Книжкин дом Юлии Рахаевой

[i][b]Что такое школофобия и как с ней бороться.[/b][/i] [b]Мадлена Розенблюм. Я, ты, наш ребенок – взрослеем вместе. М.: ЧеРо, КДУ.[/b] Книга американского психотерапевта (автор много лет живет и работает в США), написанная хорошим русским языком (Мадлена Розенблюм родилась и большую часть жизни прожила в СССР), в идеале должна помочь заинтересованным взрослым вырастить совершенно замечательное грядущее поколение. Мамы и папы, а также бабушки и дедушки, не говоря уж о нянях, воспитателях и учителях, научатся: не поднимать руку на детей, не ругать их, не раздражаться на них, дружить с ними и станут веселее и счастливее. Потому что благодаря этой книге они научат детей: слушаться с первого раза, не вредничать, не драться без особой необходимости, не обзываться, хорошо спать и есть, прилежно заниматься, не закатывать истерик и не упрямиться. Накануне 1 сентября особенно актуальной представляется последняя, 61-я глава – «Большая перемена». Ну да, первый раз в первый класс. Что делать, чтобы у ребенка не развилась школофобия? И самое главное: чего ни в коем случае не делать?[i][b]О колдунах и волшебниках.[/i]Юлия Яковлева. Азбука балета.М.: Новое литературное обозрение.[/b]Лет десять тому назад я регулярно читала газету «Мариинский театр» и всегда очень радовалась, когда мне попадались тексты Юли Яковлевой. Среди лучших перьев, пишущих об опере и балете, она ничуть не терялась. У нее был стиль, по которому Юлю можно было узнать всегда, в каком бы издании она впоследствии ни публиковалась. «Азбука балета» – ее вторая книга (первая была посвящена балету Мариинки). Профессионалы отнеслись к ней по-разному. Но книга написана не для них. А для кого? Для детей, которым балет уже понравился, и они хотят узнать о нем больше. Для родителей, которые сами любят балет и мечтают, чтобы его полюбили их дети. Самим-то некогда, да и занятно рассказать о балете дано не всякому. А Юле Яковлевой – дано. Она и рассказывает – о балетных волшебниках, колдунах и феях. А вот тех, кто хочет «учиться на балерину», автор «Азбуки балета» сурово предупреждает о последствиях – приблизительно так, как это делает Минздрав с курильщиками.[i][b]Не вырубишь топором.[/i]Виктор Топоров. Жесткая ротация.Спб.: Амфора. Серия «Личное мнение».[/b]Вроде бы, очередная книга, собранная по принципу: не пропадать же добру! Но поскольку в этой книге собраны статьи и фельетоны за последние три года, впервые увидевшие свет в «Политическом журнале», петербургском журнале «Город», электронной газете «Взгляд», ежемесячнике «Петербург. На Невском» и некоторых других, столь же экзотических изданиях, было бы жаль, если бы все это кануло в Лету. Ведь Виктор Топоров, один из самых ядовитых отечественных критиков и публицистов, бывает весьма точен и, как показывает время, зачастую прав в своих оценках. Оценках чего? Да многого: политики и политиков, собственно телевидения и говорящих голов. Но прежде всего конечно же, поэтов, прозаиков и их книг. Книга построена тематически (названия разделов достаточно красноречивы: «Диагональ власти», «Игра в ящик», «Ненатуралы», «Похвала Пупкину» и «Санитар джунглей»), а внутри каждого раздела – по алфавитному принципу.[i][b]Латентный мазохист или «мужчина-мечта»?[/i]Михаил Золотоносов. Другой Чехов: По ту сторону принципа женофобии.М.: Ладомир. Серия «Русская потаенная литература».