Судьба нелегала «Ганса»
«Вы не могли бы как-нибудь заглянуть к нам в Ясенево?» «А что, собственно, случилось?» — я был заинтригован, поскольку знал, что посторонним лицам вход на территорию этого секретного объекта был категорически воспрещен.
«Хотим познакомить вас с одним очень важным материалом. Возможно, он заинтересует газету».
Время тогда наступало новое, гласность набирала силу, вот и разведка решила приоткрыть занавес над своими тайнами. За мной из «леса» (так на жаргоне разведчики именовали свою штаб-квартиру) прислали машину, и в тот же день я оказался на территории, где прежде не ступала нога журналиста — если только он не совмещал свои обязанности с секретной службой.
Меня усадили в комнате, в которой был лишь письменный стол, стул и настольная лампа. Вежливый человек средних лет положил передо мной две пожелтевшие от времени казенные папки, на обложках крупно отпечатано: «Дело-формуляр №…» Чуть ниже от руки, но тоже крупно: «Кличка «Ганс».
Вверху гриф: «Совершенно секретно».
— Вот, почитайте.
И я стал читать. Признаюсь — ни до, ни после — никогда не читал ничего подобного. Папки оказались агентурным делом сотрудника нелегальной разведки Дмитрия Быстролетова.
Сотни аккуратно пронумерованных листов разного формата — от стандартных страниц с машинописным текстом до невзрачных клочков бумаги с еле различимыми карандашными буквами. Автобиография, разведдонесения, переписка с Центром, прошение о выдаче со склада новых сапог, протоколы допросов, служебные аттестации… Целая жизнь.
Даже впоследствии, когда на книжный рынок хлынули потоки литературы о шпионах, агентах, нелегалах, ветераны написали мемуары, а наши издательства напечатали откровения перебежчиков, те две невзрачные папки все равно остались для меня самым увлекательным, самым невероятным чтением.
И до сих пор я задаюсь вопросом: уж не мистификацией ли было все это? С одной стороны, Быстролетов — фигура явно не вымышленная, сегодня он фигурирует во всех справочниках, во всех энциклопедиях спецслужб. С другой… Слишком фантастическими кажутся содержавшиеся в его досье эпизоды жизни.
Мифами окружено само появление на свет будущего разведчика-нелегала. В автобиографии он утверждает, что является внебрачным сыном графа Алексея Толстого. А мама — деревенская учительница из крымской деревни Акчора.
Учился в морском кадетском корпусе и служил в армии Деникина. Потом якобы дезертировал, бежал в Турцию, затем в Прагу. Опять учился — в колледже, затем на юридическом, а позже на медицинском факультетах.
Мог говорить на двадцати иностранных языках. В Праге был замечен резидентом ИНО ОГПУ и стал выполнять его отдельные поручения.
Приехав в 1925 году в Москву на съезд пролетарского студенчества, познакомился с начальником внешней разведки Артузовым и стал штатным сотрудником ИНО. Сначала работал под «крышей» торгпредства в Чехословакии, а с 1930 года перешел на нелегальное положение в Европе. И вот тут-то и начинается цепь невероятных превращений недавнего студента.
В Берлине он жил по греческому паспорту. Затем был венгерским графом. Работал с чешским и австрийским паспортами, выдавал себя за бразильца, как-то умудрился выхлопотать документ на имя сына английского лорда, живущего в Канаде. В Амстердаме основал фирму по оптовой торговле текстильным сырьем, а свою первую жену Лидию определил на жительство в Швейцарию, где она создала базу хранения «липовых» паспортов и денег. Кстати, часть этих паспортов хранилась в тех папках, которые мне дали на ознакомление.
И вежливый человек из Ясенева с явной гордостью подтвердил: «Все они были изготовлены нашими умельцами здесь, в Москве». Правда, в аккуратно подшитых бумагах я нашел возмущенное письмо Быстролетова, адресованное Центру. Агент-нелегал писал, что его недавно присланный связник по фамилии Басов получил из Москвы свежий паспорт, а там в графе «Особые приметы» значилось: «Левая нога отсутствует». Работал связник под прикрытием должности учителя физкультуры, и, естественно, все конечности были у него на месте.
Как такая «липа» могла появиться на свет — этого никто объяснить не смог. Возможно, кто-то в Центре пытался таким образом подставить агента и его сеть… Ясно, что вся эта маскировка требовалась ему исключительно для того, чтобы успешно выполнять задания Лубянки. А они были всякие. Однажды Быстролетова вызвали в Москву, и новый начальник разведки Слуцкий дал ему в руки книгу бежавшего на Запад высокопоставленного советского чиновника по фамилии Беседовский, который в числе прочего упоминал в мемуарах о промахе нашего полпредства в Париже. В конце 20-х годов в полпредство явился посетитель невысокого роста с желтым портфелем в руках и предложил купить у него за 200 тысяч франков коды и шифры итальянской разведки.
Наш сотрудник, убедившись в подлинности предлагаемого товара, решил одурачить продавца. Сфотографировав материал, он вернул его посетителю со словами: «Это фальшивка. Убирайтесь, иначе я вызову полицию».
Теперь Слуцкий показал Быстролетову книгу, на полях которой стояла карандашная надпись: «Возобновить».
