Запретный арбуз

Танец (он, разумеется, на первом месте), гэги, шутки (обязательно на языке принимающей страны!), видеоинсталляции – привычные ингридиенты, из которых готовит свои последние спектакли богиня современного танца Пина Бауш. Собственно, этими ингридиентами пользуются и другие. Но оставить у своей публики отчетливое послевкусие счастья получается лишь у единиц.Когда-то Пина Бауш ставила совсем другие спектакли. В «Весне священной» обезумевшие, полуобнаженные женщины исполняли экстатический танец на засыпанной торфом земле, шокировав даже видавший виды Париж.«Контактхоф» препарировал человеческое общение. Безмолвные баталии мужчин и женщин. Светские «шутки», вроде заводной мыши, которой кавалеры пугали дам. Жутковатое танго-медитация, во время которого, никем не замеченная, умирала одна из девушек. И, наконец, издевательства, которые изящно проделывали друг над другом женщины на каблуках и мужчины в смокингах, показывая, как звериные инстинкты прорываются сквозь хрупкие заслонки культуры.В ее культовом «Кафе «Мюллер» люди плутали меж многочисленных стульев, не в силах выпутаться из ситуации-наваждения, найти пути друг к другу, вернуться к себе истинным.Но со временем на смену экзистенциальному отчаянью пришло чувство полноты жизни – и в этом Пина Бауш тоже уникальна.Интеллектуалы от балета зачастую не могут простить ей этой эволюции – роскоши быть безмятежно-счастливой, которую она себе позволила. Но публика всего мира с благодарностью откликается на ту пьянящую радость, которой переполнены спектакли 70-летней первой леди современного танца.Уже сама «технология» постановки ее «географических» спектаклей – труд, помноженный на двойное удовольствие. Вся труппа театра едет надолго в какой-нибудь уникальный город – Гонконг, Рим, Будапешт, или, как в случае с «Мазуркой Фого», – в Лиссабон. Вживается в него, вслушивается в его ритмы, блуждает по самым злачным и самым роскошным местам, а потом переводит свои впечатления на язык танца.В «Мазурке Фого» танцуют под Пьяццолу и Сезарию Эвору, под нашего Десятникова и под милонгу, фадо и бразильские барабаны. Искать логику в этом путевом «дневнике сердца» (так называет свои спектакли Пина Бауш) совершенно необязательно.Живая курица клюет арбуз и честно пытается взлететь (и ведь почти взлетает, наперекор своей природе). Между очаровательной мулаткой и силачом-блондином вспыхивает страсть, которая заставляет их постоянно находить друг друга в толпе, чтобы наконец признаться друг другу: «Ти мнье нравишьсья».Самый маленький танцовщик, ухаживая за самой высокой танцовщицей, никак не может преодолеть расстояние в две головы до ее губ и зовет высокого товарища – ну же, мол, помоги. Чтобы, взобравшись коллеге на руки, влепить красотке такой поцелуй, что та закачается.Стареющая женщина, в которой не умерла Ева, протягивает своему партнеру яблоко над столом и вставные челюсти под столом, чтобы вкусил запретный плод, и они хохочут так, что молодые обзавидуются, – вот уж точно любви все возрасты покорны.Вся честная компания в момент натаскивает на сцену всякий хлам и сооружает из него подобие экзотической хижины, где проходит жаркая, тесная и веселая пляжная дискотека. А на экранах, которые окружают сцену и создают эффект четвертого измерения, полощутся фламинго, мчатся бизоны, бушует океан, распускаются цветы самых немыслимых красок и немолодые танцовщики из Кабо-Верде танцуют парами на каких-то полупустых танцплощадках – и кажется, нет ничего прекраснее их внимательных глаз и бережных движений.Каждая секунда «Мазурки Фого» пропитана радостной чувственностью, а непременная война полов заканчивается перемирием: парочки танцовщиков в обнимку опускаются на пол и буквально тонут в видеопроекциях цветов, которые распускаются и отдают природе свою красоту без стыда и без остатка.