Пуля для Саввы Морозова

Прядка никак не хотела ложиться так, как надо. Зинаида Григорьевна нервно подколола упрямицу шпилькой, мельком взглянув на золотые часики. Скоро четыре. Какая духота! Ей хотелось спать: они встали рано и долго сидели у моря. Савве лучше. Он за обедом заказал устриц и розовое вино. Зинаида Григорьевна вздохнула. Дай бог, все уладится.

Ехать в Монте-Карло не хочется. Но Савва хочет поиграть, значит, поедем. Не стоит ему перечить сейчас… От странного звука, донесшегося из кабинета мужа, она вздрогнула. Сквозняк ударил по ногам. Зинаида Григорьевна поспешила в кабинет: если Савва задремал, его продует. Хотя он всегда закрывает окна… Она распахнула дверь — в комнате кисло пахло дымом, шторы надулись пузырем. Запахивая окно, она заметила, как в саду мелькнула тень. Савва лежал с закрытыми глазами, по-детски сложив на животе руки. Грудь залита кровью...

Что за розыгрыш? Браунинг, лежащий на полу, смотрел на нее равнодушным круглым глазом. И тогда она закричала. Громко, не своим голосом, а так, как кричит раненый зверь, загнанный в угол — поняв, что все кончено.

■

Она плохо помнила, что было потом. Да, Николай Селивановский, их домашний доктор, склонился над Саввой, ощупал запястье.

— Это вы закрыли ему глаза? — спросил он.

— Нет. Я… его не трогала.

— У него пальцы пахнут порохом. — Селивановский поднялся, хмуро оглядел комнату. — А это что? Листок. «В смерти моей прошу никого не винить»...

Позже графологи подтвердят — да, это писал он. Но сам или под давлением?

Ей принесли капель и уложили в спальне. Она лежала почти без слез, онемевшая, испуганная. Тень в саду померещилась ей или там был кто-то? Зачем Савва убил себя, они же собирались в казино? И зачем все это — утро, море, вино, устрицы?!

— Зинаида Григорьевна, распоряжение о перевозе тела Саввы Тимофеевича в Москву дал лично генерал-губернатор, — Селивановский проверил ее пульс. — В Москве паника в связи с его смертью. Финансовый рынок рухнул. Государь император отдал распоряжение о расследовании. Местные следователи уже прибыли…

■

Зине было семнадцать, когда она вышла замуж за Сергея Морозова. Она не любила его. Дочь купца II гильдии Зимина хотела стать светской дамой, а Сергей любил карты и охоту. Но его решение манкировать и Рождественский бал ее просто взбесило. Она разбила чашку, заплакала и бежала за ним, крича:

— Я поеду, поеду все равно!

…Скинув шубу, она вошла в зал. За спиной зашелестело: «Жена Сергея Викуловича одна-с… Неприличие какое!» Да пусть болтают.

Вдруг щеку что-то обожгло. Она повернула голову и встретила взгляд внимательных, рысьих глаз. Их представили друг другу. Она слышала, как сквозь плотный туман: «Имею честь доводиться дядей вашему супругу…» Ей стало трудно дышать.

Дядя Сергея? Взгляд рысьих глаз преследовал ее. Она кинулась с бала прочь, но Морозов догнал ее у выхода, прижал к себе:

— Зинаида…— рысьи глаза прожигали насквозь.

— Я приеду к вам… завтра!

Это была страсть. Спустя неделю Савва сделал ей предложение. Скандал поднялся страшный. Отец Зинаиды выл: «Лучше б ты в гроб легла, чем позор терпеть — второй раз под венец!» А Савву поедом ела мать: «Одумайся, мало ли девок-то в Москве? Ты жених завидный, на кой тебе разведенка?!» В семье старообрядцев Морозовых такого позора отродясь не было. Ко всему прочему ее сын уводил жену у племянника! Савва слушал, потом ударил кулаком по столу: «Я — решил!»

… Он нанял для Зинули лучших учителей и воспитателей, парикмахеров и портних. Она просыпалась утром и принималась… учиться. Через пару месяцев трудно было узнать в этой светской даме купеческую дочь. В доме, который Савва построил для нее, заказав проект Шехтелю, росписи делал Врубель. Зинаида решила создать салон, центр культуры. Вскоре ее гостями были Чехов, Станиславский, Немирович-Данченко, адвокат Кони, актеры Качалов и Собинов, Шаляпин... Она очень старалась соответствовать уровню гостей, стать незаменимой и любимой ими. И страдала, понимая, что для многих она будет такой лишь благодаря деньгам мужа.