Дмитрий Александрович пожал плечами: — А при чем здесь я? Слуцкий опять ткнул пальцем в надпись: — Пометка сделана рукой товарища Сталина. А значит, это приказ. Сегодня ночью отправляйтесь обратно, найдите этого заявителя и возобновите получение от него новых кодов и шифров.
Дмитрий потерял дар речи.
— Где же я его найду? О нем ведь известно лишь, что он невысок и с красным носом.
Таких миллионы! — Приказ понят? Выполняйте. Денег получите без ограничений. Время — полгода.
Желаю удачи, — Слуцкий встал, показывая, что аудиенция окончена.
Через несколько дней, оказавшись на берегу Женевского озера, Дмитрий Быстролетов сел на скамейку, стал кормить лебедей и размышлять. Среди двух с половиной миллиардов человек ему предстояло обнаружить одного, о котором было известно, что он коротышка, у него красный нос и что три года назад его надули в советском полпредстве.
Самым простым было послать своих людей с фотокамерами ко всем итальянским посольствам с заданием снимать всех чиновников небольшого роста.Через два месяца, проанализировав сотни снимков, он нашел «красноносого» и, выдав себя за американца, работавшего на японскую разведку, пригласил к сотрудничеству.
Этот человек оказался лишь посредником в торговле шифрами, организованной министром иностранных дел Италии графом Чиано.
Вскоре Быстролетов получил первую партию секретных документов.
Еще одна поистине эпическая история связана с тем, как Дмитрий, выдав себя за венгерского аристократа, успешно дурачил чиновника британского Форин-офиса, имевшего доступ к самым секретным материалам.
А чего стоит операция по доставке в Берлин из Рима образцов новейшего оружия! Тогда разведчик блестяще сыграл роль сумасшедшего лорда-миллионера, якобы способного укусить любого постороннего. В багаже этого «психа» среди клюшек от гольфа спрятали ручной пулемет новой конструкции и прорезиненный комбинезон. Когда на границах в купе заглядывали пограничные офицеры, то все их внимание было сосредоточено на диковинном безумце.
А на багаж уже не обращали внимания.
Когда в 1937 году Сталин приступил к новому витку репрессий, перед Быстролетовым встал вопрос: возвращаться на родину или стать перебежчиком? Он вернулся. Написал две главы в первый учебник для разведчиков. Стал членом Союза художников. Его стали готовить к новой длительной зарубежной командировке.
Нарком Ежов обнял и расцеловал Дмитрия Быстролетова на прощание...
А дальше… Через некоторое время прямо в своем кабинете был уничтожен начальник разведки Слуцкий. Потом с 10-го этажа выбросился видный чекист Гурский.
Сменивший Слуцкого Пассов вскоре был расстрелян.
Пришедший ему на смену Шпигельглас — тоже. Затем пришла очередь Быстролетова. Однажды на его допросе присутствовал Ежов — тот, который еще недавно тискал его в объятиях.
Узнав, что Дмитрия обвиняют в том, что он был агентом четырех держав, нарком произнес лишь: «Мало».
И вышел из камеры, где костоломы пытали Быстролетова.
Даже реабилитация не помогла ему восстановиться в правах: ни пенсии, ни жилья, ни документов о высшем образовании. Недавний блистательный нелегал, а теперь инвалид первой группы с трудом устроился редактором в медицинский журнал, где и проработал двадцать лет. Лишь незадолго до его кончины руководство КГБ выделило старику двухкомнатную квартиру и оказало помощь. Но ни наград, ни званий Быстролетов не получил.
2 мая 1975 года Дмитрий Александрович скончался.
Одиннадцать лет его считали одним из лучших агентов. Шестнадцать лет он провел в тюрьмах и лагерях. Он мог стать писателем (оставил великолепную прозу). Художником.
Врачом. Актером.
Все у него получалось — за что бы ни брался этот удивительный человек.
Стал разведчиком.
Такая судьба…
АВТОБИОГРАФИЯ
Пытка одиночеством
«Я получил 20 лет заключения и пять лет ссылки (25 лет тогда еще не давали). Через 10 лет меня вызвали в Москву якобы для подтверждения моих показаний… Был посажен на три года в Сухановскую тюрьму для пытки одиночеством. Там у меня начался психоз, я ослеп. Лечился в больнице при Бутырке. Был отправлен в спецлагеря. Перенес два паралича. Как больной, был в 1954 году досрочно освобожден, а в 1955 году реабилитирован».
ОСОБЫЙ ОТДЕЛ
Из приказа ОГПУ от 17 ноября 1932 года
За успешное проведение ряда разработок крупного оперативного значения и проявленную при этом исключительную настойчивость наградить Быстролетова Д. А., сотрудника ИНО ОГПУ, боевым оружием с надписью «За беспощадную борьбу с контрреволюцией».
В ЦЕНТРЕ
Из письма резидента от 6 июля 1933 года
«Не исключено, что «Андрей» (один из псевдонимов Быстролетова. — В.С.) может быть ликвидирован противником. Тем не менее директивы об отъезде я ему не дал. Уехать сейчас — значит, потерять источника, что равно ослаблению нашей обороны. Возможная потеря сегодня «Андрея», завтра других — неизбежность, предрешенная характером поставленных задач».