра Прошкина «Трио». Есть лица, от которых трудно отвести взгляд. И дело вовсе не в нечеловеческой лепоте девушки или в экзотичности профессии ее героини – милиционера, переодетого дорожной проституткой. Просто от всего, что делала на экране Мария Звонарева, веяло какой-то нездешней правдой, искренностью и теплом. Прошкин потом говорил, что Мария привнесла в картину удивительную достоверность провинциальной жизни – воплотила новый архетип женщины из провинции: без комплексов, полной чувственной энергии, жизни и любви. Звонареву сразу заметили критики: она получила приз «За лучшую женскую роль» на «Золотом Овне-2003». Потом была Лиза Зотикова (мать главного героя) в «Играх мотыльков» у Прошкина-младшего, наконец, новая работа актрисы – следователь Наташа, разрывающаяся между чувством и долгом, в новой картине Георгия Шенгелия «Неуправляемый занос»…Заловив Машу на премьере в Доме кино (в Москве она бывает наездами, так как живет и работает в Рязани), корреспондент «ВМ» немедля достала диктофон…[/i][b]– Родилась ты где-то в Воронежской области?[/b]– Да, в поселке Бобяково. Потом мы переехали в поселок Отрадное – в Москве, кажется, есть такое метро. И мы там жили – вся семья: мама, папа, брат (он сейчас врач) и я. Мои родители педагоги. Отец – учитель физики, мама – учитель русского языка и литературы. Ну а после школы я поступила в Воронежский государственный институт искусств, на театральный факультет.[b]– Откуда эта тяга на сцену?[/b]– С детства. У меня мама потрясающе поет. А папа хороший рассказчик. Поэтому, может быть, что-то тут совместилось и мне перепало.[b]– А как ты оказалась в рязанском театре? По распределению?[/b]– Нет, у нас уже не было распределения. Мы приехали в Рязань показываться с моим однокурсником: он попросил помочь. У нас был отрывок. Поехали. Нас взяли. С тех пор я живу в Рязани.[b]– Не рвешься в Москву? Как положено молодой и красивой артистке?[/b]– Не знаю... Но никогда не говори «никогда в жизни». Все может случиться.[b]– После «Трио», где ты так мощно дебютировала с Андреем Паниным и Михаилом Пореченковым, предложения, наверное, дождем посыпались?[/b]– Не то чтобы посыпались, но были… А настоящий обвал начался, когда я снималась как раз в «Неуправляемом заносе». Я была вынуждена отказаться от 4–5 соблазнительных серьезных предложений, потому что не могла – плотный график съемки…[b]– А как тебя нашел Шенгелия?[/b]– Собственно, это не он, а Прошкин-старший. Он хотел видеть в своем фильме «Трио» в главной роли никому неизвестную актрису. На «Мосфильме» был объявлен поиск новых лиц. К нам в Рязань приехала ассистент по актерам: фотографировала артистов трех театров. Меня в театре в тот день не было, пришел Олег ([i]муж Марии, Олег Пичурин, актер театра драмы[/i]. – [b]Н. Б.[/b]) и уговорил меня поехать. Хотя я скептически отнеслась к этой затее. К тому же я тогда приболела: температура, насморк и все прочее. Но все-таки поехала, что-то нарисовала на лице, мне сказали, куда смотреть, куда улыбаться, сфотографировали. Я оставила портфолио и забыла обо всем. А потом позвонила Татьяна Федоровна Пронина (ассистент по актерам кинокартины «Трио») и пригласила на пробы. Так что в моей судьбе решающую роль сыграла просто фотография…[b]– Что привлекло в сценарии «Неуправляемого заноса»?[/b]– Ой, да много всего. Машины. Лошади… Интересно. Да и сам характер следователя Наташи, естественно.[b]– Он тебе близок?[/b]– Не могу сказать, что я и Наташа – один и тот же человек. Но поскольку у каждого человека масса оттенков и граней характера… Что-то определенно есть – какие-то ее качества и у меня.