Девять дней назад умер Борис Голубовский

Для московских театралов это имя означает целую эпоху. Всю свою жизнь народный артист России, лауреат Государственной премии Борис Голубовский был руководителем. В войну руководил фронтовым театром миниатюр «Огонек», потом был главным режиссером московского областного театра, затем – московского театра юных зрителей и, наконец, – московского драматического театра имени Н. Гоголя. «Я слишком долго был начальником, чтобы относиться к этому серьезно», – говорил он. Встречи с этим удивительным человеком забыть невозможно. Многие артисты обожают шутки и розыгрыши, но мало кто из служителей Мельпомены обладал таким чувством юмора, как он. Как-то я навестил Бориса Гавриловича в его квартире, расположенной в знаменитом Доме на набережной. Особых причин для веселья у него не было. Незадолго до этого врачи буквально вытащили его с того света. Три недели он пролежал без сознания с высокой температурой и с диагнозом «заражение крови». К счастью, опасность миновала, и вчерашний больной уже передвигался по квартире – с трудом, при помощи палочки. Но глаза весело поблескивали: «Я выжил и теперь просто обязан быть оптимистом!» Он показал мне свою знаменитую на всю Москву коллекцию «дурацких» табличек. Каждый экспонат в нее попал непосредственно из гущи жизни. Ни одна табличка или плакат не были изготовлены специально. «Пользование душем 45 минут, включая одевание и раздевание», «Место занято», «Сдача посуды» – сколько подобных табличек украшало учреждения и предприятия при социализме? Они уже настолько примелькались, что люди равнодушно проходили мимо, не вникая в их смысл. А в кабинете главного режиссера московского театра имени Н. Гоголя Бориса Голубовского эти нелепые плакаты обретали неожиданный подтекст, давая хороший повод для веселья. Представьте на минуточку, что вы артист и вас срочно вызывают к главному режиссеру театра. В тревоге и душевном смятении вы направляетесь в кабинет, где за широким столом обитает этот вершитель судеб, этот театральный Зевс, один грозный взгляд которого может обратить в пепел любого артиста – заслуженного или народного. Вы суетливо, бочком подходите к ВИП-кабинету и читаете на двери надпись, набранную крупными буквами, – «Клизменная». Согласитесь, что это название, снятое с обычного процедурного кабинета районной поликлиники, в данной ситуации имеет особый смысл, вызывая испарину на лбу, холодок между лопатками и легкую дрожь в коленках. Еще более противоречивые чувства возникают у вас, когда вы заходите в кабинет и видите грозный плакат: «Перед началом работы осмотри инструмент». Попавший сюда с какой-нибудь стройплощадки лозунг обрел, прямо скажем, неожиданный и отчасти неприличный смысл. И вот вы стоите в кабине как истукан и чувствуете, что начинаете краснеть и глупо улыбаться. «Ну что ж, – говорит посмеиваясь Зевс, – каждый понимает все в меру своей испорченности». Но окончательно вас добивает гигантское изображение накрашенных женских губ, по которым ползет похожая на дождевого червя бледная спирохета. Под ней надпись: «Избегайте случайных связей. Легкомыслие в интимных отношениях чревато венерическими заболеваниями». Прочитав это, вы покрываетесь холодным потом, хотя уже четыре года не имели интимных связей даже со своей законной женой. Специально для стукачей, которых в театре не меньше, чем где бы то ни было, Голубовский похитил со стройки плакат «Не работай подкопом». На карьеристов отрезвляюще действовала табличка «Просьба место не занимать», которая висела над креслом главного режиссера. Далеко не все экспонаты этой веселой коллекции грозили, одергивали или предупреждали о грядущем наказании. Некоторые, напротив, сулили нечто очень приятное. Например, табличка «Четыре позы за 45 копеек», похищенная Голубовским из фотоавтомата. На разгильдяев и нарушителей трудовой дисциплины, которых и в театре хоть отбавляй, безотказно действовал плакат «Разыскивается преступник», из разряда тех, что висят на стендах около отделений милиции и на железнодорожных вокзалах. В него рукой главного режиссера каждый раз вклеивалась фотография провинившегося артиста. Ну, а на рабочем столе самого хозяина кабинета красовалась табличка: «Уважаемые покупатели, вас обслуживает продавец Голубовский Борис Гаврилович, народный артист РСФСР, лауреат Государственной премии РСФСР». – Украдена лично мной из магазина, – с гордостью сообщил мне народный артист и лауреат. «Голубовский – анекдотчик, пересмешник, – говорили о нем не очень умные, обделенные способностью радоваться чужой шутке люди. – Вы были у него в кабинете? Видели эти дурацкие таблички? Это же просто бред какой-то. Паноптикум!» Но для Бориса Голубовского коллекционирование «дурацких» табличек было не праздной забавой, не пустым развлечением – а продолжение художественного поиска, созданием иной реальности. – Видите ли, я считаю, что работать нужно весело – это самое главное, – философствовал он. – Когда люди работают с улыбкой и находят в этом смысле взаимопонимание, то это залог успеха. Особенно, извините за громкое слово, в творческой работе. Я всегда вспоминаю слова Бернарда Шоу: «Каждый человек должен уметь показать самому себе язык в зеркале». Иначе говоря, поставить себя в смешное положение, поиронизировать над собой. В этом есть глубокий смысл, ведь когда я сам себя высмеял, то мне уже ничей смех не страшен. Поэтому когда люди приходили ко мне в кабинет и читали эти таблички, они сразу чувствовали, что перед ними не надутый чиновник – профессор, народный артист, лауреат – нет! Они улыбались, я им улыбался в ответ, и мы чувствовали себя молодыми. Как сказал кто-то из великих: «Запомните нас веселыми». Борис Гаврилович придумал немало анекдотов. Вот один из них. Встречаются два актера, один другого спрашивает: «Ну, как ваш новый главный режиссер?» «Ах, он просто ангел. А ваш?» «А наш еще живой». Остроты Голубовского повторяла вся театральная Москва. «Его пленила слава Херострата», – сказал он об одном очень известном режиссере, в спектаклях которого актеры почем зря матерились. Эта острота не утратила своей актуальности и сегодня. Проработав четверть века главным режиссером театра имени Н. Гоголя, Борис Голубовский добровольно ушел с этого поста, чем удивил очень многих. «Лучше уйти на полгода раньше, чем на пять минут позже», – сказал он, объясняя свой поступок. Но и оставив кресло, он в свои восемьдесят с хвостиком был полон творческих замыслов, ставил спектакли в разных городах, преподавал в ГИТИСе, консультировал,писал книги. «Работаю, не вынимая», – пошутил Борис Гаврилович, провожая меня до лифта. – В чем секрет вашего жизнелюбия? – спросил я, прощаясь с ним. – Секрет прост: жизнь надо любить, – ответил Борис Гаврилович. – И тогда она воздаст вам сполна? – Прямо скажем, не всегда. Жизнь, она ведь женского рода, а значит, или дает или не дает. Вот такой это был человек, неунывающий ни при каких обстоятельствах. До самого конца он сумел сохранять радостное отношение к жизни, интерес к людям и чувство юмора, которое, как любил повторять Борис Голубовский, является признаком силы. Почему бы и нам по его примеру не взглянуть на себя со стороны, не показать себе язык в зеркале? По крайней мере, лишний раз улыбнемся, а это уже немало.