Павел Басинский: Время Горького еще не пришло

Накануне памятной даты "Вечерка" встретилась с известным писателем и исследователем творчества Горького Павлом Басинским.

- Павел, почему на Западе обижают Горького. Слабо им снять не «Анну Каренину», а, допустим, «Мать» с Мерил Стрип в главной роли?

- «Анна Каренина» идеально подходит для экранизации. Толстой, не думая об этом, бросил под поезд женщину, и с тех пор по этому поводу сходят с ума все кинематографисты, все актрисы. Если актриса не упала под поезд – ее драматическая карьера не удалась. Как у актера, если он не сыграл Гамлета и не постоял с черепом в руке. На Западе «Мать» вряд ли экранизируют. Да и вообще, успех Горького на Западе невозможно сравнить с тем, что было раньше.

- Горький - плохой писатель?

- Очень хороший! Но он сложный писатель. После Толстого Горький – самый сложный писатель. Еще подите, разберитесь в его отношении к человеку, к Богу. Над Горьким нужно ломать мозги. А современная публика ищет более простого чтения.

- А отчего же в своем отечестве не носятся с Горьким? Не снимают кино к 145-летию…

- Нас в советское время перекормили Горьким. Когда людям не дают читать Набокова, всего Бунина, а вместо этого пичкают только одним Горьким – это вызывает отторжение, которое не прошло до сих пор.

- То есть, Алексей Максимович и телевизор – вещи несовместимые?

- Почему же? Был прекрасный сериал по «Жизни Клима Самгина». Я думаю, что пьесы Горького идеальны для экранизации. Кстати, они и сейчас пользуются большим успехом на мировой сцене. Во многих европейских театрах ставят новые версии «На дне». А в свое время в главном Берлинском театре она выдержала 500 аншлагов подряд.

- Павел, прочла вашу книгу «Страсти по Максиму». К моему пониманию, что Ленин – гриб добавилось, что Горький – мост…

- Нет, прежде всего Горький – очень крупный писатель. Но если мы говорим о нем как общественном деятеле, то он - мост, безусловно. Главная его миссия была в том, что он объединял очень разных людей. Невозможно представить себе Ленина, гуляющего с Розановым по острову Капри, или Сталина в гостях у Толстого в Ясной Поляне. Между ними бездна, но эта бездна заполняется одной-единственной фигурой по имени Максим Горький. Можно ли представить себе общение Чехова и Гапона? Горький общался с первым и со вторым. После революции он пытается примирить большевиков и интеллигенцию. После возвращения из Италии он пытается помирить Сталина и оппозицию.

- И тоже неудачно…

- Сталин был деспот, но и гениальный политик. Он понимал, что если он не уничтожит своих товарищей по партии – они его уничтожат. Закон любой революции: она пожирает своих детей. А Горький этого или не понимал, или закрывал на это глаза. Думал, что можно дружить со Сталиным и Бухариным одновременно.

- Так уж получилось, что и вы, как мост, связали две смерти. Сначала вы написали о смерти Толстого, потом – о смерти Горького...

- Это две абсолютно разные смерти. Такие же разные, как личности Толстого и Горького. Их сближало только то, что они были больше, чем писатели. Их сближают масштабы их личностей. Во всем остальном они разные. Горький – богоборец и человекопоклонник. Толстой – всю жизнь искал Бога и пытался смириться перед Ним. И смерти у них разные. Толстой умирает с пятьюдесятью рублями в кошельке на неизвестной станции, а Горький – на казенной НКВДшной даче в окружении большой семьи. Они по-разному смотрели смерти в лицо. Толстой – со смирением, Горький – с вызовом.

- Толстой до последнего не понимал, что умирает. Он думал, что вылечится и продолжит свое путешествие. А что Горький?

- Он понимал, что умирает и не боялся этого. Известны его слова «Надо кончать», сказанные за 9 дней до смерти.

-И тем не менее, его смертью распорядился Сталин?

-Я не могу это утверждать стопроцентно. Но я исхожу из презумпции невиновности, которая есть и у тиранов. Нет никаких доказательств отравления Горького. Якобы Ягода создавал какие-то яды. Возможно, создавал. Но доказательств, что их применили к Горькому – нет. При этом Горького до последнего вздоха лечили больше десятка врачей – и всё светила, знаменитости. Кого-то из них (Левин, Плетнев) затем репрессировали. Но кто-то из них (Ланге, Сперанский) дожил до 60-х годов, когда уже можно было рассказать правду о смерти Горького. Но они почему-то ничего не сказали о его убийстве.

- Я имела в виду другое. Сталин не дал Горькому умереть. Воскресил его на девять дней по случаю своего прихода.

- Действительно, жизнь Горькому продлили благодаря уколу камфары. Укол сделали перед приездом Сталина. Но я думаю, в этом не было умысла. Просто совпадение. 

- Но Горький не хотел этого укола! Прочитав книгу, я поняла, что это было не убийство, а вмешательство. Кто-то стал мостом между жизнью и смертью. И это, пожалуй, сродни мученической смерти. Я думаю, что писателям нужно, чтобы Горький принял именно мученическую смерть. Это позволит реабилитировать Горького. Человек был на Соловках и не увидел ГУЛАГа, Восхищался размахом стройки Беломорканала, не помог Платонову. Не спас Мандельштама...

- Все это так. Но почему-то у нас все забывают, что он покровительствовал всем академическим институтам, которые мы бездарно разорили в перестройку. Горький создавал литературные журналы. При нем советские писатели стали чувствовать себя уверенно. Стали получать большие гонорары. И это были далеко не последние писатели: Зощенко, Бабель, Каверин и многие другие.

Он умер достойно.  Не вызывает сомнения, что он был в курсе чего-то такого, что Сталин очень хотел бы знать.  Ведь не просто так ночью, вождь врывался в комнату умирающему писателю... Но Горький умирал как стоик, не сдав Сталину никого.

- Павел, считается, что мы не знаем Горького-писателя из-за недостатков школьной программы…

- Я думаю, что в школьной программе «Мать» нужно было заменить «Фомой Гордеевым». Это ближе молодому человека. «Мать» – сложный революционный роман, там слишком много политики. И еще – очень важно изучать пьесу «На дне». 

- Мы в школе писали сочинение на тему «Кому нужна эта правда, если она камнем ложится на крылья». Как вы решаете для себя вопрос лжи во спасение?

- Для меня совершенно очевидно, что в образе Луки Горький пародийно вывел Толстого. И это был его спор с Толстым и предвидение судьбы Толстого. Помните, в пьесе Лука убегает, наобещав всем и не сумев ничего решить? Спустя девять лет, в 1910, бежит из дому Толстой. Бежит от проблем, которые сам не может решить, и от тех людей, которые от него зависят, но которым он не может помочь. Толстой призывал любить людей, жалеть людей. А Горький считает – что это обман. Нужно перестроить этот мир, пусть даже ценой жестоких и кровавых жертв.

- Вам ближе точка зрения Толстого или Горького?

- Прав был Толстой. Революции не приносят людям счастья. Только любовь и доброта спасут мир. А если не спасут, то это проблема самого мира.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Понять Горького

Колонка доктора филологических наук Марины Загидуллиной

28 марта исполняется 145 лет со дня рождения Максима Горького, но всенародных торжеств, как на столетие, конечно, не будет. Горького сейчас очень просто осуждать. Все-таки главный пролетарский писатель, «буревестник», призывал к революции, а сам – как только дошло до диктатуры пролетариата – дал деру на остров Капри, где и просидел все тяжелые годы, чтобы потом вернуться в тихий мещанский рай новой Страны Советов. 

Взять хотя бы его поездку в детскую колонию на Соловки – поехал смотреть, как там малолетние преступники перевоспитываются, сделал вывод – перевоспитываются очень хорошо (далее...).