«Гонка на лафетах» вместо реформ
Смерть Брежнева стала известна практически всей стране еще до официального о ней объявления – на уровне подозрений. Он уже был очевидно плох, когда незадолго до этого ездил в Азербайджан, где его все время держал под руку тогдашний его руководитель Гейдар Алиев. А уж когда 10 ноября отменили концерт в честь Дня советской милиции – почти культовое мероприятие поздней советской эпохи – стало ясно, что произошло нечто государственно-страшное. Ну, и затем «Лебединое озеро» по телевизору.
Сразу возникло ощущение, что кончилась эпоха. И как тогда мы грустно шутили с друзьями, «мы еще будем вспоминать это время как самое спокойное». Страна и сейчас вспоминает эпоху Брежнева уже не столько как «эпоху застоя», как это записано в нынешних учебниках, но как эпоху именно спокойствия и относительного процветания. И даже «колбасные электрички» в Москву за дефицитными продуктами вспоминаются как своего рода безобидные приключения. Зато «при Брежневе» стали массово раздавать земельные участки под садоводство. Было разрешено массово продавать легковые машины простым гражданам (хотя и по распределению по месту работы). Советские люди именно при Брежневе уже 100-процентно обзавелись холодильниками, телевизорами и стиральными машинами, хотя многое было в дефиците. И вообще партия взяла курс на «рост благосостояния трудящихся», а не на мировую революцию. Хотя «братские социалистические страны» обходились нашей казне дорого.
К концу правления Брежнева, конечно, среди думающей части общества нарастало ощущение, что страна «идет не туда» и надо что-то менять. Смутные подозрения такого же рода были и «в верхах». Они выразились затем в андроповских (на смену Брежневу генсеком стал многолетний председатель КГБ Юрий Андропов) довольно бессистемных и по-своему наивных попытках улучшить систему. Наивных – потому как главными мерами виделись такие, как «укрепление трудовой дисциплины и порядка» (когда людей отлавливали в рабочее время в кино, банях и даже на улицах), но никак не сущностные изменения административно-командной системы экономики. Наивность, замешанная на идеологическом догматизме тогдашних советских вождей, тем лучше можно оценить сейчас, уже зная, чем кончились ровно тогда же начатые по инициативе Дэн Сяопина рыночные преобразования в Китае.
Возможно, советскую систему еще можно было как-то подстегнуть, приди на место Брежнева некий молодой, энергичный, а главное, прогрессивно мыслящий руководитель. Однако все ближайшие подступы к Олимпу власти в СССР были зачищены и засижены старыми партаппаратчиками, оценивавшими мир на основании догматических учебников по «научному коммунизму». Поэтому на смену больному Брежневу, над которым страна под конец жизни уже почти открыто потешалась в анекдотах (притом, что за них перестали сажать, как при Сталине) Политбюро ЦК КПСС избрало вождем не менее больного Андропова, который большую часть своего короткого срока правления (до 9 февраля 1984 года) провел на гемодиализе. А на смену Андропову пришел Константин Черненко, человек в политическом плане абсолютно «серый» и невзрачный, долгие годы служивший фактически секретарем при Брежневе, и еще более больной.
Этот период вошел в неформальную историю СССР как «гонка на лафетах», когда одни государственные похороны (не только генсеков, но и других представителей престарелого высшего руководства) сменяли другие. Правда, Андропов успел ввести в состав высшего руководства страны Михаила Горбачева. Однако время для спасительных реформ уже, кажется, было упущено. Наступало время расплаты за беззаботный брежневский «застой».
Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции