К святому Нилу

[b]К нам в редакцию обратился наш постоянный читатель Виктор Арзумов. Он рассказал, что был на рыбалке на озере Селигер и видел зарево пожара над знаменитой обителью – Ниловой пустынью. «Честно говоря, я даже точно не знаю, что там произошло, но явно что-то страшное… Люди плакали, глядя на это зрелище. Я понимаю, что «Вечерка» московская газета, но есть места, которые дороги всем россиянам, где бы они ни жили».С этим мы абсолютно согласны, потому и выехали в Тверскую область…[/b]Все устроилось на удивление легко. Автор этих заметок был в Ниловой пустыни в 1997 году, когда участвовал в проекте «Возрождение монастырей России», так что маршрут был известен. Сначала электричкой до Твери – около 3 часов; потом автобусом до Осташкова – около 2 часов; оттуда речным «паломническим трамвайчиком» прямо к пристани Ниловой пустыни – минут 40, но это уже просто удовольствие. И тут ко мне подошел наш фотограф Виктор Смольянинов:– В Нилову пустынь собираешься? Давай на моей машине. В выходные?Третьим членом нашего «паломничества» стала студентка-философ МГУ Лиза, которая проходит у нас практику. Ну уж очень просила взять с собой…Если выезжать утром, то даже Ленинградское шоссе не кажется таким уж страшным в плане «пробок». Как доехали до Клина с его парком Чайковского, даже не заметили.Следующим культовым местом, которое мы проезжали, был Торжок. Он расположен приблизительно на половине пути до обители. Торжок – город в российской истории особенный. Когда-то он был южным форпостом Великого Новгорода, здесь хранились хлебные запасы купеческой республики. Поэтому собиратель земли московской Иван I Калита и его потомки в случае конфликтов в первую очередь захватывали Торжок и перекрывали Новгороду «кислород»…На центральной площади Торжка красуется бюст Пушкина. Как положено – с бакенбардами и курчавой шевелюрой. Именно здесь на постоялом дворе состоялась знаменитая игра, во время которой поэт поставил на кон одну из глав Евгения Онегина (то ли 8-ю, то ли 9-ю). Он вез ее в издательство, а здесь взял и продул в карты. Между прочим, издатель Смирдин платил поэту по 2 рубля за стихотворную строчку. Большие по тем временам деньги. А тут целая глава! Но…На постоялый двор приехал кто-то из друзей Александра Сергеевича (видимо, Соболевский, который ехал к нему в гости), и поэт отыграл и главу, и свои деньги, и даже остался в выигрыше, что с ним случалось крайне редко. Видимо, рукописи не только не горят, но и не проигрываются. Так что Торжок для россиянина, как ни посмотри, место знаковое, порубежное.Проезжаем райцентр Кувшиново. Остановились на автовокзале, перекусили. Вполне прилично кормят. 60 рублей – полный обед. Дальше начинаются «туристические» цены. За исключением, конечно, самой обители – там паломника накормят бесплатно.Кстати, 10 лет назад, когда я оказался в этих местах, меня поразили картины полной разрухи: деревенские церкви в развалинах, множество заколоченных домов, на полях никакого движения. А сейчас церкви сияют свежепозолоченными куполами, на окнах домов новые наличники, по жнивью елозят тракторы…Сам подъезд к обители очень живописен. Сначала великолепный сосновый бор, потом подъем на холм и вот она – водная гладь Селигера, а посреди нее – маленький остров, на котором, как сказочный Китеж-град, прямо из воды поднимаются строения Нило-Столобенской пустыни.Прежде всего огромный, по размерам как Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге, главный Богоявленский собор монастыря. Отделанный, покрашенный, словно только что отстроенный при Николае I. 10 лет назад он также производил сильное впечатление, но это было очарование запустения, а теперь… Отреставрирована и предвратная арка, перекрывающая вход с дамбы в обитель.Эта дамба появилась сравнительно недавно. Сразу после войны здесь был лагерь для перемещенных лиц – наших соотечественников и иностранцев, бывших в плену. Они ждали решения своей судьбы и работали – разбирали самую старую, разрушавшуюся Покровскую церковь и из ее камней строили дамбу. До революции 1917 года паломников перевозили на остров Столобный на пароме. Но в большие праздники люди заходили в воду и переходили-переплывали в обитель «своим ходом», настолько сильно было желание попасть в монастырь. Кстати, и паром, и паромная «архиерейская пристань» действуют и сейчас. Они в рабочем состоянии, но это скорее дань традиции.