Свобода плевать на несвободу

[b]Автором пьесы значится Игорь Вацетис – ну пусть будет он, раз Сергей Юрьевич Юрский так упорно хочет скрываться под этим псевдонимом. В «Предбаннике» прочерчены две параллельные сюжетные прямые, которым, как кажется сначала, не положено пересекаться.[/b]С одной стороны, предбанник – это «место отдыха артистов», закуток возле сцены, куда они сбегают вниз по лестнице с пылу с жару – с подмостков. Александр Яцко и Александр Филиппенко, этакие Белый и Рыжий клоуны (то в костюмах шахтеров и касках, то в пенсне Чехова и бороде Толстого, то в неузнаваемом гриме – смотря что дают сегодня в театре), в репризной манере говорят о том, о чем, кажется, беседуют актеры во всем мире между своими выходами: молодой режиссер зарвался, высокое искусство гибнет, публика полюбила пошлость, актер N за один съемочный день получил столько, сколько ты за три месяца работы в театре, какая дурацкая пьеса, а ведь завтра снова ее играть.Цитировать впрямую – значит паразитировать на лихом мастерстве эксцентрической прозы Сергея Юрского. Скажем так: это было смешно не только для «специалистов» (вроде хохочущих в голос Натальи Теняковой и Аллы Покровской), но и для остальной части публики. И уж, во всяком случае, «путаница» Юрского гораздо смешнее многих записных комедий.С другой стороны, предбанник – то, что предшествует кровавой политической бане, место, где вырабатывается партийная стратегия и тактика, где орудуют политтехнологи, вскормленные советской системой (хоть и возненавидевшие ее), и экстрасенсы, расплодившиеся в годы безграничной и наглой «свободы». Партия с почти нулевым рейтингом решает, как ей получить долговременную поддержку электората «с элементами обожания».Можно было бы обвинить Игоря Вацетиса в чересчур поверхностном знании такого предмета, как политтехнология, если бы не один кульбит, благодаря которому параллельные прямые наконец-то пересекаются. Его пьеса – пародия на пародию, позволяющая не относиться к произносимому чересчур всерьез. Хотя и видно, что эта игра, в которую заигралась вся страна сверху донизу, вызывает у честного шестидесятника-романтика Юрского-Вацетиса нешуточную тревогу.Оказывается, перед нами все те же актеры, которые в режиме нон-стоп снимают телесериал про политтехнологии – такой же целлулоидный, как и большинство подобных сериалов. Работают на износ. Один из старейшин театра (он же дядя Боря, он же спивающийся политтехнолог старой закалки, он же Юрский) зарабатывает себе сердечный приступ. Но быстро возвращается в строй, срывается в страстную отсебятину («Раньше у нас была свобода плевать на нашу несвободу»).Режиссер сверху, аки бог, обещает все это перемонтировать. А герой Юрского тихо умирает в кресле. Вместо смерти на сцене – глупо-романтическая мечта многих артистов – такая бесславная смерть на съемках сериала про партийную борьбу. Такая же бесславная, как и жизнь.