Невидимый модернист

[b]Оскар Кокошка умер в 1980-м, не дожив шести лет до ста. Последние десятилетия он прожил в тихой Швейцарии – отшельником, весьма далеким от новомодных течений в западном искусстве, являя собой почтенное и грустное зрелище мэтра на покое, слава которого осталась в прошлом. Ровесник бурного века, он пережил все его крупнейшие события и знаменитых друзей молодости – лучшего времени собственного творчества.[/b]Уже после смерти художника в Париже устроили выставку его работ, и критики написали, что Оскар Кокошка, без сомнения, наименее известное и наиболее загадочное из громких имен «Венского Сецессиона», прогремевшего перед Первой мировой. Лидером этого объединения был Густав Климт, и уж это имя известно всем и каждому – а вот Кокошка...В России все было с точностью до наоборот. Великий декадент Климт стал широко известен у нас только в последнее десятилетие, а вот имя Кокошки мелькало довольно часто – и в диссертациях, и в искусствоведческих работах. Ведь он был автором знаменитых карикатур на Гитлера и Муссолини, и советские искусствоведы любили сравнивать его нервные шаржи с нашими антифашистскими плакатами, не забывая ввернуть и идеологическое определение: «экспрессионист, выражавший свой протест против несправедливого общества в искажающих действительность формах».Нельзя было не напомнить по ходу дела, что живопись Кокошки – модернистская, порождающая чувства тоски и отчаяния.Оскар Кокошка родом из романтической эпохи последнего цветения старой Вены перед началом Первой мировой. Литературные кафе и оркестрики в венских садах, под которые вальсировали изящные пары, красота австро-венгерских мундиров и рыжекудрые музы полусвета – словом, все то, что вызывает в памяти лучистый закат тихой уютной Европы, в котором уже слышались предгрозовые раскаты близкой катастрофы. Их-то и уловили экспрессионисты старой Вены.Потомок пражских ювелиров, юный Оскар увлекался химией, совсем не собираясь посвящать себя изящным искусствам. Но в химии его так явно завораживала сложная геометрия нарисованных на доске формул, что профессор порекомендовал ему поучиться живописи. Что ученик и сделал. Первыми опубликованными его опытами были иллюстрации к детским сказкам и готические истории. Одна из них называлась «Страшилище и сфинкс» – кровавая и совсем не детская. А выставиться в «Сецессионе» юного Кокошку сподвигнул Густав Климт, который был старше его на четверть века и разглядел в нем талант художника, поэта и драматурга.И вот в 1908 году в венском саду состоялось представление пьесы Кокошки «Убийца, надежда женщин». «Мужчина, красный от крови, – это цвет жизни, – описывал афишу Кокошки великий австрийский писатель Роберт Музиль, – покоится на груди женщины, ослепительно белоснежной, ибо это цвет смерти». Первую пьесу экспрессионистского театра публика не просто освистала: чопорные и искушенные венские эстеты, мнения которых разделились полярно, принялись тузить друг друга стульями, не досидев до конца представления. Устроители были вынуждены позвонить в полицию.Все мытарства, выпадавшие в бурном двадцатом столетии на долю модернистов, пришлось пережить Оскару Кокошке. В 1911 году, на открытии выставки, где были и его работы, наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд, не стесняясь в выражениях, проворчал: «Переломать бы этому типу все кости!» Спустя два десятка лет, увидев картины Кокошки, в том же духе высказался Бенито Муссолини. А вот свидетельство друга, чей портрет нарисовал художник, – оно куда более добродушно и иронично: «Кто со мной хорошо знаком, те в этом портрете ничего похожего не найдут. А вот кто меня совсем не знал, теперь будут знать!» Резкие напряженные мазки, соединение несоединимых, казалось бы, цветов и оттенков, витающий над любым изображением дух мистической и трагической сказки – вот черты творческого почерка Кокошки. Он был экспрессионистом до мозга костей.Еще до начала войны он пережил бурный роман с вдовой великого композитора Густава Малера. Они отправились в Италию, и в Неаполе художник увидел в аквариуме незабываемое зрелище: насекомое, казавшееся спящим или умершим, внезапно ожило, набросилось на большую рыбу, парализовало ее своим укусом и съело заживо. Тогда – вот экспрессионистское мышление! – Кокошка немедленно провел параллель с зыбкими отношениями полов, сравнив эту сцену с любовью мужчины и женщины. Красавица Альма, которую он так любил рисовать, бросила его через несколько лет...Сегодня Оскара Кокошку считают еще и основоположником жанра «портрета города». Это не урбанистический пейзаж, возобладавший в современном искусстве, а именно портрет: весь город виден будто с холма или горы. Так художник написал Прагу, Флоренцию, Венецию, Нью-Йорк. Такими, фантастическими и неправдоподобными, эти города могла бы увидеть птица, и вместе с тем их почему-то легко узнать. Ведь искусство, как говорил современник Кокошки Пауль Клее, не в воспроизведении видимого, а в том, чтобы сделать видимым невидимое.