Оправдывал ли Горький массовые репрессии

Максим Горький был великим пролетарским писателем, но заграница для него была тем же писательским раем, что для Пушкина – Болдино. Лучшие произведения – от романа «Мать» до эпопеи «Жизнь Клима Самгина» - он создал вдалеке от родины. С 1921 года Горький жил в Италии и получал от советского правительства не самое щедрое содержание за передачу прав на все произведения. В 1928 году Горький отметил 60-летие, получил море поздравлений со всего мира. Однако он видел, что надежды на Нобелевскую премию из-за политических мотивов тают. И самое главное - он понимал, что жизнь уходит, а настоящая слава ждет его в России…

Горький был идеалистом, он верил в социализм, в воплощение вековой мечты человечества. В СССР жизнь била ключом, на Европу шла депрессия и смерть. Из СССР, плавильного котла революции, приезжали молодые писатели, которые ковали свежую жизнь – Леонид Леонов, Всеволод Иванов, Михаил Кольцов. И Горький завидовал им, понимая, что его имя на Западе забудут, а в России ему уготован постамент классика и одного из апостолов новой веры. Горький знал, что вернется в Россию и уговаривал Шаляпина присоединиться к нему.

Когда в СССР начался процесс по «шахтинскому делу», он обрушился на западную интеллигенцию, которая пыталась защитить коллег-инженеров. Горький писал Леонову: «Читаю газеты, задыхаясь от бешенства». И когда в 1930 году начался процесс по делу Промпартии, улетевший на Запад Буревестник революции вновь поддержал разоблачения. Кстати, в  отличие от «шахтинского дела», где приговор был приведен в исполнение, лидеры Промпартии получили щадящие сроки, а профессор Рамзин позднее стал лауреатом Сталинской премии и вернулся к полноценной работе.

Максим Горький, 1933 год / Фото: ИТАР-ТАСС/Архив

Горький стремился влиться в бурный поток социалистического водоворота и вскоре написал пьесу «Сомов и другие», единственную, основанную на советском материале. Пьеса вдохновлена «шахтинским делом», а Сомов – идейный вредитель. Критики писали, что Данко, Ларра и Сомов – триада ярких персонажей в его творчестве. Однако Горького художественное чутье не оставило, и он отказался ставить «Сомова». Лишь после войны пьеса была поставлена в театре Моссовета, но даже участие Плятта, Раневской и Любови Орловой ее не спасло.

Утверждать с высоты сегодняшних дней, что Горький предложил оправдание политическим процессам – историческая неправда. Версия родилась на волне легкомысленных разоблачений в годы перестройки и стала идеологическим штампом. В той же «Правде» в 1930 году появилась статья Сталина «Головокружение от успехов», где прямым текстом признавались перегибы индустриализации и коллективизации.

Хорошо, если писатель обладает политической прозорливостью. Но это случается редко. Бедный Горький, выслушав безапелляционные обвинения наших современников, мог бы повторить слова Френсиса Бэкона, уличенного во взятках: «Это не мое преступление, а преступление моего века».

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции