Оранжевые сны белого и пушистого Буйнова

[i]Конечно же, я знала, что это в стиле Буйнова — всех удивить. За тем и поехала в Санкт-Петербург. Финский залив. Ноль градусов и пронизывающий ветер. Клипмейкер Кальварский, только прилетевший из Америки, кутается в плащ и нервно курит.Стилист Шевчук уже третьи сутки кряду проводит кастинг — выбирает наложниц в гарем Буйнова. Работа тяжелая, но творческая, и вид у маэстро щеточек для волос и средств для укладки — окрыленный. На мой немой вопрос, а где, собственно, сам Буйнов, ради которого мы все здесь и тусуемся, никакой реакции. «Там...» — машет рукой Шевчук куда-то в сторону горизонта. Там, у горизонта, просматривается только каменный остров, на котором возвышается крутой особняк. «Некогда графское гнездышко, а теперь резиденция губернатора. Какого, не знаю, но именно там обосновался наш герой», — поясняет Шевчук. О’кей! Я уже мчусь в резиденцию Буйнова.[/i]Я всегда догадывалась, что Саша Буйнов — белый и пушистый. В мечтах он представлялся мне высоким блондином, который однажды явится (бесспорно, на белом коне) и увезет меня из этого душного города в оранжевые сны.Где мы вместе будем пить бодрящую прохладу утра, а вечерами гулять по аллеям самых несбыточных своих сновидений. Я знала. Я ждала этого. Я, по крайней мере, надеялась.Когда я вошла в калитку и оказалась в поместье роскошного особняка на Каменном острове, я остолбенела и не поверила своим глазам. За голубыми колоннами в беседке, увитой экзотическим плющом, на высоком стуле сидел и играл на каком-то неземном инструменте герой моих грез. Буйнов. Весь белый! Как в моих снах! Подойти, нарушив сон этот, я не решилась. К реальности меня вернул сам герой, окликнувший: «Девушка, что вы там застряли посреди лужайки! Я не кусаюсь! Проходите, раз уж пришли!»....Белого коня не было. Была белая-белая пустыня. Сахара. Или, может быть, Каракумы. И девушки (из ста «наложниц» выбрали семь). Оказалось, что они и не наложницы вовсе, а видения в пустыне... простите, в «Оранжевых снах» Александра Буйнова. «Видения» по мановению стилиста Александра Шевчука превратились в экзотических восточных соблазнительниц (прямо Клеопатры какие-то).Девушки при нуле градусов мерзли, но не хныкали. По сценарию они должны были поднять Буйнова в белом палантине на своих изящных ручках и пронести его по пустыне как символ любви и благоденствия. Но Александр сценарию воспротивился. «Я же мужик! — перечил он режиссеру. — Негоже мне, здоровому мужику, взгромождаться на хрупкие плечи таких утонченных красоток!». «Нам же еще, может быть, рожа-ать!» — тоненьким голоском всхлипнула одна «Клеопатра». «Вот именно!» — поддержал Александр. Режиссер сдался: в итоге Буйнов и «видения» преодолели знойную пустыню пешком. Он — впереди, за ним девушки стайкой с белой кибиткой-палантином.Песня «Оранжевые сны», ради которой и было устроено все это действо, с этнической приправой. На съемках на лбу звезды все тем же Шевчуком была начертана то ли подкова, то ли английская буква «U». «Это зачем?» — не поняла я. «А ты на календарь смотрела? — пристыдил меня Буйнов. — Сегодня же 22 апреля! Это «U» — память о дедушке Ульянове-Ленине». «А почему по-английски?». «А потому что Ульянов был вождем мирового пролетариата!» — нашелся Буйнов.Но если кроме шуток, то никакой идеологической подпитки в новом буйновском кино нет. Есть девушки. Есть любовь, которую Александр Буйнов воспевает посредством голоса и ситара. Того самого экзотического (как выяснилось, индийского) струнного инструмента, который Буйнов и осваивал к съемкам, когда я соляным столбом стояла посреди лужайки. Такая этническоэротическая история.Ну и о главном. Если вы думаете, что я пошутила о «высоком блондине в оранжевых снах» — вы глубоко ошибаетесь. Буйнов — блондин, самый настоящий. Как он поведал мне по секрету, он всегда таким и был — белым и пушистым. Просто раньше маскировался под брюнета, а на этих съемках понял, что «когда такая любовь — какая к черту может быть маскировка!».Таким он теперь и останется. Во всяком случае, обещал.