Юрий Нагибин. Двойная игра

Выхода этого фильма ждали и мы, причем беспристрастными зрителями не были: как-никак, имя Нагибина для «Вечерней Москвы» значит много, о чем мы неоднократно писали. Эпизод с установкой мемориальной доски в память о Нагибине в фильм, к которому редакция имела отношение, к сожалению, не вошел - когда происходила церемония открытия доски, картина уже была смонтирована. Может быть, это было бы хорошим финалом для ленты, эдаким завершающим аккордом, но уповать на сослагательное наклонение вряд ли стоит, фильм хорош и без этого, что радует.

Итак, о главном: почему стоит смотреть картину.

Начнем с основного: это очень серьезная, нетривиально расшифрованная история о глубокой внутренней драме известного человека. И подобного анализа личности Нагибина, во многом знаковой для нашей страны (литературы - точно!) фигуры, никто и никогда прежде на ТВ не делал; в прозе же попытки подобного анализа были, но и их полными назвать нельзя.

Впрочем, дело не только в анализе жизни и судьбы человека знакового. Это и взгляд «над», выше одной судьбы - это история таланта, развивавшегося в условиях советской системы, история человека -заложника обстоятельств, своей совести и дарования. И в этом смысле фигура Нагибина беспрецедентна по трагизму. Ему было дано свыше больше, чем кому бы то ни было, он реализовался масштабнее, чем многие другие, но и внутренний разлом его души был глубже, чем могло казаться даже самым близким.

У Нагибина выходили в иной год и три книги, он был признан лучшим писателем Европы, но на родине литературные премии ему не «обламывались» / Фото: ИТАР-ТАСС/Архив

Нагибин парадоксален во всем, при всей своей кажущейся последовательности, и это очень четко в фильме отражено. Его образ, сотканный из противоречий, в фильме показан ярко и объемно, но все равно прочитывается всеми по-разному. Чтобы понять, насколько по-разному, достаточно просмотреть отклики, оставленные зрителями. К фильму у них претензий нет, а вот к фигуре Нагибина всегда были вопросы, и их множество. Остались они и теперь, все равно, хотя на основную часть этих вопросов фильм отвечает - жестко, честно, иногда так, что мороз бежит по коже. И все показанное - завораживает.

Еще - диссонанс: у Нагибина выходили в иной год и три книги, он был признан лучшим писателем Европы, но на родине литературные премии ему не «обламывались». Он писал сценарии, по которым снимали фильмы; это приносило изрядный достаток, но при этом своему «ближнему кругу» писатель заявлял, что отгородился от советской системы «забором из денег».

Нагибина кормил и благодарный кинематограф - позволяя к писательским гонорарам не слабо зарабатывать и сценариями, что сделало его одним из самых богатых людей СССР. И фильмы, снятые по этим сценариям, становились лидерами проката, а писатель, боясь потерять этот заработок, все же называл эти свои труды халтурой. Более того: он возмущал коллег по цеху - как же так, большинству «перьев» приходилось всячески распинаться перед советской властью и демонстрировать ей лояльность всеми возможными способами, а он даже не думал вступать в партию?! Да и образ жизни его был далек от советского идеала: гуляка, плейбой-красавец, ловелас-обольститель и любитель застолий, он при этом действительно не мог ни дня прожить, не написав ни строки, а когда писать было не о чем, писал рассказ «Немота» - о том, как ему не о чем писать!

В фильме шаг за шагом, кадр за кадром раскрываются тайны души писателя, внутренний алгоритм его терзаний, истинная природа которых долгое время не была понятна даже большинству его почитателей.

Ну что терзаться? Очень многие бы вполне удовлетворились сытой жизнью, ключ от которой Нагибин крепко держал в руках. И после первого брака, вернувшись в 1943 году с войны с тяжеленной контузией, он вскоре заключил второй - с не менее яркой девушкой из влиятельной семьи, что позволило ему войти в столичную элиту, жить будто при построенном уже коммунизме.

Но спустя пять лет все рухнуло, и он фактически бежит из этого брака. Почему? Ныне история уже известна: нежные чувства привязывают его к теще. О чем писатель в дальнейшем не постесняется не то что сказать, а написать повесть - совершая немыслимый по безнравственности поступок. Так был ли он безнравственен? Или наоборот, нравственен настолько, что предпочел прилюдное распахивание своего греха молчанию? Фильм препарирует внутренние импульсы, двигавшие писателем, создавая картинку-трансформер: его герой меняется, сохраняя внешнюю оболочку, лишь следы переживаний все глубже проступают на красивом, притягательном для огромного числа женщин лице... 

