Новые цифры потерь в войне. Это никого не волнует?

Цифру представил сопредседатель движения «Бессмертный полк» депутат Госдумы Николай Земцов. В течение всего постсоветского периода было принято оценивать размеры потерь в примерно 27 миллионов человек. Земцов сослался на некие «рассекреченные данные Министерства обороны РФ». По ним общая убыль населения СССР в 1941-45 годах составила более 52,8 миллиона человек. Из них безвозвратные потери в результате действия факторов войны — более 19 миллионов военнослужащих и около 23 миллионов гражданского населения, то есть около 42 миллионов. К сожалению, во время презентации не было представлено более подробных ссылок на «рассекреченные данные», но было сказано, что «сведения подтверждены огромным количеством подлинных документов, авторитетных публикаций и свидетельств».

Между тем, на сайте самого Минобороны пока фигурируют другие цифры. Так, «демографические потери Вооруженных Сил СССР» (включая убитых, погибших по другим причинам, и даже расстрелянных по приговорам военных судов) оценены в 8 668 400 военнослужащих списочного состава. И они включены в общие потери населения страны, из которых исходит Министерство обороны. Однако общее чисто потерь, «учтенных в оперативном порядке», другое – 11,4 миллиона человек. Но сюда включены также те, кто пропал без вести или попал в плен. А по книгам учета военкоматов установлено, что было доставлено 12,4 миллиона извещений о гибели или пропаже без вести военнослужащего. Тут может быть двойной учет: могли быть учтены извещения, доставленные родственникам по их запросам и отражающие потери также в других формированиях, например, в партизанских соединениях. Иногда разные военкоматы дублировали извещения на одних и тех же людей. Поэтому архивисты Минобороны считают сведения военкоматов завышенными (примерно на миллион человек), а верят «донесениям из войск и другим архивным документам». Однако общее число потерь населения, подчеркнем, оценивается на сайте Минобороны все в те же 26, 6 миллиона человек.

Оценка потерь в годы войны всегда была политизирована. И серьезное научное изучение этого вопроса началось лишь в конце 1980-х, когда начались перестройка и гласность. До этого советские вожди брали цифры потерь фактически с потолка. Без всякого обоснования и ответственности. Так, Сталин в 1946 году назвал общую цифру потерь в 7 миллионов человек и тем ограничился. Сколько гражданских, сколько военных? Да кто их там считал? Как он выразился, «бабы еще нарожают». Возможно, он просто не хотел в начале «холодной войны» раскрывать то, что наши новые враги на Западе могли воспринять как слабость. Возможно, в мыслях присутствовал страх собственной ответственности за катастрофу первых месяцев войны, когда обнаружилось, что страна не была готова к отражению фашистской агрессии, а армия была ослаблена репрессиями.

Никита Хрущев назвал в 1961 году другую цифру – 20 миллионов человек. Но кому он навал ее первым? Премьер-министру Швеции! А не советскому народу в специальном обращении. Леонид Брежнев придерживался этой же цифры, добавляя к ней слово «более» - «более 20 миллионов». Зато при нем 9 мая по всей стране стали объявлять минуту молчания в память о погибших, а День Победы стал общенациональным праздником и выходным днем. Эти «более 20 миллионов» десятилетиями были каноническими. Лишь Михаил Горбачев в 1990 году даст новую оценку потерь – «почти 27 миллионов человек». Она отражала проводившиеся тогда (они начались в 1988 году) масштабные исследования группы военных историков под руководством генерал-полковника Григория Кривошеева (работа закончена в 1993 г.). Исследования опирались как на впервые открытые архивные документы, так и на результаты работы (они были ранее засекречены) комиссии Генштаба конца 60-х годов. Которые, очевидно, были известны Брежневу, отсюда это «более 20 миллионов». При этом группа Кривошеева оценивает потери гражданского населения приблизительно в 13,7 миллиона человек.

При всем обилии цифр, в данном случае речь идет о ключевом событии в нашей истории. Оно чудовищным образом до сих пор влияет на наше общество. И не только демографически. Достаточно посмотреть на опустошенные, в упадке, иные деревни Нечерноземья. И на стоящие там везде обелиски памяти с десятками (!) фамилий местных жителей – молодых, в самом расцвете сил, не вернувшихся с фронта. А сейчас там с десяток жилых домов осталось.

И когда теперь в высшем законодательном органе страны звучит новая, еще более чудовищная цифра потерь, то это требует, как минимум, официальной реакции. Либо подтверждения, причем на достаточно высоком уровне, учитывая, сколь священна память о той войне – на уровне общенационального консенсуса. Либо опровержения. Во втором случае, если цифра ошибочная или преждевременная (что тоже надо оговаривать), то не годится «давить на патриотизм» в воспитании молодого поколения тем, чтобы пытаться ошарашить его «арифметикой больших цифр», если таковые пока не подкреплены серьезными исследованиями. Это не то, на чем надо делать сенсацию для привлечения внимания отвлекающихся на уроках юношей и девушек.

В любом случае, надо признать, что изучение истории той войны не закончена. А будет продолжаться до тех пор, пока не станет известна судьба каждого, кто погиб в ту пору – военных и гражданских. Ведь они все зачислены в Бессмертный полк.

Мнение автора колонки может не совпадать с точкой зрения редакции «Вечерней Москвы»

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции