Марк Горенштейн подарил публике Элгара

Не нужно быть ни меломаном, ни тем более тонким знатоком, чтобы с первых звуков полюбить музыку Эдуарда Элгара, не столь у нас известного. Английский композитор, наследовавший Вагнеру и Малеру, поражает прекрасными мелодиями, способными захватить даже самого неискушенного человека. Дирижер Марк Горенштейн, чей оркестр входит в когорту первых столичных коллективов, не пренебрег датой – 150-летием со дня рождения композитора, ибо руководимый им Государственный академический симфонический оркестр им. Е. Светланова чтит и продолжает традиции самого Евгения Федоровича, в том числе и просветительские. Именно Светланов в 80-е впервые «завез» в СССР Элгара. Горенштейн повторил успех маэстро. В Концертном зале им. Чайковского прозвучала изысканная и в то же время концептуальная программа. Прозвучавшая «Серенада» – это еще XIX век, который, приглядываясь к будущему, уже предчувствует потрясения, выцарапывая новые звучания. Она стала точным предисловием к Виолончельному концерту, написанному композитором в 1919 году – после Первой мировой, после потери друзей, накануне смерти жены. Между «Серенадой» и Концертом – пропасть, которая так отчетливо была обозначена оркестром – и психологически, и звуково. Солист Александр Князев, неистовый виолончелист, не знающий преград в эмоциях, рассказал, как непросто далось ему решение солировать в этот раз: «Я всегда отказывался играть Концерт Элгара – ведь превзойти трагическое исполнение Жаклин Дю Пре просто невозможно. Три года назад меня уговорил Юрий Темирканов. У меня было плохое предчувствие. И после нашего выступления в Венеции он чуть не умер – один шаг оставался до инфаркта. А через 3 месяца я и сам очень тяжело заболел, года на два… Конечно, ничего этого я не стал говорить Горенштейну. Я подумал: я уже так настрадался из-за этого Концерта, что либо сыграю его, либо для меня вообще все кончится…» Элгар в первой половине ХХ века не мог бы и предположить, с каким накалом прозвучит его, по сути, итоговое сочинение в веке XXI, когда виолончель уже прочно вырвалась в солирующие инструменты, и голос композитора-самородка зазвучал доверительным, совершенно понятным монологом. Зал долго не мог оправиться от потрясения. Лет двадцать, до самой смерти Элгар не писал больше ничего подобного, лишь получал титулы – был возведен в рыцари, королевские музыканты, баронеты. Второе отделение Марк Горенштейн отдал популярной во всем мире «Энигме», или «Загадке» (1898 г.), где в 14 вариациях зашифрованы портреты друзей Элгара. Мы не знали этих людей, но они прошли перед нами будто бы театральным парадом, почти даже узнаваемые – столь красочно и разнообразно звучали инструменты оркестра, увлеченного необычным остроумным опусом. Публика не хотела отпускать музыкантов и маэстро со сцены – и тогда грянул знаменитый Марш, призванный не только поднять дух, но и осознать себя творческой силой всего сущего. Очень вовремя в промозглую неприютную погоду.