В войне полов пленных не берут

[b]«Критик должен шляться», — говаривал легендарный мхатовский завлит и даже режиссер Павел Марков. Раз в году его наказу следовать особенно приятно — «Золотая маска» располагает к тому, чтобы шляться, смотря по два спектакля в день, мешая в один коктейль впечатлений новые формы и старые традиции.[/b]А Павел Марков вспомнился не случайно — в прошлом сезоне его коллега, музыкальный критик Петр Поспелов тоже перекочевал из теоретиков театра в практики: из газеты ушел стратегом в Большой театр, а между делом придумал идею оперы «Царь Демьян», написанную «коллективом авторов» – культовыми композиторами Десятниковым, Юсуповой, Николаевым, Гайворонским и неким «ТПО «Композитор». «Царь Демьян» — опера пестрая, как лоскутное одеяло, полная архаичных мелодик, музыкальных цитат (от Стравинского до народной песни «Что ты вьешься, черный ворон?»), современных аранжировок и самых немыслимых голосовых кульбитов: контртенора, колоратурного сопрано с запредельно высокими нотами и баса с запредельно низкими. Поставить «Царя Демьяна» решились в осмелевшей по части новых форм Мариинке. В постановщики позвали Виктора Крамера (соавтора полунинских «Лицедеев» ленинградского периода). И попали в номинацию «новация» с самыми, помоему, реальными шансами ее получить.Представьте себе улицу, где вместо домов прижались друг к дружке живописные дачные клозеты, да еще ходячие, — каждый персонаж (душа) заточен здесь в деревянную клетку на колесиках (тело). В этих клетках маршируют строем, сражаются в поединке так, что щепки летят, и даже грешат: на клетке развратницыцарицы пышно цветет клумба, на клетке соблазненного ею молодца болтается лейка, орошая клумбу в нужный момент.К слову, не менее иронично и художественно рассказал «про это» воронежский режиссер и частый участник «Маски» Михаил Бычков, который привез на фестиваль «Фрекен Жюли» Стриндберга.С пьесой о греховном треугольнике (кухарка, лакей, госпожа), о войне полов и сословий, где невозможно определить «линию фронта» и понять, когда капитуляция сменяется наступлением, режиссер обошелся без надрыва.«Фрекен Жюли», спектакль качественный, легкий и внятный — точно огонь в камине, – ровно греет, светит, но не обжигает. А для поворотной сцены взаимного соблазнения госпожи и лакея режиссер использовал… надувную лодку (Жан качает насос, отчего фрекен Жюли просто подбрасывает) и добился прямо-таки электрического напряжения.Не откажешь в фантазии и Олегу Рыбкину, ученику и в данном случае конкуренту Петра Фоменко, постоянному участнику «Маски». Рыбкин несколько лет был главрежем новосибирского «Красного факела», но ушел оттуда из-за конфликта с директором — забрал с собой идею постановки романа-наваждения Набокова «Приглашение на казнь» и осуществил ее в Омске.Человека душит кошмар – он не такой, как все, и за это его казнят, но время казни неизвестно, и нет сил закончить главный труд своей жизни, и никуда не деться от пошляков, имеющих над ним полную власть. Эквивалентом тюрьмы Рыбкин сделал… цирковой манеж, открытый всем взглядам.Узника Цинцинната превратил в Белого клоуна, а его тюремщиков – в многочисленных Рыжих. Среди них «рыжее» всех мсье Пьер, будущий палач, который набивается жертве в друзья сердешные, — изумительный комик Евгений Писарев, имеющий вполне реальные шансы получить за эту роль «Маску». Таким образом, Рыбкин снизил остроту набоковского противопоставления так называемой объективной реальности, населенной пошляками, и героя, который мечтает из этой реальности сбежать. По Рыбкину, как без Белых, так и без Рыжих этот мир-цирк был бы ущербным.