Как психологи во время войны помогали побеждать мглу

Уже написано о том, какой вклад в Победу внесли представители всех профессий – от писателей и физиков до прачек и дрессировщиков служебных собак. А вот о работе психологов до сих пор не говорилось. 

«Вечерка» раздобыла уникальные материалы о двух направлениях работы советских психологов во время войны. Оба вызвали потрясение у западных коллег. Одно помогало летчикам точнее поражать цель, другое — раненым вернуться к нормальной жизни. Их объединяла идея: победа над мраком.

СТЕМНЕЛО — ПОРА В БОЙ

… Чернила замерзали. Месяц назад во дворе Центрального НИИ психологии на Моховой (сейчас – Психологический институт РАО) разорвалась фугасная бомба. Окна выбило, и это во время таких холодов. Профессор Крикор Кекчеев (1893 – 1948) сидел у проема, забитого планками от разломанного ящика, и писал в тетради, сжимая ручку покрасневшими пальцами: «Современная война – не только война моторов, но и война нервных систем, война воль, желаний и умения воевать».

Перед ним лежала вчерашняя, за 23 ноября 1941 г., газета. В передовице был подчеркнут тезис, который для ученого был как сигнал «в атаку»:

«Ночной бой является одним из слабых мест фашистской армии... Шире использовать ночь для боевых действий!»

Надо было срочно заканчивать работу по изучению «сумеречного зрения», которую Кекчеев с коллегами вел с 1935 г. Она была нужна не только военным. Москва таилась во мраке: на улицах хоть глаз выколи (патрули следили, чтобы из квартир не вырвалось ни лучика, который мог стать ориентиром для бомбардировщиков), да и дома экономили электричество.

– Нельзя не отметить явный на то время приоритет отечественной науки в разработке проблематики ночного зрения: из 300 статей по этой проблеме на всех языках мира больше половины было на русском, – говорит Галина Шукова, ученый секретарь Психологического института. – О таком соотношении сил современная российская научная общественность может только мечтать!

СМОТРИ НА КРАСНОЕ И ЖУЙ КИСЛОЕ

Глаз привыкает к темноте примерно на 70 минуте. Как сократить это время? Добровольца усаживали в 5 метрах от затянутого черным бархатом экрана, на его фоне подвешивали еле различимые бумажные кружочки. А в 8 – 9 метрах от экрана, позади и чуть сбоку от испытуемого, ставили лампочку в 6 вольт, которая светила из картонной коробки через матовое стеклышко. И начинались эксперименты. Выяснилось, что если «засветить» глаз красным светом (дать посмотреть на яркий красный экран), уже с первой минуты чувствительность повышается.

«В первую очередь в ускорении периода адаптации нуждаются летчики-истребители: у них от момента сигнала до боевой схватки может пройти меньше времени, чем длится период приспособления глаза к темноте», – писал Кекчеев. Он предложил включать в кабине на те несколько минут, что летчик сидит и ждет запуска мотора, красную лампочку, а приборную доску все время подсвечивать слабыми красными лучами.

Еще чувствительность глаз повышают «вкусовые раздражители». Лучшее сочетание – кисло-сладкое. На 2-м витаминном заводе Союзвитаминпрома даже выпустили опытную партию таблеток «ВР» («вегетативный рефлекс»): таблетки по 2,5 гр. из виноградного или молочного сахара и органических кислот. Сначала надо было разжевать две таблетки, через полчаса – еще две.

Однако тренировка органов чувств не должна была превращаться в насилие над ними. Кекчеев сделал вывод: приятные на вкус раздражители повышают чувствительность глаза, неприятные – притупляют. И еще: вещества действуют только в малой концентрации.  

СОЮЗНИКИ В ВОСТОРГЕ

На войне надо бороться не только с темнотой, но и с «непрошеным» светом. Танкиста или летчика легко ослепить, направив на него прожектор. «Не смогут ли в данном случае оказаться полезными очки с темно-красными стеклами, быстро сбрасываемые с передней части головы на нос?» – предлагал Кекчеев. 

К сожалению, ни по мемуарной литературе, ни при опросе знакомых ветеранов нам не удалось выяснить, применялись ли таблетки, красные очки и лампочки на практике. Но в любом случае ученые взяли идеи Крикора Кекчеева на вооружение. В 1942 г. вышли его книги «Ночное зрение» и «Психофизиология маскировки и разведки». Их высоко оценили не только в СССР, но и в странах-союзниках. 

