Москва икорная: как спецкор «ВМ» торговала на Рублевке

«Мне уже двадцать четвертый год, работаю уже давно, и мозг высох, похудела, подурнела, постарела, и ничего, ничего, никакого удовлетворения, а время идет, и все кажется, что уходишь от настоящей прекрасной жизни, уходишь все дальше и дальше, в какую-то пропасть. Я в отчаянии, я в отчаянии!» – «Три сестры», Антон Чехов.

Как и все провинциальные девушки, я мечтала о переезде в столицу. «В Москву! В Москву!» – говорила я после окончания университета своему любимому. Через неделю он предложил:

– Хочешь продавать черную икру на Рублевке?

Я подумала, что парень шутит, но на всякий случай кивнула:

– Хочу!

Оказалось, что у его брата в икорном деле уже работает жена.

– Одевайся поскромнее, – посоветовала она. – И поработай с лицом, кожа-то у тебя так себе...
Я знала, что на работу берут только стройных юношей и девушек модельной внешности. Не знаю как, но строгий отбор я прошла, хотя наружность моя далека от заявленных критериев. На работу выбирали девушек и парней 18–23 лет с модельным прошлым. С ростом от 170 сантиметров, хорошим телосложением, ровными зубами, чистой кожей, четкой дикцией и без какого-либо провинциального говора. У меня же из заявленных критериев была только хорошая речь – спасибо за это Университету культуры и искусства. Рост мой – на сантиметр ниже проходного, а размер одежды доходил на тот момент до критического 46-го. Красивыми зубами и кожей похвастаться я тоже не могла, равно как и карьерой модели в прошлом. Проводивший собеседование парень смотрел на меня критически. Задал несколько стандартных вопросов, а потом попросил продефилировать туда-сюда по кабинету. Выполнила задание как умела и, кажется, неплохо справилась. Во всяком случае, меня вызвали на пробный день.

Сомелье

Встретила меня старший продавец Зинаида Гусева (имя и фамилия изменены). Рассказала, все что знала, об икре, о том, как следует разговаривать с покупателями. А потом спросила:

– Икру черную когда-нибудь пробовала?

Тут же подумалось: «В нашем доме икра в основном кабачковая», и я честно ответила, что черную икру пробовать не приходилось. Тогда Зина взяла с полки одну баночку, другую, третью, открыла их и предложила мне продегустировать деликатес. Я попробовала икру самую разную: и классическую стерляжью, и осетровую, и белужью, и паюсную... Очень соленую и совсем малосольную. После этого знакомства моя новая знакомая предупредила:

– Завтра будешь работать одна. Ничего, ты милая и улыбчивая, так что справишься. А главное – не ешь икру, наш начальник этого не любит. Одного парня уже уволил.

Называлась я не просто продавцом, а икорным сомелье. В число моих обязанностей входило предлагать покупателям продегустировать наш продукт перед покупкой. Только потом я поняла, что такая торговля была хорошо продуманным действом! Чтобы охватить как можно большую покупательскую аудиторию, к работе привлекались и хорошенькие девушки, и крепкие, накачанные парни. Расчет был прост: ребята привлекали внимание бизнес-леди, а девушки-сомелье радовали взгляд покупателей-мужчин. 
К внешности продавщиц предъявлялись особые требования: никаких длинных распущенных волос! Они должны быть убраны в прическу. Крашенным в блондинку барышням здесь не место, цвет волос должен быть натуральным, а макияж – едва заметным. Даже ногти разрешалось покрыть только светло-розовым лаком. Руки должны были быть ухожены, одежда опрятная. И еще одно требование – изысканный парфюм.

В нашем доме икра в основном кабачковая / Фото: Максим Аносов, «Вечерняя Москва»

Самое яркое мое воспоминание того времени – первая продажа баночки икры. Она ушла за 25 тысяч рублей! У меня даже перехватило дыхание: ведь для кого-то это месячная зарплата! «Как же это несправедливо, – подумалось мне тогда. – Спустить такую сумму на такую, казалось бы, ерунду...» Но надо было держать себя в руках и работать. Со временем я, конечно, перестала реагировать на подобные вещи.

Для многих обитателей Рублевки чек в 50 тысяч рублей – сущая мелочь. Цены в местных магазинах на продукты и другие товары просто зашкаливали! В магазинах класса люкс они были на несколько порядков выше, чем в обычных. Надо сказать, обитатели Рублевки очень любили выпендриваться. Здесь многое делалось напоказ: коллекционировались шикарные машины, заводились экзотические животные, которые потом, надоев хозяевам, оказывались буквально на помойке. Впрочем, как и породистые кошки и собаки. Если кто-то мечтал о кошке британской породы, а денег на нее не было, он мог сесть на автобус № 121 у метро «Молодежная», сойти на любой остановке у дорогих вилл и там подобрать одичавшую брошенную кошечку. Таких здесь было много. Не знаю, как сейчас – давно там не была.

