Как один день на крокодиловой ферме может перевернуть жизнь

Зарисовка 1. «Неожиданная». Счастье — в мелочах

Кажется, я заблудилась. Еду по чему-то вроде дороги и задаюсь вопросом: какого лешего меня понесло в эту пустошь Смауга? Захотелось, видите ли, пообщаться с природой в непривычной ее ипостаси: зубастыми, хладнокровными и несимпатичными пресмыкающимися в условиях средней полосы.

Ничего даже отдаленно напоминающего хоть какую-нибудь ферму в округе нет. Поле, травка, деревца и местами пятна заброшенных с советских времен серых построек: то ли курятники, то ли коровники. Здесь давно никто не живет, не водится и не размножается, тем более крокодилы. К счастью, на горизонте мелькает блестящим бампером машина. Люди — значит мне туда. Так, на хвосте у красного «шевроле» я выезжаю к деревянному забору с внушительных размеров калиткой, возле которой стоит мужик в кирзачах и с эмалированным ведром в руке. Располагающий такой дядька, с добродушной, местами с золотом, улыбкой. Представляется Лехой.

— Экскурсию по крокодиловой ферме начнем с кормления коз, — объявляет он торжественно и идет вдоль забора прямо по грязюке, утрамбованной для плотности сеном. Это тропинка.

Мы — я и еще трое отщепенцев, вырвавшихся из Москвы за впечатлениями, послушно плетемся за Лехой. Спорить на тему «какое отношение, позвольте узнать, имеют козы к крокодилам!?» никто и не думает. Все счастливы, что выбрались из прерий.

Зарисовка 2. «Повествовательная». Скромность украшает кавалеров

А козы, оказывается, очаровашки. Лопают все, что мы им суем. Яблоки, сено, попкорн. Леха как уполномоченный по занятости аргоэкскурсантов едва успевает подносить нам ведро с вкусняшками. Пока мы с восторгом «обедаем» рогатых, Лёеха травит про каждую козу байки. Особенно достается крупной белой Харли, получившей свое имя из-за крутых рогов вразлет, похожих на руль известного американского мотоцикла.

— Совести у нее нет ни на граммочку, — признается экскурсовод в кирзачах, — и характер склочный. Однажды к нам телевидение приехало снимать, я стою прямо в загоне, рассказываю про коз (год Козы как раз наступал), а эта гадюка как боднет меня сзади! Новый дубль — она опять. Телевизионщики ржут, а мне не смешно. Я схватил ее за рога и говорю: еще раз так сделаешь, на шкварки пущу. И что вы думаете? Третий дубль она тоже запорола рогом мне под зад. Думал, убью. Еле сдержался. Подошел к ней, лбом в ее лоб уткнулся и говорю: «Харли, ну будь человеком, не мешай, пожалуйста. Я после съемок тебя вкусным угощу». И она угомонилась. Козы злопамятные зверюги и мстительные. Умные.

Есть в загоне и другая знаменитость — ослик Яша. Тот вообще телевизионная звезда и к большой политике отношение имеет.

— Помните рекламный ролик, в котором Жириновский сидит на осле? Так это наш Яша, — хвастается экскурсовод и треплет непарнокопытное по голове. Ослик отделен от козьего стада перегородкой: у него отдельная квартира, хоть и не большая, зато своя.

Ролик с Жириновским никто вспомнить не может, но все делают вид, что «да-да-да, что-то было такое» и по очереди касаются спины звездного осла. На удачу. И нам смешно, и Яше внимание.

Зарисовка 3. «Энергичная». Чем выше сидишь, тем больнее падать

Все наелись, все свободны, идем, наконец, за заветную калитку, за которой скучают крокодилы. Во дворе милее и уютнее: дорожки заасфальтированные, прудик, травка глаз радует. А прямо по курсу — еноты. Их здесь только не хватало. А с другой стороны, как мимо этих глазок-бусинок пройти, мимо ручек с пальчиками? Остановилась. Енотов — с десяток. И почти все на клетке висят, как обезьяны. Гроздьями. Четырьмя лапами в прутья вцепились и в душу сверху заглядывают. Покупаю еду: в административном здании фермы, объединенном с кафе, под корм для животных отведена целая витрина. По расфасованному по пластиковым стаканам кусочкам куриной грудки понимаю, что крокодилы здесь все-таки есть, но их от меня скрывают.

— Берите сухари и яйца, — советует девушка на кассе. — Надо будет сделать в скорлупе дырочку, и через нее енот выпьет яичко. Еноты сырые яйца очень любят.

Уговорила. Беру стакан сухарей, десяток сырых яиц и зависаю у вольера с енотами-акробатами минут на 30. Шоу такое, что никакого цирка не надо. Если с сухарями висящие на клетке зверьки справляются лихо (тремя лапами держатся, четвертой лакомство в рот заталкивают), то с яйцами все сложно. Девушка на кассе, похоже, пошутила. Скормить яйцо еноту через клетку невозможно. Оно не маленький сухарик, через отверстия в решетке не лезет, и когда голодный енот, протянув алчущую лапу сквозь прутья, неуклюже обхватывает яйцо маленькими пальчиками, случается конфуз: держать неудобно, отпустить жалко, а в клетку не просунуть. В итоге скорлупа расплющивается и белок с желтком неэстетично размазываются по заграждению и стекают на пол. Енотам-верхолазам остается облизывать липкие лапы и грязные прутья. И только один лопает вкусные яйца от пуза. Тот, кто стоит на полу. Он не торопится, как другие, поскорее выхватить лакомство, не лезет повыше по клетке, чтобы оказаться над всеми, а спокойно стоит себе и ждет, пока сверху прольеётся яичный дождь.

