Джиппинг по-сочински, или как посмотреть на Кавказ изнутри

Наш отпускной марафон «Горячее лето 2012», стартовавший 21 мая, продолжается. Приглашаем вас стать его участниками! Вместе с корреспондентами «Вечерки» вы побываете как в самых популярных, так и экзотических местах отдыха, совершите увлекательные путешествия по городам родной страны. Если вы захотите поделиться своими впечатлениями о проведенном отпуске, обязательно пишите нам и присылайте фотографии по адресу galina.nerobova@vm.ru Cамые активные участники марафона получат призы, среди которых будут, конечно, и путевки.

Курорты Черноморского побережья Кавказа славятся своими красотами: отдыхающим предлагают массу «намоленных» мест, посетить которые вроде как обязан каждый, кто прибыл на море. Выбор велик, список – известен, и каждый подбирает «культурную программу» под себя: Сочинский ли дендрарий, Ривьера, молчаливые мрачноватые дольмены, или путешествие в Абхазию, в Новоафонские пещеры или тур на водопады... Все это входит, по сути, в обязательный список развлечений, равно как и фото с обезьянкой на пляже и покупка майки «Я на море - мне все пофиг!». Но безусловно прекрасные, однако все же «лакированные» места общего паломничества настоящего Кавказа не открывают. Отчасти понять и увидеть его помогает джиппинг – развлечение для гостей, ставшее в последние годы солидным бизнесом для местных жителей. Хотя, кроме бизнеса, есть тут особая кавказская гордость – посмотрите, как красив мир, в котором мы живем. И никакого в этом пафоса. Ей-богу.

Строго говоря, местный джиппинг – это и не джиппинг вовсе, а УАЗинг. Что сути не меняет. Кто именно и когда решил первым усадить туристов в УАЗик и провезти любопытствующих по горным дорогам – неизвестно. Но случилось это лет семь-восемь назад, и с тех пор приобрело очертания реального бизнеса. Кстати, путешествие на уазике весьма способствует развитию хотя бы зачатков патриотизма: прет он, этот русский джип, не хуже танка! А еще это – «сеанс здоровья»: трясет так, что, смеются местные, год никакие болезни приставать не будут и все позвонки «займут свои посадочные места».

Суть приключения – проста. За 500 рублей с человека туристов сажают в УАЗик и везут в горы. Туда, где кроме УАЗика никто не проедет. Старая грунтовая дорога, местами – еще та, что строили когда-то пленные турки, - режет горы бесстрашно и бескомпромиссно. Она вздымается верх и падает вниз, петляет и нарезает круги вокруг ей одной известной оси, вьется по краю пропасти так, что невольно вспоминается мама, причем не своя, а исключительно «твоя», взлетает к небесам, оставляя на какое-то время для обзора лишь небо, и все это происходит неожиданно – для всех, кроме водителя-экскурсовода. На этих горных дорогах не встретить помпезного экскурсионного автобуса, а у тех, кто решился на приключение, возникает ощущение определенной избранности и сопричастности к некоей тайне: мало кто из приезжих видел то, что видишь сейчас ты.

Горы Кавказа – это песня. Издалека они кажутся мягкими, выстеленными плюшевым зеленым одеялом, которое слегка сборится на склонах и спадает с гор лишь у кромки моря. На самом деле это, конечно, обман: все склоны покрыты отнюдь не мягким растительным одеялом, а густым и мрачноватым лесом. Дубы и буки, грабы и ольха, тополя и дивный старец – ароматный самшит, заросли дикой алычи и кизила – все тут смешано-перемешено, а поверх – оплетено невероятным количеством разнообразных «плетушек» - плющей удивительной мощи и красоты, каких-то лиан, хмеля, дикого винограда... Заросли папоротников окаймляет фитолакка – растение, которое в Подмосковье выращивается как экзот - тут занимает место сорняка. Внезапно лес кончается, расступившись, и грунтовка выезжает на окультуренную равнину – вот перед тобой ореховые – фундучные – сады (главные враги которых – местные «крысобелки», серые белки, любители орешков), а по краям стоят деревья, увешанные еще совсем зеленой хурмой. Персиковые деревья и отцветшие магнолии постепенно становятся привычными, не удивляет уже и инжир, и гигантские азалии. И всюду, куда ни взгляни, - плетет свой хитроумный узор наглая ежевика; ее колючие ветки надежнее любого забора – не захочет, так и не пустит в лес уставшего путника.

