Изабелла Юрьева называла ее Зажигалкой

…Ужасно хотелось, чтобы она мне погадала! Представляете, как небанально: обычно нас цыганки донимают – осаждают, чтобы погадать, а тут сама иду к природной цыганке и с порога – бух: здрасьте-погадайте! Вместо поздравлений-то. Хотя неприлично, наверное, приставать к известной артистке, звезде театра «Ромэн» и эстрады?В общем, пока я думала-гадала, как бы поэлегантней ввернуть мою дерзкую просьбу, оказалось, что мы уже полчаса болтаем как две закадычные подружки! О кошечках, собачках, блинах, пирогах, жареных гусях, детях, внуках, мужьях… И прочем нашем, девичьем. И как это она меня так «развернула», заговорила, что я сама не заметила?! Ой, без цыганского колдовства тут явно – не обошлось…Така-а-ая обаятельная! Бывает, встречаешься с актерамиактрисами, в жизни встречаешься, «на предмет интервью», а от них, таких добрых-милых на сцене или экране, просто холодом несет! Не подходи! Пальцы веером, что ты… А вот от нее, Морозовой, – просто тепло какое-то исходит, сила горячая, нежность, энергетика! Даром что сидим обе, закутавшись в шубы: что-то холодновато нынче вечером в ЦДРИ, где у нее была репетиция, и где только и смогла ухватить артистку, потому как жизнь расписана по часам и минутам – в преддверии бенефиса. Да и вообще, а не только по поводу концерта… Но все правильно: им без силы, энергетики и обаяния нельзя! «Им» – в смысле артистам. Хотя и цыганам, разумеется.– Ах, какой был артист у нас, ты его, наверное, не застала, не видела у нас в «Ромэне»! Слушай, он спиной стоял к залу, спиной! А в зале – в обморок женщины падали, я тебе говорю! Падали! Та-а-кая от него исходила сила мужская, такая мощь, такая энергия… Ай, ну, где они теперь, такие мужики?! Нет, вот смотрю иногда в сериалах, кино – бандиты, да? Артисты, да? У них тоже энергетики хватает, но! Злая, темная, нехорошая. А вот так, чтобы у женщины дух захватывало, – нет, нет и нет! И не говори мне!А я и не говорю, и не спорю. Просто сижу, развесив уши – вот, играет! Сейчас в свою кошку обожаемую, Фиру, перевоплотилась. Показывает, как та ходит, как ее встречает, как разговаривает с ней…Смотрю – кошка. Ну, чистая кошка!– Я ее за пять рублей в метро, в переходе, купила. Трехцветная. А это – к счастью, знаешь, да? Принесла домой… А у нас до этого пес был – ой, какой пес, какой пес! Нукером звали. Отравили, злые люди… Нет, не буду, а то заплачу! Принесла кошку, а она вот так села, вот так посмотрела…Далее следует непереводимый на бумагу этюд «как она смотрела». Абсолютное перевоплощение!…В общем, так она мне и не погадала. А зато спела! Нисколько не чинясь, вполголоса напела свою «Колыбельную», которую когда-то написала для сына:[i]Сов, дэвэс гара суто!Сов, пал вэш раткирлакха моро…Сов, черик лорэ гара сутэ,закэр о якхорья ты рэ,Закэр о якхорья мро чаворо…[/i]Что по-русски звучит примерно так: «Спи, день давно заснул, за лесом спит уже солнышко, и птички все уснули давно, закрой глазки свои скорей, засни мой сынок!»…Да. Вот переложила на бумагу, а это слушать надо! Не прикнопишь к бумаге чувство. И то, что она песню «написала», – тоже не совсем верно, потому что она не пишет, она их рождает, они приходят к ней сами, «по-цыгански», как выражается, как все песни этого удивительного народа.Из воздуха, из травы, из колеи степной, проложенной-проезженной старой цыганской кибиткой…[/i]– А я ездила, ехала... Помню, на всю жизнь помню! Мы тогда на Волге были, в Балаково, в войну. Мне два, три года, а я плясала, пела, деньги зарабатывала!Набираюсь нахальства и спрашиваю, а как же в театр попала – прямо оттуда, извините, «из-под кибитки»?Ирэна Борисовна чуть-чуть обижается:– Ну да! Я же в инязе уже училась, на французском отделении! Пардон. Что пардон, то – пардон.