На такси по Москве. Через годы, через расстояния

Бордовые бархатные брюки, вышитая рубаха, отменный одеколон – таков столичный таксист Анатолий Кузнецов.

- Ириночка, знаешь мой девиз? «Старость меня дома не застанет: я в дороге, я в пути». Ну, что, красивая, поехали кататься? Моя ласточка не подведет. Только давай на «ты».

Нежно провел рукой по торпеде. И машина отозвалась: мягко тронулась и ровно понеслась из аэропорта Домодедово в столицу.

- Когда выезжаешь?

- Когда есть настроение. Я ж свободный предприниматель. Хочешь, документ покажу? Открой бардачок. Вот патент. Номер – пять единиц.

Мы скользили по дороге, словно по танцполу, легко, свободно. Никого не подрезая. 

- А в советское время?

- По графику.  У меня – открытый был. Его не всем давали. Но у меня ежедневный план -  122 процента. Без замечаний, жалоб. Поэтому – когда захотел, тогда и выехал. Получалось шестнадцать часов в день.  Иногда почти сутки. А все – чтобы план набрать. Если план не привезешь – к начальнику, второй раз – лишение 13-й зарплаты, а потом – ворота.

Ядреная порция солярки влетела в окно. Я закашлялась.

- Москва шестидесятых так не пахла, - усмехнулся Анатолий. - Вообще-то мне летняя столица нравилась.  Знаешь, в четыре утра польют, не так, как сегодня, без луж. Из шлангов, дворники поливали, фонтаном. И запах сразу. С горчинкой, как деревья только пахнуть могут, а не как сейчас - запах асфальта… И ехать было приятно. И на душе хорошо.

- Свой первый парк помнишь? 

- Четвертый, около Белого дома. Давно его уже закрыли.

- А через центр можно?

- Клиент платит! – Анатолий вдавил педаль. - Помню, пассажир говорит, хочу, говорит, к Владимиру Ильичу съездить с вами. Сколько будет стоить? Столько-то, отвечаю. Ставлю машину, иду с ним на Красную площадь. Он фотографируется, я ему рассказываю. Доходим до Мавзолея. Народу тьма! А караул меня знал, как родного. Раз – и готово – смотри, дорогой, на вождя мирового пролетариата!

- Анатолий, кепку таксистскую удалось сохранить?

- Я ее никогда не носил. В 1972 году начали шить специальную форму. Таксистские костюмы, к ней с углами кепка с кокардой полагалась. Тут уж пришлось – иначе механик не выпустит, и путевки не дадут в диспетчерской.

Носили – куда денешься?

А в 17 парке, это в Тушино около кольцевой, куда я потом перевелся в 1973 году, – все обязательно в белых рубашках ходили.  Мама Женя - директор тамошний - такой порядок завела. Молодой выезжает на машине, к приему, она у него ломается, и он руки по привычке вытирает об рубашку. Смотреть на этого попугая и смешно, и грустно. Но она требовала! Три белых рубашки пришлось купить каждому таксисту. Кто-то каждый день менял, а другие с черным воротником выезжали в рейс. Да ты что, это ж люди!

- О чем люди говорили в семидесятые годы?

- Ну, уж деньги их тогда не волновали, это точно. Приезжих – театральные премьеры интересовали. Об институтах спрашивали – где какой конкурс. А сегодня все помешались на компьютерах, пробках. И мигрантах-водителях. Он же Москвы не знает, по-русски еле говорит, но держится за баранку, как баран.

- А давай на Октябрьское поле махнем? – предложил Анатолий. - Только из машины выходить не станем. Расскажу, рукой махну, а ты посмотришь.

И мы тронулись. Анатолий с 7 лет гонял голубей. До тех пор, пока не встретился с Юлечкой, женой. Думал, в жизни голубей не бросит. А голубятня такая – квартиру за нее можно отдать. Каждый день ездил кормить. А потом сидел в будке и часами смотрел на своих крюковских. Белые, хвосты приподняты, а крылья под хвост уходят.

- Там рядом еще столик стоял и скамейка, - сказал, немного отъехав от бывшей голубятни, Анатолий. Бывало, стоишь, свистишь, ребята подходят, винчишка выпьем, колбаской докторской, знаешь, такой, Ириш, со слезой закусим, и легко так на душе! Ладно, давай, теперь на ипподром съездим, раз шлея мне попала.

- Тут много изменилось?

- Публика. Тогда на ипподром ездили и артисты, и таксисты, и фарцовщики. Тут азартные и денежные люди ездили. Мы с ребятами тут общались. Выпивали грамм по триста. Кричали, конечно, козлы! Выигрывали – шли в магазин – всех угощали. Ну, проиграл – тебя угостят. Магазин тот же, а ребят уже нет.

Знаешь, где мы еще встречались? В чебуречной, на Сретенке. Ее уже давно нет. Около Китай-города осталась. Но тогда она круглосуточно работала. Ночью все туда. Повариха, там, с такими габаритами, мама моя! А днем – около ТАССа в кафе ездили. Оно без названия. Справа в проулке – таджикское посольство, слева – грузинское. Мы его называли кафе Палиашвили. Там прекрасно готовили. Харчо, чебуреки. Веришь, машину негде было поставить по тем временам.

Знаешь, я о чем жалею, Ириночка? Маловато я сынов нарожал, хотя кличка у меня была Многодетный. А всего-то четыре ребенка! Теперь-то я б десятерых родил. И все б в таксисты пошли. Ладно, чего горевать, поехали дальше!...Вот и «зеленый» - на удачу!