Ущелье за ущельем остается позади, и кажется – ты уже в самом сердце гор, хотя это – обман, ты лишь на краю, и с изумлением видишь, что скрытый, кажется, за семью горами-перевалами поселок состоит как из домов полунищих, так и из вполне себе дворцов. Но это – другой мир: с двориками, в которых открытые террасы, когда «богатые», а когда сколоченные бог весть из какого хлама, увиты виноградом и завалены подушечками для отдыха, с летними кухонками, на плитах в которых варится в ведрах варенье, а на задах домов высятся стройные ряды кукурузы, с гуляющими под забором деловыми курами и томными коровами, гуляющими в горных лесах под печальный звон огромных колокольчиков на шее.

...Джиппер Миша вообще-то работает «на производстве». Но в свободное время предпочитает не дурака валять, а тоже зарабатывать деньги. Сто километров по горным дорогам группой туристов преодолеваются примерно за пять часов. Больше двух групп в день тащить в горы тяжело. Когда машина полна, экскурсия приносит ему 3000 рублей. Две – шесть. Минус – топливо. Нормально. Хотя назвать подобный бизнес легким язык не повернется. Тут ведь и ответственность за людей, и напряжение – он хоть и знает местные дороги как свои пять пальцев, абы как тут не поедешь. Но не на кровати же без дела лежать. Стремление зарабатывать, причем трудом, вообще особенность жителей этого региона.

... Дорога поднимается вверх и снова падает вниз. Грунтовка кончилась, перед нами трасса, вполне приличная, даже и предположить, что она тут может проходить, пять минут назад было невозможно. Поворот – уазик тормозит. Перед глазами – огромная долина, внизу которой по бесчисленным камнями бежит речка. А через пару километров начинается Солохаул – удивительное поселение. Миша резво крутит баранку и медленно рассказывает:

- Тут убыхи и шапсуги жили. Если с убыхского перевести, то выходит, что Солохаул – место, где жили вдовы. Не знаю уж, с чего это название пошло, но думаю – войн тут было много, может и правда тут вдовы утешение находили. Посмотрите, как красиво, воздух какой! Только и дышать. А подышишь этим воздухом – сознание очищается.

За поворотом его пыльный УАЗик резко берет вправо, на грунтовку поуже.

- Мы сейчас в монастырь заедем. Мужской. Сейчас в нем вроде девять послушников живут. Если надо – зайдите. Помолиться там, то да се.

Зрелище – удивительное. За каменной кладкой видны стены скромного обиталища. На табличке указана принадлежность к московской патриархии. Крестовая пустынь – так называется затерянный в горах монастырь. Тишина в нем полнейшая, двери открыты. Для женщин заботливо сложены при входе платки и юбки: заходите, если хотите, но как положено. Меня встречает у входа пожилой человек – очень тихий, спокойный, с умным, пронизывающим взглядом. «Можно взять?» - робко киваю на платок. «Конечно», - он кивает в ответ, изумленно подняв брови – вопрос кажется странным. Пока повязываю платок. – исчезает. И в самом монастыре – никого; ровно горят свечки перед иконами (очень разными – от современных до стариннейших), в уголке – свечки не зажженные. Сколько стоят – не указано, потом понимаю – оставить за них надо столько, сколько душа тебе подскажет... Воздух и в монастыре – чистый, звенящий. Невольно понимаешь, почему его построили – тут... Вслед отъезжающим машет листьями пальма, что растет за оградой – растение, не так часто встречающееся возле православного монастыря...

Дорога несется вниз, потом снова взлетает до небес, впереди – Каньон скалистый, его левый склон покрыт небольшими водопадиками, а правый сложен природой из каменных плиточек, дергать за которые джипперы-экскурсоводы убедительно запрещают - опасно. А чуть дальше – водопад «Плачущий слоник», грустный такой – гигантский слон высунул из скалы свою голову, и пускает вдоль камня-хобота печальные слоновьи слезы. И вновь несутся за бортом уазика ореховые сады, и как кульминация путешествия – спрятанная в горах шашлычная, с едой вкусной и простой, и с дегустацией местных вин и зверского напитка – коньяка на чаче...

...Вкус «Изабеллы» на губах не исчезает до вечера. И пролетает мимо дивной красоты и уюта армянское село, и освещает сгустившийся вечер зацепившаяся за горку тучка с молнией, а ты – уже на земле, на трассе, и тебя уже не трясет как грушу, и внутренности не завязываются в узел, остается лишь ощущение, что в этот день ты что-то немножко понял про Кавказ. Чуть больше, чем понимал раньше. Пусть даже чуть-чуть...