Расшифровано имя последнего свидетеля жизни Мандельштама

Павел Маркович написал книгу «Осип Мандельштам и его солагерники», а также подготовил сборник «Посмотрим, кто кого переупрямит...»: Надежда Яковлевна Мандельштам в письмах, воспоминаниях, свидетельствах». Обе книги выпущены издательством АСТ.

- Павел Маркович, вы собирали информацию только в архивах?

- Не только. И с Надеждой Яковлевной, и с некоторыми из последних свидетелей жизни Мандельштама я успел пообщаться лично. С Надеждой Яковлевной нас познакомил зимой 1977 года на своем концерте в Гнесинском училище мой друг, пианист Алексей Любимов. Я как раз только что закончил статью о композиции «Путешествия в Армению», где сравнивал эту прозу с фугой. Надежда Яковлевна в присутствии Любимова царственно и благосклонно выслушала меня и назначила день и час, когда я могу занести ей свою работу. С той поры начались мои хождения на Большую Черемушкинскую улицу. Несколько раз она звонила сама и произносила примерно следующее: «Павел, я очень старая. У меня нет хлеба». Это означало: «Я сегодня вечером свободна. Заходите, но захватите с собой хлеб и что-нибудь к чаю».

- Это Надежда Яковлевна познакомила вас с солагерниками мужа?

- Уже не помню. Когда начинаешь заниматься чем-то всерьез, створки этой раковины раскрываются сами собой. Я общался с Юрием Моисеенко, Дмитрием Маториным, Евгением Крепсом. Мне удалось вычислить имя одного из главных свидетелей, которого Надежда Яковлевна называла в своих мемуарах «физик Л.».

- Как вы его рассекретили?

- Еще в 2001 году были обнаружены эшелонные списки, в одном из них под номером 170 числился «Константин Евгеньевич Хитров, 1914 г. р., физик». Возраст совпадал. Но Хитров был отправлен во Владивосток из Бутырской тюрьмы, а Надежда Яковлевна писала, что «Л.» был из Таганской. Это увело меня по ложному следу. А в 2013 году я обнаружил информацию о Хитрове на сайте вечерней школы подмосковного города Фрянова. Я связался с местными краеведами, они и помогли мне выйти на его родственников. Все сошлось.

Всего известны около 40 свидетелей последних дней Мандельштама. Из них 15 высказались в книге. Множество свидетельств, наложенных друг на друга, а также архивные документы помогают реконструировать относительно непротиворечиво последние 11 недель Мандельштама в пересыльном лагере.

- И, наверное, развеять много мифов?

- Конечно. Главные мифы связаны со смертью поэта. Будто его утопили в канаве блатные. Будто на самом деле он не умер 27 декабря 1938 года, а был отправлен на Колыму, и что в 1940–1941 годах его там видели… Находились люди, утверждавшие, что Мандельштам испустил дух у них на руках в бараке. На самом деле после длившегося 21 день карантина партию заключенных привели в баню.

И когда открыли печку, в которой прожаривалось белье, и из нее пахнуло серными парами, Мандельштам упал в обморок. Его увезли в больницу, там он и провел последний день своей жизни. Наверное, не будь случая с печкой, он бы умер дня на три позже — он уже был доходягой.

- Из чего состоит книга о Надежде Яковлевне?

- Ее открывают стихи Осипа Мандельштама, обращенные к Надежде. Второй раздел — письма Надежды к Осипу. В третий раздел вошли воспоминания, письма, документы, интервью Надежды Яковлевны. И завершают книгу эссе и статьи о ней. Почти все материалы уникальны. Письма Надежды Мандельштам к мужу вообще раритет из раритетов, потому что большая их часть погибла в Калинине (Твери), откуда Надежда Яковлевна бежала от наступления немцев.

- Какие будут дальнейшие направления поиска?

- Я уже нашел интересный документ в архиве санкт-петербургского отделения Академии наук. Это воспоминания Евгения Крепса о Мандельштаме. Эта крупица информации не меняет картины, но добавляет к ней несколько красок. Интересно посмотреть следственные дела солагерников Мандельштама, которых судили не в Москве, а в других городах. Может быть, найдутся корабельные списки, и мы узнаем, с кем вместе поэт должен был отправиться на Колыму. Все это позволит сделать контекст, в котором существовал Мандельштам, еще более объемным.