Выход для своих терзаний Нагибин находил не только в светском образе жизни, но и в невероятной работоспособности / Фото: РИА Новости

Но как же так? Почему он так не любил власть, которая давала ему все, и что скрывал от всех? Лишь потом откроются в фильме все карты. Но драма Нагибина - в многократной пере-самоидентификации его личности. Он входил в жизнь как сын не слишком удачливого еврея, которого обожал, к которому ездил в лагерь раз в два-три месяца, про которого писал повесть, закапывая ее в лесу за домом, создавая параллельно ту продукцию, в которой нуждалась советская система. А потом узнал, что его отец - русский офицер-белогвардеец - был расстрелян красными еще до его рождения. И с высоты этого знания его жизнь смотрелась совершенно иначе. А по другому краю его расплющивало плитой идеологии, ни капли которой не просачивалось в его прозу. Но зато под весом ее трещали его кости и скрипел несгибаемый хребет... А когда он прогибался, пусть и не ломаясь, усмирить боль помогали водка, женщины, острые чувства. И работа... В конце концов, долгие годы не предавала его только она.

Он любил всех своих жен, и, конечно, Беллу Ахмадулину - гениальную поэтессу с ломкой душой, ставшей, как писал Нагибин, его продолжением - со всеми его же грехами и страстями. Она - бунтарка изначально, жившая не по советским правилам. Он - не переходивший опасной черты литератор-гений, чья проза была и остается хрустальной, составляли странную пару. И когда брак разрушился, Белла сказала ему самое горькое, что могла, вольно или невольно добив: назвала советским...

Но выход для своих терзаний Нагибин находил не только в светском образе жизни и невероятной работоспособности. Он с двадцати с небольшим лет вел дневник, ставший для него единственным местом абсолютного, полного откровения. Он подготовил его к печати незадолго до смерти и так и не увидел его опубликованным. И откровений из этого дневника ему не простил почти никто. Беспощадные оценки, беспощадные разоблачения и высмеивания, поставленные в один ряд с лютым самоистязанием, с покаянием и запредельной по искренности исповедальностью, наполненные личными откровениями и безжалостным самокопанием - «Дневник» Нагибина стал вершиной его литературного творчества и образцом жесточайшего писательского обнажения и честности. Он не прикидывался в нем ни капли, поскольку не мог знать, позволит ли когда-нибудь чужим глазам читать то, что было написано... И позволил - но так, чтобы не видеть реакции... 

Фильм-анализ, фильм-биография, фильм-история. Поиски любви и гекалитры водки, притуплявшей боль он внутреннего разрыва, внутреннего дуализма, разлома. Он писал все лучше, а падал все ниже, и понимал это. От неминуемого финала его уберегли еще одни женские руки - руки его последней жены, ставшей его «соломинкой». За нее, за Аллу Григорьевну, Нагибин и зацепился, захлебываясь в потоках несущей его на скалы реки жизни. С ней он переживет многое, с ней мягче стали углы его внутренней клетки, в которой билась и рвалась об заостренные прутья душа. И это будут его счастливые годы. И за это счастье он выпьет и чашу зависти от тех, кого считал друзьями, и чашу успокоения.

Разговор о противоречивой, но невероятной по яркости фигуре писателя в фильме ведут его коллеги - писатель Денис Драгунский и Александр Куприянов, Виктор Ерофеев, Юрий Поляков и Виктория Токарева, журналист и общественный деятель Николай Сванидзе, поэт и философ Константин Кедров, вдова писателя Алла Григорьевна.

Фильм получился очень плотным по кадру, информации, с прекрасным закадровым текстом. Пожалуй, один лишь минус картины бросается в глаза и даже несколько раздражает: в самом конце, закольцовывая финал и начало, точка ставится на фразе: «Юрий Нагибин был Настоящим Советским Писателем».

О, нет, не так. Он был как раз нетипичным советским писателем, хотя свои драмы, в чем-то схожие, и переживали многие его коллеги. Или даже так: Нагибин был все же несоветским писателем, творившим в советское время, личностью европейского, если не планетарного масштаба. Но это - одно-единственное замечание. Посмотрите картину. Она поражает. Коллегам - поклон.