[b]– А кто для тебя был ближе из наших «фирменных» следовательниц – Каменская или Фаина Ренаты Литвиновой?[/b]– Они обе мне интересны.[b]– На кого равнялась? Кого из них держала «в уме»?[/b]– Нет. Не было такого. Я не сравнивала наших героинь. Это разные характеры, и мне бы хотелось, чтобы моя Наташа была такой же запоминающейся, как и героини этих замечательных актрис.[b]– В картине мы видим «агонию любви» – между тобой и горюющим прокурором Вепринцевым, которого играет, явно пережимая, Михаил Хомяков. Мне вот лично как-то не верится, что умница и красавица могла увлечься таким монстром…[/b]– Пойми… Ведь существует определенная история их взаимоотношений, по сюжету фильма я же не вчера с ним познакомилась… Наверное, когда-то он был хорош… А в финале, когда отношения достигают точки кипения, когда у него погибает дочь и он требует от Наташи выдать ему убийцу для личной расправы, – в связи с этим там и происходит крушение их взаимоотношений. Я предполагаю, что по сути своей он замечательный мужчина. Эта женщина не могла просто так разменять себя на какого-то пустого человека. Видимо, он ее чем-то привлек. Может быть, как раз своей мужественностью.[b]– Хорошо. А чем тогда ее привлек на редкость положительный мальчик Олег, которого играет Петя Федоров?[/b]– А здесь – начало истории. Почему бы и нет? Дело ведь не в возрасте, а в характере, в качестве человека. Если существует понятие «благородство», значит, должен быть и человек, носитель этого благородства… И он существует. В глазах Наташи – именно этот мальчик…[b]– А тебя не смущали интимные сцены с ним?[/b]– Во-первых, они вошли в версию, которую можно увидеть только на DVD, во-вторых… Если Вы их увидишь – они тебя вряд ли покоробят. Эти сцены не эротические, а именно интимные, даже целомудренные.[b]– Чтобы сыграть следователя, надо знать предмет. С кем из профессионалов ты консультировалась?[/b]– С Георгием Ливановичем Шенгелия! У него и опыта побольше, и круг общения широкий. Он знает, чего хочет, это очень важно. Он настолько точно умеет сказать какую-то одну фразу – и уже понимаешь, чего он хочет. А еще – приходила к нам одна женщина-следователь, которая работает в Москве. Глядя на нее, многое становилось понятно. Ведь необязательно показывать, как надо брать пистолет, как передергивать затвор. Важнее почувствовать внутренний мир, стержень человека. И по общению с человеком, по его манере говорить, двигаться уже складывается определенное впечатление. Может быть, оно поверхностное, но тем не менее…[b]– В картине «Неуправляемый занос» важное место занимают автомобили. И ты тоже там за рулем. Водить машину уже умела?[/b]– Нет. Пришлось учиться. У меня было занятий семь в общей сложности.[b]– Страшно было рулить?[/b]– Нет, я же не участвовала в ночных гонках по городу, как Олег – Петя. Здесь все просто – настраиваешься, что ты можешь управлять машиной. Лошадью, кстати, управлять значительно сложнее.[b]– Верхом ты умела ездить до фильма?[/b]– Нет. Дело в том, что машина более послушна – она как бы понимает, что тебе надо. А у лошади свой характер – это еще большой вопрос, кто на ком ездит…[b]– А почему ты не снимаешься в телесериалах?[/b]– Просто ты еще не успела их увидеть. У меня была эпизодическая роль Нади Лебедевой в «Небесной жизни» – этот сериал скоро покажут. Сейчас снимаюсь у Абая Карпекова в «Охоте на изюбра», играю журналистку.[b]– Какие у тебя роли в театре?[/b]– Например, Беатриче в спектакле «Слуга двух господ». Это характерная роль. В «Дядюшкином сне» – Зина, чистой воды героиня. Я обожаю спектакль «Золушка», где играю старшую сестру Золушки.