Андрей – подарок женщинам

Вообще-то ребенок родился 7 марта, однако в метрике в качестве даты рождения указали 8 марта. На эту тему его родители даже исполняли репризу: «Андрей – подарок женщинам в женский день!» И они не ошиблись. Он обожал женщин, и они платили ему тем же.Нам показалось интересным взглянуть на великого артиста глазами двух самых близких ему женщин – жены и дочери.[b]Рассказывает Лариса ГОЛУБКИНА:[/b]– Те годы, которые мы прожили вместе, были очень счастливыми. И очень веселыми. Может быть, это и есть любовь, что с такой легкостью выражается, не знаю. Мне иногда Андрюша говорил: «Знаешь, что-то у нас так хорошо, может, ты меня не любишь?» А я говорила: «Может, ты меня не любишь, раз у нас так хорошо – никто никого не бьет, не ругает.Может, мы безразличны друг другу, поэтому нам так здорово?» Он мне делал предложение четыре раза на протяжении десяти лет. Я говорила «нет». Я только что снялась в главной роли и вообще не хотела замуж. Я ему говорила: «Зачем мы женимся? Я тебя не люблю, и ты меня не любишь». Он говорил: «Потом полюбим» ([i]смеется[/i]). Вот, говорил, поженимся и полюбим. И, в общем, он добился своего. Это был очень забавный случай. Я делала ремонт в своей квартире, и он ко мне приехал и привез... унитаз ([i]смеется[/i]). И без разговоров начал его устанавливать. А потом сказал: «Видишь, я даже унитаз привез». Это было так смешно.Он был у нас главная звезда. Я изначально понимала, что бессмысленно качать права и говорить, что я тоже артистка, тоже пою, играю, танцую, потому что Андрей был намного сильнее в этом смысле, сильнее и выигрышнее. Когда мы ездили с ним вдвоем на концерты, он выступал по своей программе, я – по своей. И я хорошо понимала, что нужно быть очень смелой актрисой, чтобы работать в его программе, и старалась не опозорить его, а если получится, то и приукрасить.Всегда было очень здорово, дом кипел от хорошего настроения. Знаете, есть люди, которые приукрашивают что-нибудь в своей жизни, но тут я нисколько не вру.Единственное что – в последние дни он пожалел о том, что у нас нет мальчика. За два дня до смерти он мне сказал: «Как жаль, что у нас сына нет». Вот удивительно.Между прочим, после его смерти я не могла плакать. Произошло что-то невероятное, я закостенела, окаменела. И только спустя несколько лет после его смерти во мне что-то стало происходить, я, как будто такая поздняя Снегурочка, начала с большим трудом оттаивать.[b]Рассказывает Мария МИРОНОВА:[/b]– Отец был светлой личностью. Он дарил людям такую радость! Он весь светился, излучал добро. У него был необыкновенный шарм. Безусловно, он не был похож ни на кого другого. Его интеллигентность, чувство такта. Ведь он никогда не был нахальным, наглым. Многое, конечно, было заложено с детства, у моего отца были такие родители, что он просто не мог быть другим.Он был очень занятым человеком. У него столько времени отнимала работа – ежедневные репетиции, спектакли. Он очень много в последние годы ставил в театре, часто снимался в кино, ежегодно выходило несколько его фильмов. Конечно, времени у него было в обрез. Что касается того, каким он был отцом…Он вообще свои эмоции не раскрывал, не выплескивал, когда был дома. Все держал в себе.Иногда мог вспылить, поскольку был эмоциональным человеком. Я в этом плане на него похожа, и тоже отходчивая. Когда он приходил ко мне в школу, все занятия прекращались. И ученики, и учителя высыпали из классов – посмотреть на Андрея Миронова. В то время он был в зените славы.Вы знаете, в глубине души он был очень скромным человеком. И никогда не был до конца уверен в себе. Сейчас многие молодые артисты называют себя звездами, говорят, что они самые гениальные. У отца этого не было. Он до конца своей жизни, когда был уже маститым артистом, в глубине души все равно немножечко в себе сомневался. И каждый раз выходил на сцену как впервые. Это был для него святой момент, сколько бы спектаклей или концертов в месяц он ни играл.У него было много друзей, которых он очень любил. И общение с ними занимало очень важное место в его жизни. Он мог немного выпить с друзьями, поскольку был очень общительным человеком. Но это так – повеселиться, отдохнуть, а вообще отец никогда не пил.Сейчас мало кто так работает, как он. Нет, безусловно, есть и сегодня артисты, которые отдают себя без остатка работе, но большинство стремятся получить побольше, а затратить себя поменьше. Отец же просто жил работой. Вы знаете, когда он умер, у него на книжке ничего не оказалось, за ним оставался долг в кассу взаимопомощи театра – несколько сотен рублей. В то время это была немалая сумма.Отец не занимался накопительством. Единственное, что у него было, – это хорошая аппаратура. Он очень увлекался музыкой, любил джаз. Еще у него была иномарка, довольно дорогая, – таких тогда не было, во всяком случае, в таком количестве, как сейчас.Не все ему давалось так легко, как могло показаться. В жизни любого известного артиста очень много трудностей, через которые тяжело бывает перешагнуть. Бывают не только аплодисменты, но и мерзости, сплетни, гадости – никто от этого не застрахован. Только с годами люди начинают понимать, что это был за артист. А при жизни многие говорили: «Ну а что Андрей Миронов? Чего такого особенного?» Вроде, мол, все это несерьезно.Его смерть заставила многое переоценить. Это было настолько неожиданно, что не умещалось в голове. Я долгое время не могла осознать того, что произошло.Я в то время была с мамой в доме отдыха в Юрмале. В тот день мы должны были с ней пойти на концерт Геннадия Хазанова, у нас были билеты. Но в последний момент я решила, что поеду на «Женитьбу Фигаро». Почему? Не знаю. Я видела этот спектакль, наверное, раз двадцать, не меньше.И тем не менее поехала с подругой в Ригу. Сидела в оркестровой яме и смотрела на отца. В антракте я зашла к нему за кулисы. Говорили о каких-то мелочах. Он рассказывал о том, что осенью собирается ехать в Голландию… Мне показалось, что у него было немножко красноватое лицо. Я еще спросила: «Что у тебя с лицом?» Он говорит: «На солнце перегрелся – переиграл в теннис». Отец очень любил большой теннис и каждое утро играл в него.И все. Я пошла смотреть второй акт, и в конце все это и случилось. Он почти все доиграл до конца, оставалась финальная сцена. И вдруг упал. Возникла какая-то суматоха, в зале среди зрителей оказались врачи, они выскочили на сцену.Отца повезли в больницу, я поехала с ним. Конечно, надеялась, что все будет хорошо. Но в глубине души я почему-то сразу поняла, что это – все. И даже сказала об этом врачам. Хотя когда ему померили давление – оно было нормальным. Случился разрыв аневризмы, у отца была аневризма головного мозга.14 августа всю ночь я провела в больнице. Два дня он еще прожил, не приходя в сознание. А 16 августа произошло самое страшное.