…На парфюмерию уходило 30 000 рублей в год. А уж на парижские платья... Савва щедр. Сам он одевается в «Жюле Мейстере», в Леонтьевском переулке. Пусть они обзавидуются, эти красотки, голубая кровь, она же видит, как злит их ее несветская смуглость, цыганский блеск глаз. Завистники! А этот мужлан, Горький?! Савва считает его другом, а он плетет за глаза: «Владелица обширного собрания легко бьющихся предметов m-me Морозова с напряжением, которое ей не всегда удавалось скрыть, играла роль элегантной дамы и покровительницы искусств».

Мужик! Лапотник! Не в силах стерпеть, Морозова съязвит в ответ: «Максима Горького люблю и уважаю, а с Алексеем Максимовичем Пешковым не дружу».

Знала бы она, как пересекутся их пути.

■

Из «прихожан» Зинаида Григорьевна искренне любила лишь Станиславского. Ей казалось, что и он искренен с нею, и ему она доверила свои переживания: с Саввой что-то не то…

— Я не знаю, что делать, Константин Сергеевич! Савва… стал холоден ко мне.

Станиславский замнется:

— Душенька, помилуйте! Меж супругами случается разное. Все наладится.

Но разве женщину обманешь? Савва не спит с ней. И мыслями — далеко...

…В тот вечер Константин Сергеевич в раздражении писал письмо актрисе Андреевой: «Отношения Саввы Тимофеевича к Вам — исключительные. Это те отношения, ради которых ломают жизнь, приносят себя в жертву. Но знаете ли, до какого святотатства Вы доходите? Вы хвастаетесь публично перед посторонними тем, что мучительно ревнующая Вас Зинаида Григорьевна ищет Вашего влияния над мужем. Вы ради актерского тщеславия рассказываете направо и налево о том, что Савва Тимофеевич, по Вашему настоянию, вносит целый капитал ради спасения кого-то. Если бы Вы увидели себя со стороны в эту минуту, Вы бы согласились со мной».

■

Мария Желябужская отбросила письмо в сторону. То с мужем ссоры, то вот еще! Она была дивно хороша собой. Андрей Желябужский недавно стал главным контролером Курской и Нижегородской железных дорог. Он устал ревновать ее.

Иметь жену-актрису, да еще красавицу, непросто. А ведь когда-то Машенька и псевдоним взяла в его честь, так любила! Теперь Мария Андреева — на всех афишах, — дружит с бомондом, приняла участие в создании Московского художественного театра, стала звездой.

Правда, не первой величины. Ей мешает Книппер-Чехова — жена живого классика... Но все равно — от нее, Андреевой, мужчины сходят с ума. Вот и этот денежный мешок...

Мария помнила, как он обжигал ее взглядом рысьих глаз, как впервые пришел в гримерку с огромной корзиной роз. Да он весь мир ей готов подарить! Мария Федоровна прикрыла глаза. Такая сжигающая любовь плохо кончается. Но ведь и в ней горит огонь...

Сначала она влюбилась в его пьесы. Потом — в его дивные голубые глаза, резкие скулы. Он, конечно, мужик, но что-то есть в нем особое, первородное, что не дает сил справиться с собой...

Максим? Алексей…

«Вы черт знает как великолепно играете!» — сказал ей Горький после спектакля «Гедда Габлер». Ну и комплимент! Она влюбилась в Горького так, как в нее влюбился Савва Морозов...

Забавно, они так дружны, но Морозов словно не видит ничего, а ведь между ней и Горьким уже бежит искра! И взгляды у них близкие… Она давно помогает большевикам, рабочему движению… Кстати, Алексей Максимович недавно намекнул: «Вы так нравитесь Морозову, а он так богат…» Алексею понравится, если я добуду денег! Морозова жаль, он милый человек, но женщина не может разжечь в себе страсти, если ее нет.

Хотя... она может сыграть ее! Так, как и не снилось этой выскочке Книппер-Чеховой!

— Мне нравится, что на своих предприятиях вы ввели так много прогрессивного, Савва Тимофеевич! — Мария прошла по комнате. — Рабочие массы пребывают у нас в ужасном состоянии. Вы так благородны.

Он порывисто обнял ее, прижал к себе, жарко дыша:

— Мария Федоровна! Машенька… Красавица моя… Да я… могу … Я помогу... Я и сам... Чек? Наличными? Она выскользнула из объятий.

— Рабочее движение вас не забудет. Вы — милый! Она коснулась губами его горячечных губ. Он впился в них, вырвал поцелуй...

Деньги были пущены на издание «Искры».