– У нас знаешь, какая семья была?! Бабка моя наполовину цыганка, а наполовину аристократка, та-акие там страсти были в позапрошлом веке, такая любовь! Князья Меркуловы, известная фамилия русская, так что у меня в крови тоже намешано, а какая мама у меня была – о! Не очень хотела, чтобы я артисткой сделалась, хотела, чтобы хорошее образование… Ну, да от судьбы-то не уйдешь.Не уйдешь, это верно. А всетаки на прослушивании в «Ромэне» Ирэна пела не что-нибудь, не таборную песню, не «Невечернюю» знаменитую, а песенки-шансоны Ива Монтана, по которому тогда сходила с ума вся Москва. На французском, естественно, демонстрируя отличное произношение!– Да, пришла, спела… И меня взяли. И в тот же вечер – иди на сцену, играй! Как?! А вот так: одевайся, и вперед, в две шеренги: танцуй, пой, пляши! Как Бог на душу положит…Ты цыганка? Вот и играй!Но это – массовка, понимаешь, да? А потом уже роли пошли – большие, главные. Тут уже одного цыганства мало, мало… Помню, один режиссер мне говорит на репетиции: ты откуда?! Из мясной лавки?! Как играешь?! Не умеешь!Ах ты, думаю. Ну я тебе покажу. И тихо-тихо, никому не сказала, поступила в ГИТИС на вечерний: и училась, и играла. А потом ему, тогдашнему главному режиссеру тому, диплом: вот, читай! Из какой-такой я «мясной лавки»! И почему к тому прицепилась эта лавка – до сих пор не пойму?Она играла по двадцать семь спектаклей в месяц! Весь репертуар «Ромэна», все ведущие, главные роли. Неглавные, впрочем, тоже. Играла цыганок, испанок, итальянок, русских. В тридцать лет в спектакле из колхозной жизни играла русскую семидесятилетнюю старуху! И как играла!…То есть вообще-то все было хорошо. Вот только муж расстраивался: а как же, мол, семья? Но, с другой-то стороны знал, на ком женился: цыганка. Артистка.…Вот говорят: у актеров жизнь цыганская, кочевая. Вдвойне, втройне применимо это, сами понимаете, к ней, Ирэне Морозовой. Уже много-много лет в ее жизни рядом театр и эстрада. И как самое дорогое хранит в памяти дружбу свою с Изабеллой Юрьевой, великой Изабеллой!– Она мне говорила: «Ах, Ирэночка, если б ты пела тогда, ТОГДА! Как бы тебя любили, какие бы тебе подарки дарили!» Я пела ее песни, ей нравилось. Она шутница была! «Ирэночка, ну неужели у вас нет любовника?!!» Я ей: «Что вы, Изабелла Даниловна! Как можно!» Ну, шутила, конечно, что ты, не всерьез, они с Юрочкой, с мужем моим, большими друзьями были… А сама – ах, какая это была великая Женщина, если б ты знала, Оля! До самого конца! Пленительная, удивительная! Говорит: «Ты, Ирэночка, Зажигалка! Зажигаешь, заводишь!» А на самом деле мне иногда в концертах говорят: будешь первой. Но первой в данном случае никто не хочет быть, потому что это очень трудно – первой, зал еще «холодный», никакой, еще не все уселись-расселись, а ты – выходи и пой, и раскочегаривай… Иду! Мне главное – быть на сцене!…Ну, это-то ей, по-моему «на раз». Раскочегарить, зажечь, завести!И завтра, на сцене своего «Ромэна», которому отдала… ах, не будем лишний раз напоминать-уточнять, сколько лет жизни! – Ирэна Морозова встретит гостей старинным, но вечно юным, зажигательным, немеркнущим, незабвенным, исконно-цыганским![i]«За дружеской беседою, коль пир идет кругом,Примеру дедов следуя, мы песню вам споем…»[/i]И рефреном будет эта «Величальная» сопровождать весь ее творческий вечер, который так и называется «За дружеской беседою», а звучать там, разумеется, будут старинные цыганские и русские песни и романсы, а участвовать будут артисты театра, гости и друзья Александра Стрельченко, Леонид Серебренников, Лариса Курдюмова и Зинаидла Кириенко, Евгений Дога, Эдуард Лабковский, артисты Вахтанговского театра и солисты ансамбля Моисеева и др.Счастья вам, Ирэна! Бахт састыпэн, иначе говоря…