Участник войны Евсей Рудинский: Крылья несли к Победе

Более 40 вылетов над Курском, Бобруйском, Лодзью, Берлином... Гул родной «Пешки» участник войны Евсей Рудинский и сегодня узнал бы среди голосов прочих.

В свои почти 98 лет Евсей Яковлевич справляется по хозяйству сам, читает, встречается с друзьям-ветеранами. В 1951 году он был вынужден отказаться от неба, слух подвел.

— Когда бомбардировщик резко уходит в пике, летчики испытывают перегрузки посильнее, чем у космонавтов. Почти у всех наших эти проблемы, — объясняет мой собеседник.

В Мелитопольское военно-авиационное училище он попал сразу после окончания 10-го класса. Время было тревожное. Страна срочно пополняла отряд «сталинских соколов».

К 1941 году курсант Рудинский в совершенстве освоил и управление самолетом, и штурманское дело.

— С математикой я всегда дружил. А в основе штурманской науки лежит тригонометрия, сплошные углы — прицеливания, бомбометания, движения в потоке ветра. Без мозгов к приборам даже не суйся! Известно еще изречение легендарного летчика Валерия Чкалова, когда пилотов он назвал грубой физической силой, а своего штурмана, Александра Белякова, — «головой», — улыбается ветеран.

Первые годы войны штурман Евсей Рудинский провел в тыловой эскадрилье связи под Архангельском. Боевых самолетов не хватало. И хотя молодые летчики все как один буквально закидывали своих командиров рапортами с просьбами об отправке на фронт, Евсей Яковлевич с уважением вспоминает и это время.

— Мне достались такие учителя! Известнейшие полярники — Зимов, Скорик, Арнаутов — научили летать в суровых погодных условиях Севера, — говорит ветеран.

Настоящим подарком для молодых выпускников Мелитопольского училища стала первая краткосрочная командировка под Курск.

— Второй командир эскадрильи за нас попросил кого нужно, и мы по два боевых вылета над Курской дугой cделали. 10 дней просто изучали самолет Пе-2, боевого опыта-то никакого еще не было. Но отбомбились мы без происшествий. Только даже упоминать об этих вылетах еще много лет нам запрещалось, вылетели-то без приказа, — опускает глаза Рудинский. — В первый мой полет летчик-ас Петр Агафонов сделал мне существенное замечание: «Долго цель высматриваешь. Много с тобой не налетаешь. Головой нужно на 360 градусов крутить, чтобы обстановку сечь». С тех пор правило это я крепко запомнил.

В конце 1943 года просьбы семи лучших штурманов Архангельской эскадрильи были удовлетворены, им повезло попасть в 128-й снайперский полк бомбардировочной авиационной дивизии. Главными целями бомбардировщиков становились важные железнодорожные узлы, склады, переправы, артиллерийско-минометные позиции. 15 Героев Советского Союза летали в том полку. Под двести боевых вылетов у каждого.

— Не могу не вспомнить о тактике, которая активно применялась нашими «соколами». Это было пикирование с так называемой вертушки, когда самолеты становились друг за другом вкруг. Происходило длительное точечное воздействие на противника, — замечает мой герой.

В наградном его листе довольно подробно изложено, сколько, где и когда он отбомбил важных целей. «...Проявил себя снайпером-пикировщиком... уничтожил два орудия полевой артиллерии, 30 человек прислуги батареи... склады с боеприпасами, пять зданий, роту солдат, переправы, эшелоны противника...» — список заслуг длинный, все в статье не уместятся.

А сколько за этой статистикой стоит его, Рудинского, и его друзей мужества, самопожертвования, даже представить невозможно. С 1941 по 1945 годы среди погибших летчиков — три состава полка...

— Помню тяжелые бои под Бобруйском. Немцы отчаянно отбивались, охраняли мост через Березину. Мы его два дня бомбили, летали в сплошном огне, — вспоминает ветеран. — Немецкие истребители подожгли самолет пилота Степанюка с моим прежним сокурсником и другом Иваном Дундуком. Я видел, как у них оба мотора горели факельным огнем. Хорошо, что они сумели выпрыгнуть на парашютах. Не увернулся от фрицев командир эскадрильи, Герой Советского Союза Федор Пашин. Весь его экипаж — и штурман Николай Старостин, тоже Герой Советского Союза, и стрелок Иван Силаев, — остались живы.

Знаменитая «пешка», бомбардировщик Пе-2, на котором Евсей Рудинский бомбил Берлин / Фото: Павел Волков, «Вечерняя Москва»

Победная Берлинская операция для экипажа Рудинского началась 16 апреля 1945 года. В 90 километрах от аэродрома Милостово уже располагались вражеские укрепсооружения.

— После первого вылета пришлось вернуться ни с чем. Из-за плотной облачности ничего видно не было. Выполнить боевое задание удалось лишь после обеда. Но и нам досталось нешуточно, — Рудинский складывает руки в кольцо, демонстрируя величину пробоин от вражеских снарядов.

— Мы выходили из пике, сбросив бомбы, на высоте слишком для нас низкой, метров 400–500, и тут же наткнулись на огонь немецких зениток. Один снаряд сразу же разорвался прямо в кабине стрелка-радиста. Он, контуженный, сумел высунуться из кабины и руками показать, что связь оборвалась. И тогда наш летчик Боря Минцев — талантливый парень был! — начал словно нырять между огненными трассами, закладывая крутые виражи, не давал в нас прицеливаться. Однако шесть дыр мы все-таки насчитали в самолете, когда уже сели, — грозит кому-то кулаком Евсей Яковлевич и вспоминает, как сбитый самолет его сослуживца Константина Царева упал в нейтральной полосе... Буквально из-под носа немцев наши пехотинцы успели вытащить из горящей машины летчика, раненого штурмана и стрелка. Всех вернули на аэродром в Милостово.

Во время рассказа нет-нет, да касается рукой мой собеседник черно-белого снимка с крылатыми легендарными машинами. Точно такими же, как были в его полку.

— 27–28 апреля бомбили уже непосредственно Берлин, в 400 метрах от Рейхстага, как раз над рейхсканцелярией Гитлера. Тут с иными сложностями столкнуться пришлось. Земля под нами дымилась, четкой линии фронта не было, мы опасались промахнуться, попасть по своим, — объясняет ветеран.

Уже в финале нашей беседы вспоминаем о фильме «Хроника пикирующего бомбардировщика». Рудинский признается, что в 1960-е годы ему вместе со своими заслуженными коллегами довелось принимать кинокартину в качестве экспертов:

— Жизненный фильм. Мне еще тогда сказали, что штурман Вениамин Гуревич похожим на меня получился.

Читайте также: После Победы основал Музей Курской битвы