Трудности профессии

О Рублевке принято думать, что здесь все не так, как у простых смертных. И это правда. Даже добраться сюда на работу – проблема. На Рублевском шоссе всего две полосы, движение периодически перекрывается, когда идут по встречке картежи с мигалками. А местные автобусы всегда тут битком. В них добирается до места работы обслуга рублевских дворцов.

Моим местом работы был двухэтажный торговый центр, мало чем отличающийся от таких же, но попроще, коих немало в других районах столицы. Продавался тут сплошь элитный товар. В зале всегда было немноголюдно, зато среди покупателей – звезды кино, театра, эстрады, много спортсменов и бизнесменов. Можно тут было встретить и некоторых политиков.

Покупатели все были разными. Кто-то не мелочился, оставляя продавцу «на чай» сдачу в несколько тысяч рублей, другой считал все до копейки, а третьи, припарковав у магазина свой «майбах», с пеной у рта добивались, чтобы скидку им сделали побольше. А если что-то в товаре не понравилось, могли и пригрозить.

– Откуда икра? – каждый раз интересовалась у меня одна из покупательниц с недобрым лицом.
Я обычно бормотала что-то заученное.

– Ты мне тут не звезди (слово, конечно, было другое, грубое, но созвучное этому). Я сама с Каспия, и как никто знаю, что и почем. Так вот, – предупреждала она, – если икра окажется плохой, пеняй на себя.

– Все вопросы к хозяину, – тихо отвечала я.

А одной моей коллеге угрожали по-настоящему. Сказали, что вернутся и убьют, если икра окажется, как было сказано, «дерьмовой». До сих пор не понимаю, почему девушка не уволилась, причем в тот же день?
Но были и другие случаи. Так, одна из наших самых красивых девочек, икорных сомелье, оказалась в Лондоне... И другим, бывало, дарили подарки: дорогую одежду, сумочки, элитный алкоголь.

«Счастлив тот, кто не замечает, лето теперь или зима. Мне кажется, если бы я была в Москве, то относилась бы равнодушно к погоде». «Три сестры», Антон Чехов.

Впрочем, для меня моя работа постепенно превращалась в ад. Все двенадцать часов – на ногах, правда, был тридцатиминутный перерыв на обед да пара десятиминуток, когда можно было присесть отдохнуть. За дисциплиной следили жестко. Даже подсылали к нам «засланных казачков» в роли покупателей, а потом и видеокамеры повесили. Наши «точки» всегда были у выхода из торгового зала. Поэтому работать зимой было особенно трудно, надетые куртки и пальто мешали нам доставать банки с икрой из холодильника, а снимешь – просто замерзнешь. Каждый раз, вернувшись вечером домой, я подолгу лежала в горячей ванной, чтобы согреться. В конце концов начальник мой сжалился и подарил мне термобелье, которое спасало меня в морозы.

О Рублевке принято думать, что здесь все не так, как у простых смертных / Фото: А. Усанов / РИА Новости

Ближе к новому, 2015 году начальник обзавелся бойкой помощницей. И это стало, как говорится, началом конца. Женщина решила расширить сеть магазинов, а все затраты возложить на наши, продавцов, плечи. Зарплаты стали стремительно таять, а штат новых сотрудников – расти.

Потом случился кризис. Многие обитатели Рублевки надеялись переждать смутное время за границей. Поэтому продажи стремительно падали. Но мне удавалось стабильно приносить по 50–300 тысяч в день.

– Как тебе это удается? – старался выведать секрет наш хозяин.

Я только пожимала плечами. Как удается? Сама не понимаю до сих пор. Наверное, я просто умею ладить с людьми.

Поэтому в то время, как остальным магазинам нечем было платить за аренду, мы оставались на уровне. Директор торгового центра частенько указывал на меня работникам остальных точек:

– А говорите, за аренду нечем платить, потому что место плохое. Вот, учитесь!

Тогда-то местные торговки меня и возненавидели, за мной закрепилось обидное прозвище – «икорная барыга». 

«Так же и вы не будете замечать Москвы, когда будете жить в ней. Счастья у нас нет и не бывает, мы только желаем его». – «Три сестры», Антон Чехов.

Кризис и деятельность новой помощницы начальника все-таки сделали свое черное дело. Зарплата моя сократилась почти вдвое. Однажды я сильно простудилась и поняла, что лечиться мне будет попросту не на что. И что еще одну зиму на холоде я просто не переживу. Поэтому я решила уволиться. Отпустили меня с трудом.

Коллеги потом рассказывали, что после моего ухода наша «точка» совсем пришла в упадок, а вот сам торговый центр существует по сей день. Так что если судьба занесет вас вдруг на Рублевку и у входа в торговый центр вы увидите скромный холодильник с икрой, знайте: тут работала икорным сомелье ваша покорная слуга, и жизнь ее была несладкой.