■

Она лишила его головы полностью, абсолютно. Крупнейший промышленник, фабрикант отчислял сумасшедшие суммы на издание нелегальных газет и литературы, которую потом лично привозил на собственную фабрику! А когда было надо, прятал у себя Баумана…

— Опоила его Машка, — ворчала мать Морозова.

Многочисленные приживалки, крестясь, поддакивали.

— Андреева — это просто «товарищ Феномен», — обронил как-то Ленин, и кличка прилипла к Андреевой навсегда. — Красин пусть будет рядом, присмотрит…

А Леонид Красин («человек с руками рабочего, но одетый с иголочки») уже и так рядом, работает электриком на одном из морозовских производств. Тот Красин, что потом станет наркомом внешней торговли СССР и чьим именем назовут знаменитый теплоход.

■

Известие о том, что Машенька переехала к Горькому, застало Савву врасплох. Он перестал есть и спать, подолгу лежал в кабинете на кушетке, глядя в никуда. Но больше всего он страдал от того, что простил Андреевой и это...

Выросший в крайне жесткой атмосфере Морозов не терпел насилия. Теперь же, после крушения любви, все чувства его обострились.

«Кровавое воскресенье» потрясло его. Теперь он видел путь преобразования России только через реформы и даже подготовил председателю Кабинета министров С. Витте записку об этом. А вот в революцию его вклады отныне закончились. Он разошелся с Горьким и попытался разорвать отношения с Красиным. Рядом с ним теперь только Зина...

А своей Машеньке он по-прежнему передает немного денег — на личные нужды. А потом подписывает чек на 100 тысяч — на случай своей смерти.

— Вы так устроены, Машенька, что отдадите все этим… революционерам. Но прошу вас принять это, покорнейше прошу… Машенька улыбнулась:

— Благодарю. Вы великодушны…

Она возьмет эти деньги. Потому что они были нужны друзьям ее любимого — Горького.

Вместо эпилога

● Савва Морозов будет похоронен на Рогожском кладбище. Многих смутит факт отпевания миллионера — самоубийц не отпевают и не хоронят в семейном склепе. Дело о его самоубийстве или убийстве так и не было раскрыто. Горький высказывал предположение, что Морозов повредился умом, другие предполагали, что он устал от вымогательств со стороны большевиков.

Мать Саввы, Мария Федоровна, была убеждена, что ее сына убил Леонид Красин. Со временем станет известна еще одна версия: якобы произошла подмена, и Савва Морозов до 1929 года спокойно жил по документам троюродного брата Фомы Морозова, с которым был очень похож. А любящие Морозова рабочие верили, что Савва Тимофеевич не умер, а отказался от миллионов и «тайно ходит по фабрикам, поучая рабочих уму-разуму».

● Мария Федоровна Юрковская (Желябужская, псевдоним — Андреева) прожила вместе с Горьким до 1921 года. После ухода от него вступила в связь с сотрудником НКВД Петром Крючковым, который стал личным секретарем Горького. В 1938 году Крючков был репрессирован и расстрелян, он взял на себя подлинную или мнимую вину за «убийство» писателя. Актерская карьера Андреевой не особенно сложилась. Свою энергию она направила на общественную работу: была инициатором создания БДТ в Питере, в Германии как заведующая отделом советского торгпредства добывала для страны твердую валюту, продавая реквизированное в России имущество враждебного класса, золото разграбленных церквей. 18 лет руководила Московским домом ученых, поддерживала актеров. Скончалась 8 декабря 1953 года. Похоронена на Новодевичьем кладбище.

● Зинаида Морозова после третьего замужества в 1907 году стала Морозовой-Рейнбот. Генерал Рейнбот был градоначальником Москвы, но потерял должность после обвинения во взяточничестве и казнокрадстве. Благодаря найму самых лучших адвокатов осужден не был. В 1916 году супруги расстались. После революции Морозова-Рейнбот избежала репрессий, но лишилась всех своих имений, продавала личные вещи и ценности. Умерла в 1947 году, прах ее покоится в семейном склепе Морозовых на Рогожском кладбище.

● Алексей Максимович Горький скончался 18 июня 1936 года на своей даче в Горках. Местом погребения его праха стала Кремлевская стена на Красной площади. Смерть Горького и его сына Максима Пешкова многие связывают с отравлением, как орудием политического заговора, но официального подтверждения этому нет.

● Леонид Красин (он же «Никитич», «Юхансон», «Винтер») в 1923 году стал первым наркомом внешней торговли СССР, в 1924 году — полпредом во Франции, после чего вновь вернулся в Лондон. Один из инициаторов сохранения тела Ленина и возведения мавзолея на Красной площади. Скончался Красин в Лондоне. После смерти кремирован, урна с прахом помещена в некрополь у Кремлевской стены.