Кому принадлежат муниципальные квартиры

Призраки приватизации МОСКОВСКИЕ МЕРТВЫЕ ДУШИ ЖИВЕЕ ВСЕХ ЖИВЫХ Есть такой порядок: если в городе умирает человек, который живет в квартире по договору социального найма, и на этой площади больше никто не прописан, то жилье должно вернуться городу. Им будет осчастливлен какой-нибудь очередник. Но для этого город должен истребовать то, что принадлежит ему по праву. Чего зачастую не происходит. Что сказал покойник? Когда в муниципальной квартире умирает одинокий человек, то с вероятностью 80% его жилье окажется захваченным преступниками. Вот, например, типичная история одной муниципальной квартиры. 3 октября 2004 года на улице Новокосинской в доме 47, кв. 298, умерла пожилая женщина. В квартире она была прописана одна. Всю зиму квартира простояла бесхозная. А 1 марта 2005 года появилась доверенность, подписанная уже полгода как покойной женщиной и удостоверенная нотариусом Еленой Селяниной. В доверенности покойница поручала своему доверенному лицу квартиру… приватизировать. После этого жилплощадь по доверенности продал некий Сергей Волошин. В том же 2005 году Сергей Волошин занимался приватизацией квартиры Вячеслава Илюхина. На руках у него была доверенность, заверенная той же самой Еленой Селяниной. Квартира была успешно приватизирована и продана. Опять же характерная деталь: Вячеслава Илюхина уже год как не было в этом прекрасном мире. Есть и другие схемы овладения московской недвижимостью. Например, с покойником можно вступить в брак, оформить фальшивое свидетельство и «прописаться» к супругу. Или с покойником можно совершить сделку обмена. Но цель любой схемы одна – фактически изъять из городского фонда квартиру и распоряжаться ею. Вор должен сидеть в тюрьме Раскрытие подобных афер, к сожалению, дело во многом случайное. Лишь часть захваченных городских квартир попадает в руки следствия, и то только потому, что жертвами жуликов становятся также живые граждане. В 2004 году Сергей Батенков открыл дело на наследство у нотариуса упомянутой уже Елены Селяниной. Он не подозревал, что это действие повлечет за собой долгие судебные тяжбы. Однако Батенкову, можно сказать, повезло. Вернувшись с дачи на неделю раньше, он обнаружил в почтовом ящике платежки на чужую фамилию. Кинулся в инстанции – и с удивлением узнал, что его квартира, оказывается, уже продана. Причем дважды. Новый покупатель уже готовился сменить на двери замки. На сегодняшний день Сергей Батенков – чуть ли не единственный, кому удалось выиграть подобное дело. Немало помогли ему в этом выявленные в ходе следствия «побочные обстоятельства». Например, доверенность на продажу квартиры Батенкова Елена Селянина заверила 1 марта 2005 года – напомним, что в этот день она выдала еще одну доверенность, на приватизацию квартиры на Новокосинской. Буквально через два дня она была лишена звания нотариуса и сейчас находится в федеральном розыске. А первым покупателем квартиры Батенкова стал Сергей Волошин. Причем он умудрился в один день продать и квартиру Батенкова, и квартиру на Новокосинской. Сейчас Сергея Волошина активно разыскивает следствие. Его подозревают в мошеннических сделках с четырьмя муниципальными квартирами. Как вы понимаете, которые после смерти квартиросъемщиков должны были вернуться городу. Мошеннизация имущества Конечно, преступники действуют не в одиночку. Существует целая цепочка «мошеннизации имущества». Предполагается, что чиновники «низшего звена», работники ДЕЗов, участковые должны сообщать «куда следует» о том, что держатель договора социального найма умер, что иных прописанных на его площади лиц нет. Но это в теории. На практике им это совершенно невыгодно. Они, наверное, считают, что зарплату им платят не за честность. А если спросят – почему вовремя не доложили? – можно развести руками и сказать: человек-то одинокий, мы не знали, нам не сообщили. Словом, ни награды за исполнительность не будет, ни наказания за халатность. А вот если продать информацию об освободившемся жилье кому-то «налево», то можно получить вполне весомую благодарность, исчисляемую в звонкой монете. Как нам стало известно, только в Восточном административном округе в прошлом году раскрыли 20 захваченных таким образом муниципальных квартир. Но вернулись в городскую казну считанные единицы. Что же получается – городу не нужно свое собственное имущество? Или чего-то не хватает чиновникам – честности, системы поощрений? Или есть недостаток кадров? Может быть, стоит создать какую-то систему мониторинга, которая внимательно следила бы за держателями договоров социального найма? И в обязанность которых входило бы информировать, что наниматель умер, что квартира свободна. А равно неплохо создать структуру, которая радела бы за возвращение квартир городу. Потому что пока этот процесс происходит очень вяло. Правоохранительные органы вскрывают преступления и выявляют незаконно приватизированные квартиры – но возвращать эти квартиры городу не входит в их обязанности. Город должен их истребовать. А этого процесса, увы, практически не происходит. ОТ РЕДАКЦИИ. Мы задаем вопрос руководителю Департамента жилищной политики и жилищного фонда Москвы П. В. Сапрыкину: «Уважаемый Петр Васильевич! По конфиденциальным данным, полученным нами в правоохранительных органах, из 40 раскрытых случаев мошенничества с квартирами в прошлом году город в лице вверенного Вам департамента истребовал только 4. Почему муниципальная недвижимость, оставшаяся после смерти одинокого квартиросъемщика, так вяло возвращается в казну города?»