«Гроза»: большой успех мастера сериалов

После семи лет работы в сериалах приход в один из лучших театров страны — рисковое дело. Однако Баялиеву бояться нечего — постановка получилась настолько романтичной и реалистичной, насколько это в принципе возможно в деле с хрестоматийной классикой. Одним словом, успех.

Здесь, конечно, показана тяжеловесность купеческого жизненного уклада — Ольга Тумайкина в роли Кабанихи сурова и жестка, как наждачка. Ее героиня выглядит зловеще на фоне царящей на сцене темной цветовой гаммы. Однако явных лучиков света нет — акценты смещаются с переживаний одной только Катерины (Евгения Крегжде).

Здесь у всех героев свои потаенные желания, комплексы, методы выживания: вроде бы одна семья, но каждый живет обособленно и предпочитает не вдумываться в проблемы ближних. Очень современно.

Вот замученный наставлениями Тихон (Павел Попов) с облегчением уезжает из дома, оставив Катю с Кабанихой. Вот сестра его Варвара (Екатерина Нестерова) втихую от всех бесстыдно наслаждается вниманием Кудряша (Евгений Пилюгин). По выстроенной в спектакле логике измена Кати мужу выглядит как осознанный порыв утвердить свою свободу — ведь ей, в отличие от других, некуда деться от Кабанихи.

Игра Евгения Косырева в роли странницы Феклуши добавляет конфликту ироничных красок. Это могло бы быть неуместно, если бы не правдоподобность подачи.

Актер ловко обыграл свою тучность: лузгая семечками и рассуждая с Кабанихой о суете, он ниспускает разговор с ней до пересудов стариков на лавках во дворах. Авторитет купчихи в глазах зрителей попирается окончательно еще до трагического финала с самоубийством Катерины. Впрочем, о последнем можно догадаться разве что по бесчувственному свисанию героини на руках Несчастливого Счастливца.

И никаких пересудов на сцене. Дальновидный Баялиев, вопреки Островскому, предлагает всем помолчать, разделить смятение зрителей.

Проза жизни здесь выглядит поэтичной. Введен такой персонаж, как Старая собака, — это Анатолий Меньщиков устроился по примеру наших дворняг где-то на отшибе сцены. Актер звучно завывает в течение всего спектакля, делает это удивительно естественно, чем возводит перипетии до грустного символизма всего русского общества. Кроме того, введен Несчастливый Счастливец (Виталийс Семеновс): он всегда на сцене и молча ластится к главной героине. С него разворачивается линия фатальности, которая усиливается в разговорах Вари и Кати, когда они с помощью большой узкой материи буквально сплетаются воедино — режиссер предрекает Варе повторение участи невестки.

Вообще ткань благодаря художнику по костюмам Ольги Нестеренко здесь выведена чуть ли не в основной художественный элемент. Хотя наряды артистов безлики и могли бы быть отнесены к любой эпохе, в деталях все же подчеркивается своеобразная дремучесть купеческого сословия. Головы женщин убраны туго скрученными тюрбанами — это намекает на вынужденную скованность не только в их движениях, но и в мыслях.

А умирает Катерина «налегке» — с распущенными волосами.