В гармонии с самим собой

Ей пользовались древнерусские иконописцы и художники Ренессанса. А художник не побоялся обратиться к ней в то время, когда работа живописца строго выверялась по идеологической мерке. Тогда в чести был «суровый стиль». В его ряды одно время «записали» и Жилинского, хотя сам он такого «родства» никогда не признавал. Впрочем, на выставке в Инженерном корпусе есть его картина, близкая по духу этому направлению, пытавшемуся сказать слово правды о суровых буднях окружающей жизни. Эта работа – «Купающиеся солдаты», долгое время пролежавшая в запасниках Союза художников и даже считавшаяся утерянной. Сейчас она подарена Третьяковской галерее и отреставрирована ее сотрудниками.Большая часть жизни Жилинского пришлась на советское время, но в центре его внимания, как и у ренессансных художников, всегда был человек. Он много писал свою семью (ту, что в 60-е годы изобразил у моря): супругу Нину (с которой он прожил 47 лет), дочь Ольгу, сына Васю. В последнее время на картинах все чаще стали появляться его вторая жена Венера и сын Николай, который в этом году пошел в первый класс.У Жилинского немало собственных автопортретов. А еще – изображений нежно любимой матери. Это ради нее он, ничтоже сумняшеся, в процессе работы когда-то распилил напополам своих «Гимнастов»: Жилинский работал над ними, навещая мать, а возить к ней такую большую картину целиком было неудобно. Потом просто склеил две половинки – и никто не имел ничего против: работа пользовалась большим успехом.Что касается самой матери художника, то ее портрет на картине «Одна» – это такой пронзительный психологический образ старости, что, глядя на него, вспоминаешь Рембрандта.Жилинского всегда любили и за великолепное мастерство в рисунке, и за праздничную яркость красок, и за одухотворенность образов. И еще за то, что в годы советской идеологии художник умел противостоять ей, и, не уходя в подполье, писать то, что ему самому было интересно.Но все-таки в былые времена он мог коснуться не всех волнующих его тем. Возможность затронуть их пришла после перестройки. Тогда он написал триптих «1937 год», изобразив в нем арест отца. Те, кто пришел его забирать, умышленно показансо спины, их лиц не видно: художник не хотел, чтобы эти люди на картине были похожи на кого-либо. Да и не стоит возлагать всю вину на людей, которые только выполняли приказ…В раму картины вставлен подлинный документ о реабилитации Жилинского-старшего. И от этого впечатление от работы становится еще сильнее. Кто бы мог подумать, что человеку, пережившему самые страшные годы советского режима, придется когда-то писать действующих членов королевской семьи! Тем не менее так и случилось. Портретировать королеву Дании Магрете II и ее родственников художника пригласили в 1993 году, в честь установления 500-летия дружеских дипломатических отношений между нашими странами. Жилинский проработал в Копенгагене несколько лет. И теперь в Инженерном корпусе демонстрируют портреты, в первый раз покинувшие Данию. Более того, само открытие выставки специально подгадывали к тому времени, когда в нашу столицу приезжал принц Иоаким Датский – недавно он участвовал здесь в «Кремлевской зоре».Еще одна картина художника, приуроченная к юбилейной дате, – «Весна Художественного театра». Ее Жилинского попросили написать к 100-летию прославленного детища Станиславского и Немировича-Данченко. Сам художник рассказывает, что прочел для этой работы массу книг. На выставке посетители останавливаются перед этим многофигурным полотном надолго и разгадывают, кто есть кто на картине.Отдельный зал в экспозиции выделен для графики Жилинского – блестящего рисовальщика. Один эскиз к его картине «У моря. Семья» способен вызвать такое же эстетическое наслаждение, как и иные его законченные работы.