Российский аукционный дом продал «Мертвые души» 1842 года

[OBJ=х/ф Дело о мертвых душах: знакомая история]

Антикварные книги впервые выставил на торги Российский аукционный дом. Дебют решили не ограничивать только книжными шедеврами, на выбор коллекционеров также были представлены выпуски газет и документы.

Первое издание «Мертвых душ» Николая Васильевича Гоголя ушло с молотка за 350 тысяч рублей на торгах Российского аукционного дома. Само появление на рынке книги 1842 года – уникальное событие.

Прижизненные издания Пушкина, Лермонтова и Гоголя ранее появлялись лишь изредка на аукционах Sotheby's и Christie's. Российскому коллекционеру, который пожелал сохранить инкогнито, достался уникальный экземпляр книги с дарственной надписью от драматурга Всеволода Иванова, которая гласит «Дорогому Александру Петровичу Довженко в день 60-летия. 1955-й. Январь. Москва».

Такими редкими книгами Российский аукционный дом торговал впервые. Всего на продажу было выставлено 99 таких лотов. Из них было куплено чуть больше трети книг общей стоимостью в полтора миллиона рублей. Организаторы торгов считают, что для начала это неплохо. По стартовой цене в 150 тысяч рублей продали коллекцию документов архитектора Андрея Иванова. В 1924 году он подал на конкурс сразу два варианта своего проекта Мавзолея Ленина. По этим документам можно проследить, как изменился бы облик Красной площади, если бы эти проекты были реализованы. За 40 тысяч рублей были проданы иллюстрации Натальи Гончаровой, которые предназначались для одной из легендарных книг русского авангарда – «Город». Лист 1920 года, из парижской типографии, до сих пор не разрезан. За 36 тысяч – что в полтора раза больше начальной цены – с молотка ушел «экстренный выпуск» газеты «Анархия» от 26 октября 1917 года.

Попав в руки частных владельцев, все эти редкие издания вряд ли надолго исчезнут, так как коллекционеры стараются представлять свои сокровища на выставках. Потомки владельцев, как правило, распродают эти библиотеки и, по статистике, примерно через 40 лет книги возвращаются обратно на рынок, или их дарят музеям, сообщили «Вести».

КСТАТИ

Тираж первого тома «Мертвых душ» составил около 3 тыс. экземпляров. Издание вышло из печати в мае 1842 г. Гоголь устроил его «презентацию», как сказали бы сегодня, на именинах писателя-славянофила Константина Аксакова. Николаю Васильевичу предстояло уезжать за границу.

«К отъезду Гоголя успели переплесть десятка два экземпляров, которые ему нужно было раздарить и взять с собой, – вспоминал писатель Иван Аксаков, брат именинника. – Первые совсем готовые экземпляры были получены 21-го мая, в день именин Константина, прямо к нам в дом, и тут же Гоголь подарил и подписал один экземпляр имениннику, а другой нам с надписью: «Друзьям моим, целой семье Аксаковых». У нас было довольно гостей, и все обедали в саду».

– Это издание интересно в первую очередь обложкой, нарисованной самим Гоголем и раскрывающей как явный, так и тайный замысел его произведения, – говорит литературовед Игорь Золотусский, автор книги «Гоголь» в серии «Жизнь замечательных людей». – Вглядитесь в нее: наверху скачут тройки, стоят бутылки, лежат рыбы на тарелках. Там кипит жизнь, веселье. А потом, постепенно, когда взгляд опускается вниз, ты как будто уходишь под землю. Темный фон, на котором черепа. Сколько ни скачи, ни веселись, ни носись на тройках, тебе придется туда опуститься. Другой вопрос, останешься ли ты там. Я имею в виду идею воскрешения, спасения.

Как пишет Е.А. Смирнова в книге «Поэма Гоголя «Мертвые души»» (Л., 1987), эта обложка была еще и нетипичной для своего времени:

«Обложки современных Гоголю книг, как правило, отличались строгим изяществом и часто украшались одной рамкой, состоявшей из простых наборных деталей: линеек, звездочек и т. п. Если же на них и был какой-нибудь рисунок, то он носил всего лишь характер виньетки. Достаточно простыми были и обложки первых книг Гоголя».

И еще одна особенность – Гоголь категорически отказывался от иллюстраций к поэме, даже выполненных профессиональными художниками, заявляя, что он «враг всяких политипажей и модных выдумок. Товар должен продаваться лицом, и нечего его подслащивать этим кондитерством».

«Первое, что бросается в глаза при взгляде на нее, - пишет Е.А. Смирнова об обложке «Мертвых душ», — это большое количество изображений разнообразных бытовых предметов, среди которых мелькают и жанровые сценки. Здесь нам встретятся бутылки, окруженные рюмками, множество разных рыб на блюдах, воскрешающих в памяти того осетра, которого Собакевич «доехал» «в четверть часа с небольшим». В правой части листа вверху мы видим подгулявшего мужичка с рюмкой в руке, внизу — танцующую пару. Приблизив же рисунок к глазам, мы замечаем, что он посвящен не одним только радостям плоти. В декоративных завитках, окружающих слова «Мертвыя души», неожиданно начинают проглядывать черепа, а между ними — несколько скелетов.

Как и весь текст гоголевской поэмы, изображения на обложке могут быть прочитаны двояко. В них можно увидеть отдельные реалии ее сюжета, а можно — и некие обобщающие символы. И если в блюдах и бутылках мы распознаем обобщение той праздной и бездуховной жизни, которая символизирована писателем в образе масленицы, тогда и эти изображения, и черепа со скелетами предстанут перед нами как две четко выраженные уже знакомые нам эмблемы: «Vanitas» и «Memento mori».

Обратим теперь внимание на тот скелет, который расположен на черном фоне слева, между заглавием и словом «Поэма». Его руки протянуты в сторону центра. Попытавшись разглядеть предмет, к которому тянутся эти костлявые руки, мы обнаруживаем, что завитки над буквами «о» и «э» складываются в некое подобие стула с выгнутыми ножками, не повторяющееся, кстати, в правой половине орнаментальной рамки. И, вспомнив весь комплекс наблюдений, сделанных в связи с темой «уроки царям», мы почти с полной уверенностью сможем заключить, что этот стул есть не что иное, как царский трон.

Тем более интересно заметить, что причудливые завитки над женской головой в крестьянском головном уборе (нижняя деталь рисунка) образуют нечто вроде короны.

Непривычная «заземленность» большей части гоголевских символов привела к тому, что исследователи, писавшие об обложке «Мертвых душ» (...), принимали их за вполне обычные, недвусмысленные бутылки и сапоги. Кстати, о последних. Мы видим на рисунке слева и справа от слов «Мертвыя души» несколько изображений сапог, а также крестьянский лапоть. Они связаны с тем же мотивом движения, который выражает и тройка в верхней части листа и который, как мы помним, наряду с песней (о ней в рисунке напоминают народные музыкальные инструменты) символизирует у Гоголя живую душу русского народа».