«Кухня Рембрандта» на Волхонке

[b]Поскольку межмузейная выставка рисунка старых голландских и фламандских мастеров – проект почти несбыточный (да и вообще работы эти выставляются достаточно редко из соображений сохранности), новая экспозиция ГМИИ — выше критики. Рисунков в Гравюрном кабинете ГМИИ очень много, хотя музею все-таки повезло с коллекцией графики старых мастеров меньше, чем Эрмитажу. В залах Пушкинского сейчас представлено около 180 рисунков XVI–XVII веков.[/b]Слово «рисунок» только кажется точным определением. На выставке есть и анималистические штудии, и эскизы к большим живописным работам. И сельские пейзажи ван Гойена, которые он писал на продажу, и эскизы к подарочным альбомам вроде «Эмблем божественной любви» Вениуса. И легкие рембрандтовские наброски, и заказные карандашные портреты Корнелиса I Висхера. Адриану Ван Остаде коллекционеры вообще заказывали целые «графические сюиты».Выставка, несмотря на размах, создает ощущение почти камерного уюта, а бронзовые классики становятся «просто художниками», на которых смотришь широко открытыми детскими глазами. В ГМИИ можно прогуляться от анонимного нидерландского «Соргелоса в бедности» до шести работ Рубенса, от листов Якоба Йорданса до «итальянизированных» пейзажей Питера ван Халена. В голландском разделе — ван де Велде и Адриан ван Остаде, Алларт ван Эвердинген (в ГМИИ едва ли не самая большая коллекция его рисунков) и Терборхи… Одна из рембрандтовских работ – самая соблазнительная, самая «отделанная» и потому самая «сомнительная»: знаменитая «Блинщица, или Кухня в доме Рембрандта» принадлежит, видимо, кому-либо из «художников круга». Между прочим, у листа есть двойник: тот же сюжет, та же рука и главное – схожие друг с другом эскизы на обороте. Правда, обратную сторону листа от публики спрятали, в отличие от рубенсовской «Головы Силена» в стеклянной двусторонней витрине.Вообще атрибуция (то бишь определение авторства) рисунка – процесс практически бесконечный. На «Мельнице» Тобиаса Верхахта (учителя Рубенса), например, осталась старая подпись «Эвердинген», а в коллекции Ильи Зильберштейна, из которой она поступила, работа числилась за фламандцем Паулем Брилем.