Кавказский пленник: кинематографисты снимают фильм об удивительной, трагичной и мало кому известной истории и судьбе сына Имама Шамиля

Действие обещает быть завораживающим, особенно если учесть, что в основе его лежит чистая правда, подтвержденная документами, в том числе перепиской главных героев. Вот к ней-то, к этой истории, мы сегодня и обратимся.

...Лизе скучно. День с утра дождлив и сер, Торжок за окнами будто растворился в пелене дождя. Хотя зачем обманывать себя? Это не скука. Это усталость от ожидания. Сегодня, как и пару дней назад, в гостеприимный дом Олениных, самый богатый в Торжке, пожалуют корнеты уланского Литовского Его Императорского Высочества великого князя Михаила Павловича полка. Еще недавно полк квартировался в Польше, но вот высочайшим указом его перевели в Торжок. Теперь корнеты у Олениных — желанные гости. Но Лизу интересует только один... Она заметила его не сразу — красивый юноша скромно стоял в уголке гостиной, держась при этом с достоинством. Лиза исподтишка наблюдала. Странный... От вина отказался, вежлив, но при этом голова «сидит» так гордо, что... А красив! Тень от длинных ресниц лежит на щеках, девушкам впору завидовать. Улучив момент, Лиза тихо спросила у отца — кто это? Он ласково коснулся пальцами ее щеки: — Ах, Елизавета Петровна, отчего ж такие искорки в ваших глазках? Не затрепетало ли сердечко? Увидев, что дочь смутилась, Петр Алексеевич перестал ерничать и ответил: — Это, Лизонька, Джамалуддин. Сын Шамиля.

— Того самого? — Лиза округлила глаза.

Вскоре отец представил их друг другу, и Лиза сразу поняла, что нравится Джамалуддину. Как и он ей...

Юноша был безупречно воспитан и образован. Никогда прежде и ни с кем не было Лизе так хорошо болтать и смеяться, говорить о безделицах и о серьезном. Лиза поняла, что влюбилась.

Имя имама Шамиля было в ту пору на слуху у всех. Да и история Джамалуддина секретом не была. Ему было десять, когда Шамиль отправил его в Россию аманатом — заложником. Передача сына России должна была символизировать преданность имама, но как все было непросто... Джамалуддин помнил последний день перед отъездом: отец показывал ему стену в крепости, сплошь изрешеченную пулями. Рядом что-то свистнуло, от камня поднялся столбик пыли. Шамиль бросил сына на землю. Под прикрытием камней они ушли из опасного места. В этот день Шамиль был непривычно мягок.

— Пули не надо бояться, сынок. Надо бояться посрамить свое имя. Пуля не может помешать выполнить долг. А долг у каждого свой.

— А у меня какой? — Джамалуддин поднял голову.

— Об этом ты узнаешь завтра, Джамалуддин.

Он не стал переспрашивать. Отец не любит этого. Вообще делать надо только то, что нравится ему, имаму Шамилю. 

Портрет Джамалуддина, сына Шамиля, в чине поручика,1850-е годы. Именно в это время он был женихом Лизы Олениной. Увы, ее изображений не сохранилось

Укрепленный аул Ахульго Джамалуддину казался райским местом: он так любил смотреть на вершины гор, утопавшие в синем небе! Но сейчас от Ахульго мало что осталось — русские давно держали крепость в осаде и долбили по ней порой без перерыва. Из обрывков разговора Джамалуддин понял, что некий генерал Граббе отказывается верить в обещания Шамиля и требует «залог верности». Что это, он не понимал. 3 сентября 1839 года в шесть утра начался последний штурм Ахульго. В шесть вечера по приказу Шамиля выкинули белый флаг. Но и этому русские уже не верили — Шамиль не раз водил их за нос. Джамалуддин все понял, когда отец сам вывел его за пределы крепости и слегка подтолкнул вперед.

— Ты вернешься, сынок! — крикнул Шамиль вслед и пробормотал еще что-то.

Сдаваться он не собирался.

Генералу Граббе Джамалуддин понравился. Он хоть и хватался чуть что за кинжал, пареньком казался хорошим. И точно — умным. «Небось и упрям как отец», — размышлял генерал. За время осады Шамиль потерял не только почти всех своих воинов, но и сестру, вторую жену и их общего малыша. Вырваться из крепости и сбежать Шамилю удалось чудом. Имама душила тоска — он очень любил сына...