КСТАТИ

Две другие книги, вышедшие к юбилею, — это «Осип Мандельштам: Ворованный воздух» Олега Лекманова (АСТ) и «Статьи о Мандельштаме» Леонида Видгофа (издательство «Новый хронограф»). Обе книги уже издавались ранее, но теперь существенно обновлены, исправлены и дополнены.

СПРАВКА

Павел Нерлер родился в 1952 году. Исследователь и биограф Мандельштама, составитель и комментатор сборников его произведений. Наиболее известные книги — «Слово и «Дело» Осипа Мандельштама: книга доносов, допросов и обвинительных заключений» (2010), «Con amore: Этюды о Мандельштаме» (2014).

ПОЭТ ИСКАЛ И НАХОДИЛ У «ВЕЧЕРНЕЙ МОСКВЫ» ЗАЩИТУ И ЗАРАБОТОК

В «ВМ» 12 декабря 1928 года было опубликовано нервное письмо Мандельштама. В том году вышел роман Шарля де Костера «Тиль Уленшпигель». По недосмотру издательства «Земля и фабрика» автором перевода был назван Осип Эмильевич.

На самом деле он только отредактировал сделанные ранее переводы Василия Карякина и Аркадия Горнфельда. Когда Мандельштам узнал об этом, он извинился перед Горнфельдом и выразил готовность отдать ему часть гонорара. Но замять происшествие не удалось.

Горнфельд в ленинградской «Красной вечерней газете» обвинил Мандельштама в плагиате, а также в том, что его работа пошла тексту во вред. Поэт в письме в нашу «Вечерку» защищал свои редакторские принципы: «Педантическая сверка с подлинником отступает здесь на задний план перед несравненно более важной культурной задачей — чтобы каждая фраза звучала по-русски и в согласии с духом подлинника. <…> Неужели Горнфельд ни во что не ставит покой и нравственные силы писателя, приехавшего к нему за 2000 верст для объяснений, чтобы загладить нелепую, досадную оплошность <…> Дурным порядкам и навыкам нужно свертывать шею, но это не значит, что писатели должны свертывать шею друг другу».

Горнфельда ответ не устроил, и 20 декабря он написал в редакцию нашей газеты письмо.

Осип Мандельштам после ареста в 1938 году

27 декабря заведующий литературным отделом А. Колесников ответил ему, почему это письмо опубликовано не будет. Оба документа обнаружены исследователями в Российском государственном архиве литературы и искусства.

«Конечно, можно почесть оплошностью, что мы дали возможность высказаться Осипу Эмильевичу Мандельштаму на страницах нашей газеты в то время, как узел дискуссии был завязан в Ленинградской «Красной> Вечерней Газeте», — писал Колесников. — Но эту оплошность нельзя исправлять за счет читателя, взваливая на него тяжелую обязанность выслушивать все реплики обоих спорящих сторон».

Известно также, что в 1930 году (с января и, видимо, до марта) Мандельштам работал в «Вечерней Москве». 24 февраля он писал жене: «В газете положение улучшилось. Прилив «уважения». Начинают понимать, что дали мне маниловское задание невыполнимое. Хотят теперь, чтоб я учил и поднимал аппарат. Веду рабкоровский кружок в «Вечерней Москве». Дружу с рабочей молодежью. Как раз вчера hellip ответст венный секретарь наговорил мне комплиментов — они от меня ждут, чтоб я вклинивался в работу отделов и помогал им органически. Но товарищей в газете — нет. Бюрократизм и бездарность отчаянные. Сделал громадный монтаж о Красной Армии (23 февраля;). Это укрепило, и очень сильно, позиции. Показал, что могу (выделено Мандельштамом. — «ВМ»)».

Зная эмоциональную нестабильность Мандельштама, трудно представить его терпеливым преподавателем и приятным коллегой, это надо учитывать при чтении отзыва.

Важно, что «Вечерка» дала ему в трудный момент очень нужный заработок. Не исключено, что когда-нибудь найдутся и другие документы, проливающие свет на историю отношений Мандельштама с нашей газетой.