[/b]Отметили 100 лет со дня смерти великого русского прозаика и драматурга? Теперь ату его! Приблизительно таким, очевидно, был ход мыслей – не автора, конечно (чтобы такую книгу написать, сколько лет трудиться надо!), а издателей. Из аннотации: «Гиперсексуальный с гимназических лет, Чехов оказывается осознанно женофобичным… Второго такого разрушителя образа семьи в русской литературе нет…Следуя мазоховскому примеру, Чехов использует свою прозу для изображения собственных травм и психологических проблем». Бедный Антон Павлович! «Следствием превращения нашего героя в «мужчину-мечту», очищенного от всего низкого и пошлого, стал коллективный заговор по неусыпной охране его репутации, действовавший целый век среди мемуаристов, публикаторов и интерпретаторов», – пишет в начале книге Михаил Золотоносов. Уж он-то точно не из таковских! Интересно, что «Примечания» в книге своим размером превышают собственно текст книги, а еще в ней есть два увесистых блока «Приложений»…[i][b]Не про нас.[/i]Андрей Максимов. Сны о Лилит.М.: ОЛМА Медиа Групп.[/b]Про нас Андрей Максимов знает все. Во всяком случае, про лучших из нас – почти все они в разное время перебывали гостями его передачи «Ночной полет». До этого еще была работа в газетах и на радио…А еще он – драматург, а еще – прозаик. И вот захотелось ему сделать что-то особенное. Например, написать неформатный роман (это автор так определил жанр своего произведения). И чтобы имена там были такие красивые, не наши: Августин, Ирэна, Элен, Этьен, Фламель. Главного героя так и вообще зовут комиссар Гард. Он пытается попасть в будущее, а оказывается в Средневековье…Но вообще-то этот роман о любви. О самой-пресамой настоящей. Хотя по началу книги этого и не скажешь: «Зарождается человек смешно. Нелепо даже. Движения эти истерические. Конвульсии… И это называется «заниматься любовью»…Если бы любовь была живым существом, она сочла бы, что такие занятия ее оскорбляют». А вот запах мужских носков и вид жующего мужика, как выясняется впоследствии – нет, не оскорбляют![i][b]Вторая не хуже первой![/i]Альберт Санчес Пиньоль. Пандора в Конго.М.: Мир книги.[/b]После успеха первого романа каталонского писателя Альберта Санчеса Пиньоля «Холодная кожа» (русское издание называлось «В пьянящей тишине») многие боялись, что его новый роман не будет столь удачен и успешен. Зря боялись.Интересно, что на родине Пиньоля, в Каталонии, его читатели разделились на два практически равных по численности лагеря: «фредистов» (от слова «фред», что означает – холодный) и «пандористов». И вот перед нами «Пандора в Конго» на русском (перевела его, как и первый роман, живущая в столице Каталонии – Барселоне Нина Аврова Раабен). В отличие от романа «В пьянящей тишине», выдуманного от первой до последней буквы, «Пандора в Конго» родилась в том числе и благодаря личным впечатлениям писателя, по первой своей профессии ученого-антрополога, члена Ассоциации африканских исследователей.Но и в этом романе напридумано о-го-го сколько! Впереди – последний, завершающий роман трилогии.[i][b]Другое пианино.[/i]Маша Трауб. Ласточ…ка.М.: АСТ; Хранитель.[/b]По-настоящему, конечно, этот роман надо было назвать «Пианино». Потому что «Ласточка» это в том числе и марка пианино. Но такой роман уже был, притом успешный (сестер-новозеландок Кэмпион, понему еще фильм был снят с музыкой Майкла Наймана). А еще ласточка – это такое ласковое обращение к любимой дочке, вроде киски, мышки, зайки и так далее. Мама садилась на кроватку к Наташе и говорила: «Моя рыбонь…» А та добавляла: «…ка». «Моя детонь…» – «…ка». «Моя лапонь…» – «…ка». Ну, и «Моя ласточ…» – «…ка», конечно. А к другой дочке, старшей, Оле, не садилась. И, понятно, как старшая Оля относилась к младшей, Наташе. «Ласточ…ка» – еще один «семейный» роман Маши Трауб.Вообще семейные истории удаются ей лучше всего. Но если предыдущая книга, «Вся la vie», была смешная, животик надорвешь, то эта скорее грустная… «Книжное обозрение» написало про машины книги: «Читать можно с любого места и в любом направлении». Совершенно согласна.