Санкт-Петербург просто потряс Джамалуддина красотой. Его прямо с дороги провели к императору: Николай I смотрел на мальчишку в папахе с легкой улыбкой.

Портрет Джамалуддина, сына Шамиля, в чине поручика,1850-е годы. Именно в это время он был женихом Лизы Олениной. Увы, ее изображений не сохранилось

Вспомнив, как при нем здоровались русские, Джамалуддин сделал шаг вперед и протянул государю руку.

Придворные зашикали, кинулись испуганно к юному нахалу, но государь вдруг расхохотался и протянул в ответ свою руку. Николай I привлек его к себе и приобнял. Джамалуддин почувствовал тепло: отец никогда не обнимал его, разве что перед расставанием...

Личным приказом царя сын имама был определен в сиротский кадетский корпус для малолетних дворянских детей, потерявших родителей, на полное довольство.

Ему разрешили носить национальную одежду и не расставаться с кинжалом, без которого маленький горец не представлял жизни.

Через пару месяцев Николай определился с планом окончательно и велел перевести мальчишку в кадетский корпус. Он взял над ним личную опеку. Собственноручно вырастить истинного патриота — чем не царская мечта?

Хотя Джамалуддин сильно отличался от других кадетов, его все любили. Он был незлобив, порядочен, хотя порой его горячая кровь и вскипала по поводу и без. По-русски чисто, без акцента он заговорил уже через пару месяцев, потом взялся за освоение французского и немецкого. Только вот по отцу он, при всей любви к нему царя, тосковал. Он писал Шамилю письма почти каждый день, только отец не отвечал. Конечно, мальчик и подумать не мог, что когда-нибудь все его письма к отцу найдут в архиве. Их просто не отправляли...

Но Шамиль был прекрасно осведомлен о том, что происходит с его сыном, и испытывал бешенство. Каков подлец Николай! Из моего сына сделать русского военного? Добиться того, чтобы мой сын называл Россию Родиной?! Немыслимо! Но так прошло двадцать лет...

— А вы хотели бы стать генералом? — Лиза и Джамалуддин беседовали в библиотеке оленинского дома.

— Нет, Елизавета Петровна. О карьере военного я не мечтаю. Если мне будет дозволено, я пошел бы по научной линии. Мне нравится математика. Я и задачки сложные любил решать...

Говоря это, он сделал полшага вперед, их руки вдруг встретились, и Лиза в испуге зажмурила глаза — поняв, что сейчас будет. Джамалуддин прижал ее ладонь к губам: — Простите, Елизавета Петровна, Лиза, эту дерзость, но... Я люблю вас. Очень люблю. Лиза ответила на поцелуй, почти теряя сознание. Все, что было для нее важным и значимым, имело имя. Джамалуддин.

Оленин был счастлив. Сын Шамиля нравился и ему.

Дивный зять! И Лизонька счастлива! О помолвке доложили Николаю I. Он был доволен. «Его мальчик» вырос чудесным человеком и имеет право на счастье.

«Передайте Оленину, что посаженным отцом на свадьбе буду лично!» — велел довольный государь и подписал повышение Джамалуддина до поручика.

«Твой Бог — мой Бог! Моя душа — твоя душа. Мы будем молиться вместе, радоваться вместе, страдать вместе. Мое счастье будет отражением твоей любви...» — писал Джамалуддин Лизе. Он решил, что правильнее будет перед свадьбой окреститься.

…Услышав, что сын собирается жениться на христианке, Шамиль в ярости искромсал саблей все, что было в доступе. Обстановка на Кавказе была накалена до предела. 

Имам молился, страстно желая получить свыше некую помощь или наставление — как быть и что делать. Небо услышало его: в усадьбе Цинандали им вскоре были захвачены именитые пленницы: внучки грузинского царя Георгия XII, фрейлины императрицы — Анна (жена князя Д. А. Чавчавадзе) с пятью детьми и Варвара (вдова князя И. Д. Орбелиани) с годовалым сыном. В плену у горцев оказались также француженка-гувернантка Анна Дрансе и прочая прислуга. Разговор о возможном обмене пленными зайдет обязательно. И Шамиль знал, что попросит в обмен на жизни тех, кто его совершенно не интересовал...