— В американском журнале Science Digest в 1943 году отмечалось, что исследование советского ученого Кекчеева может «увеличить военные усилия объединенных наций», — говорит Елена Гусева, заведующая научным архивом Психологического института. — В 1944 г. отдел исследований Английского адмиралтейства перевел «Психофизиологию…» на английский язык и распространил для служебного пользования. Лондонский медицинский Научный совет направил статью Кекчеева о ночном зрении военным специалистам и маршалу авиации Виттингему. В Лондоне в 1945 г. вышел английский перевод книги «Ночное зрение». 

«Я БЫЛ УБИТ 2 МАРТА 1943 ГОДА»

Этой фразой ошарашивает рукопись, которая хранится в архиве Психологического института. Это дневник Льва Засецкого (1920– 1993). Памятник мужеству, каких мало. Парализованный британский физик Стивен Хокинг или советский писатель Николай Островский преодолевали только бессилие тела. Засецкому пришлось собирать по кусочкам, как он говорил, «раздробленный мир» своего сознания.

…Он пришел в себя в госпитале. Голова гудела. Только через два месяца он вспомнил тот последний день. Западный фронт, река Воря под Вязьмой. Взвод ранцевых огнеметчиков двое суток ждал приказа к наступлению. И вот они бегут по льду. Пули свистят над головой, он падает, но ждать нельзя: он командир, он должен быть впереди. Он вскакивает под обстрелом, делает рывок и… все.

Из истории болезни: пулевое проникающее ранение черепа, левой теменно-затылочной области. Потеря четверти мозгового вещества. Отверстие в черепе площадью в 16 (!) квадратных сантиметров, которое осталось навсегда – тогда их не умели закрывать пластиной.

ВЕДЬ ТЫ ПОМНИШЬ, КАК ПИШУТ

В 23 года Засецкий получил инвалидность 2 группы и после скитания по госпиталям вернулся домой, в поселок в Тульской области. Но там его не подумали окружать заботой. Мать и сестры ворчали: мол, у других мужики кто без руки, кто без ноги, а по хозяйству крутятся. А у нашего все на месте. Ходит, говорит. А попросишь воды принести – по дороге забудет куда шел.

Лева не мог им объяснить, что перестал видеть с правой стороны и левого, и правого глаза (чтобы понять это, наденьте плотно прилегающие очки и заклейте правую половину каждого стекла). Не отличает правую руку от левой. Не помнит того, что было пять минут назад. Слышит «молоток», и не помнит, что это, видит молоток – не может его назвать. 

Засецкий в отчаянии послал весточку профессору, который в свое время наблюдал его в восстановительном госпитале на Южном Урале. Это был Александр Лурия (1902–1977), основатель отечественной нейропсихологии. Леве, до войны — отличнику, без пяти минут инженеру, читавшему даже по-немецки, после ранения пришлось заново учить буквы. Когда его просили назвать букву «к», он перебирал вслух: «а, б… ж, з, и…» А этот седой человек ласково попросил:

— Напиши.. ну, скажем, «кровь». Только не по буквам. Не отрывай руки от бумаги. Ты же помнишь, как это делается. Ведь двигательные навыки у тебя сохранились!

И у Засецкого получилось!

Лурия вспомнил своего пациента и вызвал молодого ветерана в Москву.

ГЛАВНОЕ — ЧТО ВОЛЯ НЕ НАРУШЕНА

Работа с Львом Засецким помогла Лурии развить учение о функциональных блоках мозга. Первый, расположенный в самой глубине, отвечает за жизнедеятельность человека. Второй, в задних отделах больших полушарий, руководит приемом, переработкой и хранением информации. А третий находится в лобных долях, он позволяет формулировать программу действий, контролировать ее выполнение.

Пуля разрушила у Засецкого только часть второго блока: он сохранил способность двигаться, чувствовать, проявлять волю, но утратил понятие о связях между предметами и ориентацию в пространстве. Исследования помогли Лурии разработать программу реабилитации множества других раненых.

К полноценной жизни Засецкий вернуться не смог, но сложа руки не сидел. Он решил описывать свои ощущения (хотя к середине слова забывал его первые буквы). В его дневниках более 3 тысяч страниц, написаны они ритмизованной прозой:

«Опять меня грусть пожирает: не хватит... не хватит ли жить мне на свете?.. (…) Но более сильные мысли твердят мне иное (…): «Подожди, ведь время теперь не такое — зазря умирать, по-пустому, быть может, вернешься ты в строй».

