Барабаны и немного нервно

Следует, конечно, сказать с самого начала: это – Бертольд Брехт, причем, с весьма непростой судьбой. Известно ведь: когда в 1954 году Брехт готовил к изданию собрание своих пьес, он был настолько не удовлетворён «Барабанами», что поначалу не хотел включать это произведение в свой сборник. «...Я вижу, — писал он в предисловии к первому тому, — что свойственный мне дух противоречия привёл меня на самую грань абсурда...»

Абсурд этот, однако, в спектакле Бутусова бьет по весьма болевым точкам, да еще и делает это так захватывающе, что взгляд не оторвать.
Что мы имеем?

Краткое изложение сюжета пьесы будет таково: Берлин 1918-го года, выстрелы за окном, Карла Балике (Алексей Рахманов) - владельца фабрики снарядных ящиков, который хочет выдать свою дочь Анну (в спектакле ее играет Александра Урсуляк) замуж за энергичного Фридриха Мурка (Александр Матросов), с которым она близка и от которого беременна. Еще – ее жениха Андреаса Тимофей Трибунцев), ушедшего на фронт Первой мировой и пропавшего без вести четыре года назад. А так же помолвку, внезапное возвращение возлюбленного, его внезапно и закономерно вспыхнувшую ненависть к богатым, боевой задор и – точно так же внезапно вспыхнувшую мечту о теплой постели и чистой сорочке, едва неверная невеста просит его вернуться. И то верно – зачем просто так «подставлять свою голову под топор».

Вот она – наглядная истины, что своя рубашка всегда ближе к телу!

Однако ж в руках дважды обладателя «Золотой маски» Юрия Бутусова, чей спектакль «Добрый человек из Сезуана» при полных аншлагах идет на этой же сцене вот уже четвертый год, хореографа Николая Реутова и сценографа Александра Шишкина «Барабаны в ночи» превратились в зрелище, завораживающее с первой же сцены и не останавливающееся на достигнутом.

Тут все – хореография, все - графика, все – удивительный узор: все эти танцы, движения, черный бант на голове Анны, красная кровь на лице ее отца, белая физиономия ее жениха.

Тут все – нервно, и все – драма, где кругом страсти, маски и условности. Недаром в тот момента, когда вся семья отмечает помолвку героини, с потолка опускается лаконичная святящаяся надпись – «Жрут» - хотя еды тут ноль, а есть лишь сплошное оцепенение.

«Время сейчас ненадежное» - эта фраза звучит рефреном на протяжении всех трех с половиной часов спектакля. Отсюда – меняющиеся лица, игры со сменой костюмов, то песни в стиле немецкого кабаре, а то пляски под композицию группы «Продиджи», фраки и обнажение, безумное веселье и черное отчаяние, смерть и нежные объятия, и даже и Пастернак с его «мне хочется домой, в огромность квартиры, наводящей грусть»...

Глаз обманывается, чувства обманываются, движется на зрителей берлинская стена, загораются в небе звезды, чтобы опуститься на самое дно, а после опять взлететь наверх. Но и этого мало! Что делает с актерами Бутусов совершенно непонятно, но и они наряду со сценическим пространством, светом и костюмами становятся пластилином, из которого можно лепить все, что угодно: от святых до проституток, от монстров до обычных бедолаг.

Каждый удивителен. Что играющая Анну (да, и много кого еще) Урсуляк, выкладывающаяся с таким изяществом, что, кажется, будто живет на сцене. Что то и дело меняющийся до неузнаваемости «сатириконовский» Тимофей Трибуцев – героический, жалкий, неистовый, черный и белый, одетый и голый, рвущийся в драку и выбирающий уют. Что миниатюрная Анастасия Лебедева, превратившая незаметного официанта едва ли не в одно из главных действующих лиц постановки.

Что в итоге? Предсказуемый брехтовский финал, конечно, да еще и «прославление голого эгоцентризма» (пользуясь выражением самого писателя). Да только кажется, что все это с тобой, про тебя, про всех. И – спектакль, отталкиваясь от которого, куда проще оценивать все прочие постановки последнего времени, Как правило – не в пользу последних. И – громкий стук барабанов...

ПО ТЕМЕ

Бутусов плюс Бутусов и Легенда Брехта

Культовый режиссер из Петербурга обратился к ранней пьесе Бертольда Брехта, которую дописал как наш современник. В данном случае, это не криминал, потому что сам Брехт переписывал «Барабаны в ночи» несколько раз, и был ей недоволен. Брехт в 1919 году вообще был на грани нервного срыва. «Какую тоску наводит на меня Германия! Крестьянство вконец обнищало, но грубость его порождает не сказочных чудовищ, а немотствующее озверение, буржуазия заплыла жиром, а интеллигенция безвольна. Остается – Америка!», - написал Брехт в своем дневнике. Драматург приедет в Америку в июле 1941 года, и через несколько лет вернется в Германию умирать. В 57 лет Брехт был похож на измученного старика. Образ этого старика, как и образ юного поэта Брехта возникнет в ходе спектакля. (далее..)