[b]– Есть табу? Что бы ты никогда не сыграла[/b]?– Даже не знаю… В жизни очень многое можно оправдать. Хотя существуют вещи, которые мне бы не хотелось играть. Например, связанные с религией. Потому что это совершенно другой мир, и влезать в него нахрапом не хочется.[b]– Дом – это продолжение человека. Какой он у тебя?[/b]– Сложный. Мы живем с мужем в коммунальной квартире. Но недавно купили новую квартиру и делаем там сейчас ремонт. Правда, не знаю, сколько он продлится. Как известно, ремонт можно только прекратить, закончить его нельзя. Но есть надежда, что, может быть, к лету мы его все-таки прекратим.[b]– Ты не против брака – раз и навсегда?[/b]– Мало того – я за! Мои родители живут вместе 37 лет. И родители моего мужа прожили вместе всю жизнь. Я, кстати, уже живу вместе с мужем девять лет.[b]– Значит, пример у вас перед глазами?[/b]– Да, и у нас это генетически заложено…[b]– Говорят, актерские браки непрочные – вам же приходится целоваться на сцене с другими. Как тут не ревновать?[/b]– Мне кажется, это предрассудок. Я не согласна. А сцена – это работа, которую я не беру на дом.[b]– Как относишься к роскоши? Мне, например, нравится твой спортивно-джинсовый стиль…[/b]– У меня нейтральное отношение к роскоши. Нет сильной тяги к дорогим вещам, к духам, к косметике. Кстати, Шанель сказала, что у женщины, которая не пользуется духами, нет будущего. Значит, у меня его нет – я совсем не пользуюсь духами. И «бриллианты – лучшие друзья девушек» – не мое убеждение.[b]– Ты способна терпеть лишения?[/b]– Да. В быту – ради бога! Мои родители – учителя. Это само за себя говорит. Мы никогда роскошно не жили. Но дело не в этом… Для меня мои родители – самые лучшие, других не надо. Я смотрю на отца и маму – какое счастье, что я родилась у этих людей! Не знаю, правда, счастье ли это для них.[b]– Где тебе хорошо[/b]?– Я – лесной, дикий человек. Люблю луга, просторы, поля… Ту самую Россию, которую воспевал Сергей Есенин, – не зря же мы с ним родились в один день – 3 октября. И мы, артисты, каждый год выезжаем в Константиново в гости к Есенину. И так все близко – Ока, обрыв, золото листвы... Там мне хорошо, там я чувствую себя очень комфортно. Не на море, а в своей полосе. Может, поэтому я люблю осень.[b]– Самый дорогой, памятный подарок в жизни?[/b]– Папа куклу привез из Москвы! Я была совсем маленькая, а тут – огромная кукла – помните, такие продавались Насти-Маши, все на одно лицо, но в разных платьях. А еще – мандарины. Помню как сейчас. Я была счастлива абсолютно.[b]– Что делаешь, чтобы быть в форме?[/b]– В салоны красоты и тренажерные залы не хожу. Не знаю, насколько эта форма приемлема. В принципе – ничего особенного. Сама работа держит в тонусе. Пока генетически хватает. Если понадобится – буду что-то предпринимать…[b]– Как снимаешь стресс?[/b]– Для меня расслабление – когда ко мне приходят мои друзья… Это люди с юмором, мы дурачимся, порой показываем номера к капустникам… Первые зрители – это наши друзья…[b]– К чему в жизни стремишься? Некоторые вот страстно хотят в Голливуд[/b]…– Я таких людей не осуждаю. Ведь тщеславие для артиста – это нормально, это двигатель. Но у меня, наверное, меньше амбиций. Для меня главное – цельность натуры, мне важно не потерять себя…[b]– И, наконец, твой самый приятный сон?[/b]– Не могу рассказать конкретный сюжет. Но главное здесь – ощущение детства… Когда просыпаешься – весна, солнце бьет в окно, ветер апрельский, запах снега. И легкость колоссальная, радость жизни. И непонятно, где сон, где явь… Иногда вспоминаешь это – и так хорошо. Дай бог, чтобы ощущение детскости не покидало меня – оно очень помогает.