 В плену у горцев в общей сложности в этот момент содержались около 120 человек. Их решено было менять «один на одного». К тому же Шамиль требовал миллион рублей серебром, а первый и главный пункт переговоров оставался неизменным: верните Джамалуддина. Николай I делал все, чтобы этого избежать. Но у него в ногах молил о возвращении семьи князь Чавчавадзе! Да и несколько генералов высказали предположение, что возвращение Джамалуддина домой будет способствовать спокойствию на Кавказе. К тому же Шамиль готов уменьшить сумму выкупа — если поймет, что получит сына. «Если он не захочет возвращаться, — добавлял имам, — я отрекусь от него!» Джамалуддин потерял сон. Предощущение беды жгло сердце. Он понимал, что надо соглашаться.

...Вернувшись из Торжка, Джаммалуддин был приглашен к Николаю I. Царь поблагодарил его за службу и велел отправляться на Кавказ как можно быстрее. Поручику показалось, что голос государя дрожал. 

 10 марта 1855 года на реке Мичик, близ селения Майртуп, на границе Дагестана и Чечни состоялся обмен пленными. Шамиль встречал сына с другими сыновьями и в окружении личного конвоя из двухсот воинов. Колонна русских торжественно не выглядела: 18 февраля скончался Николай I, в стране был траур. Джамалуддин простился с друзьями и шагнул вперед. Шамиль еле сдержал слезы. Праздник в честь возвращения длился не один день.

Сердце имама пело. Теперь все будет по-другому! Джамалуддин поражал его знаниями, взвешенностью. Для начала Шамиль поручил ему проверку аулов, затем — личного войска. Сын раскритиковал условия жизни в аулах, а армию счел «ничтожной и слабой». Может, все и было бы ничего, но он очень хвалил армию русского царя. Уже через месяц Шамиль вспылил: укроти свой «русский нрав»! Но «мальчишка» осмелился критиковать и план задуманных отцом реформ... Тоска рвала сердце Шамиля — сын вернулся чужим. Но и Джамалуддин с каждым днем все больше походил на тень. Братья отвернулись от него, не желая понимать, отчего он мыслит и поступает «по-русски». Лиза не отвечала на письма. Кто знал, что их перехватывают верные Шамилю люди...

Не могла так подумать и Лиза. В далеком Торжке она бесконечно плакала, тоскуя об утраченном любимом.

Между тем завершилась Крымская кампания, несколько русских частей были вновь переброшены на Кавказ. Джамалуддин пытался содействовать миру между горцами и русскими, что было бесполезно — вслед за семьей от него отвернулись соплеменники.

Брат Лизы, Алексей Оленин, служивший в то время в 17-м Нижегородском драгунском полку, попытался организовать побег Джамалуддина, но Шамиль как-то прознал о плане. И если до попытки побега он выбивал из сына «русский дух», отправляя его посидеть в яме, то после этого он просто сослал его в дальний аул Карату. Помимо прочего, Шамилю не нравилось, как сын выглядит, его сму- щал и странный румянец, сменивший смертельную бледность на его щеках, и появившееся покашливание... До драгунов доходили сведения о том, что происходит в стане имама: грозный Шамиль скорбит о том, что потерял связь с сыном, но не может допустить, чтобы «сын вождя священной войны и предводителя мюридов остался русским…» !!!!!! Когда стало ясно, что Джамалуддин тяжело болен, Шамиль сначала женил его на единоверке. Джамалуддин был безучастен к происходящему. В Карату воздух считался целебным, но Шамиль видел — усилия местных лекарей не дают результата. Гордости не осталось: Шамиль послал гонцов к русским, умоляя прислать хорошего врача. К нему отправился полковой врач Пиотровский, вместо которого в заложниках оставили пять мюридов Шамиля. Пиотровский оставил нужные лекарства, но после осмотра больного грустно качнул головой: «Чахотка. Неизлечима она...» Шамиль одарил доктора конем, оружием и дорогим костюмом и отпустил. 26 июня 1858 года Джамалуддин умер. Шамиль велел построить мавзолей для его тела и плакал, не скрываясь.

Узнав о смерти любимого, Лиза Оленина слегла. Она горевала несколько лет. Светлые воспоминания о женихе она хранила, но личная ее жизнь сложилась — она дважды выходила замуж, сначала за И. Дмитриева-Мамонова, а потом за барона Р. Энгельгардта. Умерла она в 1920-х годах...