Тот самый Шумахер

[b]В 1880-е годы на московских бульварах частенько можно было встретить высокого грузного старика с небольшими седыми усами и эспаньолкой. Он не спеша прогуливался, щурясь на солнышко и улыбаясь в усы чему-то своему, одновременно рассматривал в лорнет гуляющую публику…[/b]Мало кто из бульварных завсегдатаев догадывался, что немного чудаковатый старик – это известный в недавнем прошлом всей Москве поэт-сатирик Петр Шумахер, знаменитый также своим потрясающим мотовством и усердием в поглощении спиртных напитков…Как быстро проходит слава земная! А ведь еще сравнительно недавно почитатели его таланта были готовы носить своего кумира на руках, переписывая и передавая из рук в руки его остроумные четверостишья. Привлекали почитателей и чудачества Шумахера. Москвичи восхищались – сколько за один присест может выпить и съесть этот поэт-гуляка, удивлялись – как это он даже зимой ходит по городу без пальто и шубы?Петр Васильевич был большим выдумщиком и циником и не стеснялся говорить двусмысленности и непристойности даже в дамском обществе. В этом он оказался бы неизмеримо ближе к современному «интеллигентному» обществу, чем к весьма строго воспитанной московской публике позапрошлого века…Он был раскован и в своих стихах, и в устной речи. А однажды он захотел сделать на своем самоваре надпись-загадку для увеселения приятелей: [i]«У девушки-сиротки загорелося в серёдке, а у доброго молодца закапало с конца». Но застенчивый мастер-гравер отказался выполнить такой «неприличный заказ»…[/i]К слову сказать, это двустишье – не самое неприличное из произведений Шумахера. Его сравнивали порой со знаменитым Барковым. Впрочем, Петр Васильевич был поэтом либеральным и печатался в лучшие свои годы в одном из самых известных сатирических журналов – «Искре». Этого враля, выпивоху, обжору, записного циника и критика существующего строя, написавшего «Изображение Российского царства», любили практически все. И многое ему прощали. Даже тогдашняя интеллигенция, с радостью встретившая царский Манифест об освобождении крестьян, простила Шумахеру весьма едкие строки об этом эпохальном событии:[i]Тятька, эвон что народуСобралось у кабака:Ждут каку-то все свободу…Тятька, кто она така?[/i]А еще Шумахер очень любил русскую парную и вслед за Пушкиным посвятил этой русской «забаве» немало строк. И лечился баней от всех недугов, в том числе и от донимавшей его подагры. Весьма привечавший Шумахера известный писатель Иван Тургенев, страдавший от того же недуга (и издавший, кстати, за границей два томика его стихотворений), говаривал часто: «Мы коллеги по литературе и подагре…»[i]Мякнут косточки, все жилочки гудят,С тела волглого окатышки бегут,А с настрёку вся спина горит,Мне хозяйка смутны речи говорит.Не ворошь ты меня, Танюшка,Растомила меня банюшка,Размягчила туги хрящики,Разморила все суставчики…[/i]По свидетельству Владимира Гиляровского, больше прочих Шумахер любил Сандуновские бани, где, попарившись всласть, [i]«отдыхал и даже спал часа два и всегда уносил с собой веник. Дома, отдыхая на диване, он клал веник под голову…»[/i]Шумахер был выпускником коммерческого училища, владел несколькими европейскими и древними языками. Родившись в Нарве в семье чиновника, датчанина по происхождению (мать – белоруска), он начинал свою карьеру в Министерстве финансов. Потом долго жил в Сибири, служил там в канцелярии генерал-губернатора, а одно время управлял золотыми приисками, получая огромное по тем временам жалованье – 25 тысяч в год. Но и эти деньги он ухитрялся прокутить в короткие сроки…В те времена подагра еще не докучала талантливому кутиле. Ни чудовищные кутежи с сибирскими золотопромышленниками, ни купание в проруби реки Ангары не могли подорвать его могучего здоровья. В сорок лет он вернулся в Европейскую Россию еще весьма бодрым человеком. А потом – женитьба на вдове канского купца Александре Петровне Прен, заграничные путешествия, сопровождавшиеся все теми же кутежами, а по возвращении в Россию – развод и попытка «начать новую жизнь» в русской провинции.А потом, промотав все состояние, оставшись без угла, Петр Васильевич переселяется в Первопрестольную. Здесь он живет попеременно то у одних, то у других знакомых. На что живет? Он член Артистического кружка (был прирожденным комиком и отличным чтецом-декламатором), а потому получает ежегодно 150 рублей, ухитряясь и при таких деньгах жить со вкусом и кутить со смаком.За ресторанным столиком с ним могли соперничать немногие, а посмотреть, как он со своим другом, фотографом Брюн де Сент Ипполитом, пьет водку чайными стаканами, сбегалось множество народа…Последние четыре года своей жизни Петр Васильевич провел в Странноприимном доме графа Шереметева, где у него была своя комната. Здесь, на Сухаревской площади, он жил зимой, а летом любивший Шумахера граф отдавал в его распоряжение «голландский домик» в своей усадьбе Кусково. УмерПетр Шумахер в мае 1891 года, на 74-м году жизни, и был похоронен, согласно его завещанию, [i]«в Кусковском парке, под рябиной со скворечником»[/i].Вот такая «московская история». А будь мы с вами более памятливы, могли бы в минувшем сентябре отметить 190-ю годовщину со дня рождения поэта. Так что помянем его добрым словом.