— Это их мама, — поясняет Леха, подошедший понаблюдать за процессом. — Та, что внизу.

Мудрая все-таки женщина.

Зарисовка 4. «Деликатесная». Никогда не говори «никогда»

Теперь проголодалась я. Настала пора заморить червячка чем-нибудь фермерским. Суп с большим куском мяса, картошка с мясом, пироги с мясом, печенье с мя..., ой, с творогом.

— Советую виноградных улиток, — пытается помочь с выбором хозяин крокодиловой фермы Сергей, понимая, видимо, что меню поставило меня в тупик. — Они у нас лучше, чем в Париже. Все говорят.

— Нет уж, спасибо, — тороплюсь отмахнутся я от деликатеса. —Лучше чай из самовара с баранками.

— Ну что вы, чай с баранками дома не попьёте? — настаивает Сергей, — Попробуйте наших улиток. Мы их сами здесь выращиваем, они у нас крупные, нажористые... Пальчики оближешь!

Соглашаюсь только для того, чтоб отстал. Я в Париже не была, здешних улиток мне сравнивать не с чем.

— Но чай тоже несите, — говорю на всякий случай и принимаюсь готовиться к худшему.

Повар подает деликатес красиво: на подносе — плоская фарфоровая тарелка на высокой подставке с шестью крупными виноградными улитками и два тонких кусочка белого батона в изящной хлебнице.

Сергей смотрит на меня подбадривающее: «в первый раз всегда страшно», как будто говорят его глаза.

— Зубочисткой мясо из раковины достаем и кушаем, — подсказывает хозяин фермы.

Я так и делаю. Раковина сверху закупорена чем-то нежно-салатного цвета (позже Сергей рассказал, что это соус. Именно в нем — секрет успеха блюда): протыкаю «крышку», подцепляю улитку (выглядит она не очень, как пережаренный гриб) — и в рот. Мгновенно понимаю, зачем к улиткам подали хлеб: блюдо очень жирное, но бесконечно вкусное. Просто фантастически! Уплетаю все шесть, отщипывая понемногу от ломтика батона, и осознаю: теперь виноградные улитки —мой самый любимый деликатес.

Зарисовка 5. «Дикая». У страха глаза велики

— А теперь идемте кормить крокодилов! — хлопает в ладоши Сергей, как Дед Мороз на детском утреннике. — Или не идемте?

Пугающих размеров особей здесь нет: все крокодилы небольшие, кроме одного, метра полтора в длину / Фото: Оксана Крученко, «Вечерняя Москва»

— Идемте, — отвечаю. — А чем?

Ах, да, куриная грудка на витрине. Покупаю двойную порцию. В глубине длинного коридора,Сергей открывает дверь, и вот он, крокодилий вольер. Небольшое светлое помещение, почти половину которого занимает бассейн с пресмыкающимися: выложенный, как в советском клозете, светлым кафелем пол и стены, а посередине углубленная емкость с водой. Пугающих размеров особей здесь нет: все крокодилы небольшие, кроме одного, метра полтора в длину. Но ощущения все равно нехорошие: слишком все натурально и от животных отделяет лишь тонкая сетка. Они лежат вокруг воды, как поленья, друг на друге и не шевелятся. И только самый крупный торчит из бассейна одними глазами. У кого-то не хватает конечностей.

— Они друг другу лапы откусывают, — начинает лекцию по крокодиловедению Сергей и немного приоткрывает дверцу в клетку. В образовавшуюся щель он просовывает длинную железную палку с крюком на конце, на который заранее насадил кусок мяса, и размахивает ею в воздухе.

— Крокодилы почти слепые и реагируют на движение, — продолжает хозяин фермы. — Зато, когда они его уловят, берегитесь. Они стремительные и резкие.

Словно в подтверждение слов Сергея, одно из «поленьев» среагировало на вибрацию. Только что крокодил, казавшийся маленьким и безобидным, спокойно лежал у воды, секунда —- и он уже около дверцы, как видео на быстрой перемотке. Сергей рывком прикрывает дверцу так, чтоб пролезала одна рука, и опускает пониже палку с мясом. Крокодил выхватывает курятину и сглатывает. Реагируя на его движение, шевелятся и другие. Страшно.

Пугающих размеров особей здесь нет: все крокодилы небольшие, кроме одного, метра полтора в длину / Фото: Оксана Крученко, «Вечерняя Москва»

— Вид у ваших крокодильчиков агрессивный, обычно они поспокойнее, — замечаю я.

— Просто мы их ни чем успокоительным не колем, — поясняет Сергей. — Они у нас такие, как в природе. Все, что вы видели раньше, — это почти спящие животные. Кстати, вы знаете, что они не чувствуют боли?

Мы кормим пресмыкающихся еще минут 20. Ощущения острые, но быстро надоедает. Слишком они недобрые эти крокодилы, несимпатичные.

— Хотя вот тот у стеночки, вроде, ничего, забавный, — говорю.

— А-а, тот, с дебильной мордой? — реагирует на ремарку Сергей. — Это порода у него такая, все с дебильными мордами. Очень агрессивные. На сетку кидаются.

Присматриваюсь — и правда, морда не того, как у классического идиота. И смотрит пристально, ловит волну.

— Вы приезжайте к нам через год, — приглашает Сергей в конце экскурсии, — уже крокодилье мясо можно будет попробовать.

И что он такое задумал, этот добрый самаритянин?