Меня потряс эпизод про госпиталь. Пытаясь запомнить фамилию врача Перельмана, Засецкий придумал ассоциацию: как у физика, который писал книги для детей. Потеряна четверть мозга, грамотность, половина зрения – а человек не забыл брошюрки знаменитого популяризатора науки Якова Перельмана, автора «Занимательной физики». 

«ВЫ ЯВЛЯЕТЕСЬ ПОБЕДИТЕЛЕМ ТРУДА»

Фрагменты дневников Лурия использовал в книге «Потерянный и возвращенный мир» (1971). Ее сразу перевели на Западе, и она произвела фурор.

«Многие, окажись они на месте мистера Засецкого (…), совершили бы самоубийство или полностью ушли бы… в свой мир отчаяния, — писал в 1973 году Александру Лурии профессор Леви из Пенсильванского университета. — Но благодаря своей блестящей одаренности и сверхчеловеческому упорству Засецкий сумел сделать свою жизнь необычайно важной… для всего человечества. Я… счастлив, что принадлежу к тому же, что и он виду, населяющему Землю, — виду людей...»

Надеюсь, Засецкому прочитали этот отзыв. Лев Александрович так хотел быть полезным людям. Ольга Серова, ведущий научный сотрудник Научного архива Психологического института, показывает открытку, которую Засецкий прислал в 1956 году профессору Надежде Костомаровой (она тоже много с ним занималась): «Для меня время летит особенно быстро еще и потому, что я не тружусь где-либо на благо отчизны. (…) А вы (…) чувствуете себя победителем труда».

Сказано коряво, но точно. Именно такими были люди фронтового поколения: они не боялись труда и побеждали его. А еще побеждали мрак и раздробленный мир. Психологам оставалось только немного им помочь.

КСТАТИ

На Западе личность «мистера Засецкого» довольно популярна, она вдохновляет даже писателей и режиссеров. В 2002 г. английский психолог и писатель Роберт Вуд опубликовал радиопьесу для двух голосов «I`ll fight on» («Я не сдамся») на основе дневников Засецкого. Римский театр Мута Имаго поставил по дневникам Засецкого моноспектакль «Лев» (режиссер Клаудиа Сораче, актер Глен Блэкхолл); в ноябре 2012 г. его показывали в Москве в Театральном центре «На Страстном» в рамках фестиваля «Итали молодая».

В англоязычном Интернете упоминаний о Засецком намного больше, чем в русском. В Википедии есть статья о нем на английском языке (а на русском до сих пор нет). Правда, в ней есть неточности. Не указан год смерти и имя, сказано, что Zasetsky – это «псевдоним» пациента Лурии. На самом деле это его настоящая фамилия.

«Вечерка» первой выяснила биографические данные об этом невероятном человеке. В этом ей помогли земляки Засецкого. Сотрудники Кимовского областного историко-краеведческого музея (Тульская обл.), директор Наталья Колесник и экскурсовод и хранитель Наталья Кипарина, сделали по нашей просьбе запрос в местный военкомат.

Лев Александрович Засецкий родился 9 августа 1920 года в бедной многодетной семье. Отлично учился в школе, перед самой войной закончил третий курс Тульского механического института. Был призван Тульским горвоенкоматом в первые дни войны.

Из документа Центрального архива Министерства обороны, выложенных на сайте www.podvignaroda.ru : «Воентехник 1 ранга Засецкий участник Отечественной войны с января 1942 г. в должности командира взвода отдельной огнеметной роты, приданной к 222 стр[елковой] дивизии 33 армии. Своим взводом разбил пять немецких дзотов, лично сам убил пять немцев».

До весны 1943 г. был ранен в висок, но быстро вернулся в строй. 2 марта 1943 г. во время атаки на льду реки Воря получил свое второе, фатальное ранение.

В своих дневниках Засецкий называет себя на момент ранения младшим лейтенантом, командиром взвода ранцевых огнеметчиков. Из данных военкомата: «Старший лейтенант, беспартийный. Служил в С[оветской] А[рмии] с 06. 1941 года по 02. 1944 года, заместитель командира хим. роты 222 дивизии 33 армии».

По данным сайта www.podvignaroda.ru, Засецкий был награжден Орденом Отечественной войны II степени (1947), Орденом Отечественной войны I степени (1985), а по данным военкомата – еще и  медалью «За победу над Германией».

Умер 9 сентября 1993 года.