Не спрашивайте Гурченко про пять минут

[b]Иногда на концертах она удивляется: «Неужели это была я?!» — и поет немного грустную песенку о том, как еще «ровно пять минут тому назад» кипела, пенилась молодость и будущее казалось таким чудесным... В эту сравнительно новую песню Гурченко вплела две-три фразы из своего старого шлягера о пяти минутах ожидания Нового года.[/b][i]Однако звучит цитата не так мажорно и звонко, как в 1956 году: за сорок с лишним лет актриса многое потеряла и обрела и очень дорого заплатила за свой успех, за свое право на публичное одиночество.Не звоните Гурченко домой! Незнакомым она может устроить по телефону маленький радиоспектакль, прикинувшись собственной домработницей. И не вздумайте расспрашивать ее о красавице таксе. В ответ услышите: «Моя такса — полная дура! Но каждый второй почему-то интересуется собачкой больше, чем актрисой!» И о «пяти минутах» тоже не спрашивайте. Вы и представить себе не можете, как надоело Людмиле Марковне рассказывать о съемках «Карнавальной ночи»! И о тогдашних отношениях с дебютантом Рязановым, с которым она «работала без пылкой любви».«Было ли у нас «на заре туманной юности» взаимопонимание? Не было. Было неприятие. Ему категорически не нравились мои штучки-дрючки. А мне категорически — его упрощенное, «несинкопированное» видение вещей.[/i]Хотя работали нормально, если не считать нескольких вспышек раздражения, которые я вызвала у него своей манерностью...Поработали и разошлись. А потом оба были удивлены, что «Карнавальная ночь» имела такой успех.» В фильм, без которого давно уже не обходится наше новогоднее телеменю, 20-летняя харьковчанка, третьекурсница ВГИКа, попала со второй попытки. Гурченко не прошла пробы: ее ужасно снял начинающий оператор, да и перебарщивала она, изображая перед съемочной группой кумира 50-х певицу и киноактрису Лолиту Торрес. Утвердили другую актрису, но Пырьев, худрук «Мосфильма», настоял на Гурченко.Как вспоминает Эльдар Александрович Рязанов, «талия у Люси была такой тонкой до неправдоподобия. А темперамент бил во все барабаны.» И страна влюбилась в нее по уши. Сегодня так искренно, так нежно не любят ни поп-звезд, ни обитателей планеты Голливуд.Гурченко испытала на себе все прелести триумфа: ее поджидали у общежития, требовали автографов и фотокарточек, ей писали даже из-за границы, ее приглашали петь и в «красных уголках», и в Колонном зале...«Телефон трещал сутками... Я выступала по три-четыре раза в день. Еще ничего не сказала, не запела — и горячие аплодисменты. Хлопали за одну улыбку. Дарили цветы, часто в горшочках, ведь это была зима 1957-го.» Актриса Тамара Семина (с ней и еще двумя студентками Гурченко одно время делила комнату в общежитии) так вспоминала об этом времени: «Ой, что было! Уже артистка, знаменитость! Она так покровительственно нам говорила: «Ты ничего девочка, ничего». Или: «Да-э, у тебя не сложится...» А мне: «Ты будешь играть все.Ты хорошая девочка...» Теперь Гурченко не очень-то охотно делится своими пристрастиями и не любит ставить оценки коллегам. В обычной жизни человек она достаточно замкнутый.Урмас Отт точно подметил, что «замкнутость — тот щит, за который она прячется.Хорошо это или плохо, но ей такой щит просто необходим. Все кардинально меняется лишь в том случае, когда дело касается близких людей. Думаю, Никите Михалкову или Эльдару Рязанову не составило бы большого труда уговорить ее протанцевать с ними танго в переполненном трамвае. Но таких людей не так уж много. Чаще другие с радостью выполняют все, что взбредет ей в голову».Конечно, первое, что приходит на ум из так называемого «новогоднего» кино (вернее, второе — после «Карнавальной ночи»), — рязановская же «Ирония судьбы». Оказывается, вместо Мягкова и Брыльски могли бы сниматься Андрей Миронов и... Гурченко. Людмила Марковна до сих пор сожалеет о несостоявшейся работе: «Я, увы, не почувствовала, что Рязанов ищет лирическую интонацию. И на пробах «давила бодряка».Об «Иронии судьбы» теперь Гурченко отзывается так: «Это была совершенно новая, нежная нота в творчестве Эльдара Рязанова... Мне шестое чувство подсказало, что в его жизни что-то произошло. Что-то ранее дремавшее, но очень важное, сильно всколыхнулось изнутри этого художника».Но зато ей повезло с другим фильмом мэтра комедии. «Вокзал для двоих» — тоже по-своему рождественская сказка. Но — сугубо советская, со всеми страшными и смешными приметами и причиндалами нашей тогдашней жизни.Кстати, премьера этой сказки состоялась в конце декабря 1982 года, и для многих фильм стал почти что подарком от Деда Мороза.Иногда Гурченко появлялась и в «голубых огоньках». Помните, финал «Старых песен о главном-2», где она солировала в сводном хоре «звезд» отечественной эстрады со своими «Московскими окнами»?! Она-то эти съемки вряд ли забудет.Тогда, в конце 1996 года, актриса только-только поднялась с больничной койки. На нее внезапно свалилась вирусная болезнь с непроизносимым названием — гаптеновый агранулоцитоз. «Я должна была умереть, но не умерла...» — заметила Людмила Марковна. И она, еще не совсем окрепшая, пошла на эти съемки, чтобы доказать — в который раз! — и себе, и другим, что так просто не сдастся.В последнее время Людмила Марковна почти не снималась, зато много играла в театре, точнее — в театрах: в Театре сатиры — «Поле битвы после победы принадлежит мародерам», в Театре Антона Чехова — «Чествование» и «Недосягаемая», в собственной антрепризе, в мюзикле «Бюро счастья». А киношным режиссерам отказывала и на вопросы зрителей отвечала так: «Назовите, пожалуйста, мне фильмы и роли, где вы жалеете, что сыграла не я, а кто-то. Нет этого!» Возможно, ее новым рождественским киношлягером, таким же обязательным атрибутом новогоднего вечера, как елка, шампанское и «оливье», станут недавно законченные и еще никем не виденные «Старые клячи» Э. Рязанова. Гурченко снималась в компании любимых рязановских (и наших с вами!) актеров. Старые клячи... Хм... Интересно мне знать, у кого повернется язык применить эту метафору к вечнозеленой Гурченко?! [i]Поезд Москва—Саратов. Гурченко едет на гастроли. Утром в халатике, бледная стоит в очереди в туалет.Вдруг к ней подваливает капитан дальнего плавания: «Умоляю, все что угодно — цветы, ящик шампанского, но покажите мне эту сцену из фильма «Любовь и голуби», где вы приходите в берете». — «Восемь часов утра! Да вы же эту сцену и так наизусть знаете!». А люди уже из купе выглядывают, ждут. Сыграла, прямо в вагоне: «Девочки! Уберите вашу мать!.. «Людк, а Людк!» Деревня!». Вечером капитан пришел на ее концерт, с шампанским, а когда она рассказала эту историю, он встал и раскланялся перед хохочущими зрителями...[/i]