Мы рассказываем у ворот одному из монахов, кто мы такие. Пока о нашем визите докладывают монастырскому начальству, я подхожу к рыбакам, которые сталкивают в воду моторку.– Как, рыба-то есть?– В этом году с рыбой нормально. Щука, сазан, окунь… Появился снеток, три года не было, а теперь появился. Экология улучшается. Мы сами из Москвы, каждый год сюда приезжаем. Все здесь знаем.Маленькое ровное пространство перед дамбой плотно заставлено автобусами с большой надписью на лобовом стекле «ПАЛОМНИКИ». Заходит на швартовку речной трамвайчик. Тоже с паломниками.Я смотрю на собор и вижу, что вокруг колокольни появилась смотровая площадка, там стоят люди. Господи, какой же оттуда вид! Десять лет назад мы с отцом Вассианом (ныне он наместник монастыря, архимандрит) поднимались на колокольню. В то время в обители был настоятель, один монах и два послушника. Но какой кашей нас тогда накормили! Монах в черном открывает ворота:– Отец Петр благословил, можете проезжать…Отец Петр встречает нас перед трапезной. У него лицо московского, даже, скорее, питерского интеллигента и большие натруженные руки, все в сплетениях жил.– Вы, наверное, встали ни свет ни заря, – говорит он. – Давайте отобедаем. Я вот тоже закрутился с делами и поесть не успел.Мы идем в трапезную. Сначала молитва перед образами. Потом наливаем себе по тарелке рассольника. На второе – гречневая каша с подливой. На десерт – монастырский мед.По окончании трапезы отец Петр говорит:– Так, сейчас вам час на отдых. Потом служба, ужин. Часов в девять я в вашем полном распоряжении () можете снимать все, что считаете нужным. Естественно, соблюдая определенные правила в отношении выставленных мощей и иконостаса. Вас проводят, все покажут…Для беседы отец Петр выбрал холл монастырской гостиницы. Получилось, что в нашем разговоре мог принять участие любой кто хочет. С нами все здоровались, но тактично проходили мимо.– Сгорели мастерские. Конечно, ни о каком поджоге не может быть и речи. Просто случайность. Но мы потеряли станки, материалы… На неопределенное время встали работы по благоустройству келий. Речь идет всего лишь о хороших рамах, защищающих от ветра и дождя. Хотели к зиме переселить братию в новый корпус, более удобный и теплый.В 2005 году мы раскопали фундамент первой каменной – Покровской – церкви на острове, обрели мощи святого Нектария, часть его головы сейчас хранится в нашем соборе вместе с мощами преподобного Нила. Рассчитывали этим летом начать восстановительные работы, но теперь все замерло.Приостановились и работы по благоустройству монастырской гостиницы. А мы очень заинтересованы в ней. Паломники, их пожертвования, один из главных источников дохода обители. Им надо обеспечить определенный комфорт… И библиотеку восстанавливать надо. Когда-то она была чуть ли не лучшим в России монастырским собранием книг.– Это так. Еще рыбу разводим и ловим. Но при этом у нас 55 монахов и послушников. Их основная «работа» – молиться Богу за нас всех. По 12 часов служб в день. Есть, конечно, и другие обязанности. Приблизительно столько же трудников.Это люди, которые еще решают, выбрать им суровый путь монаха или вернуться в мир. Они живут в монастыре и выполняют те работы, на которые их назначают. Мы никого не заставляем к нам приходить, но никого и не гоним. И всех надо накормить! И паломников тоже...Традиция нашей обители, которая до революции была второй по значению в России после Троицко-Сергиевой лавры, накормить каждого, кто к нам пришел. Скажем, один паломник купит свечку за 30 рублей, а самый обычный обед – 50. Вот и считайте.Сколько надо продуктов ежедневно, чтобы накормить всех? При этом земли у монастыря совсем немного. Мы обитель епархиальная, и епархия наша далеко не самая богатая. Поэтому приходится, в основном, рассчитывать на свои силы. Раньше к монастырским землям относились окрестные острова. Но в период безначалия, в середине в 1990-х, тверской губернатор и глава Осташковского района продали эти земли под коттеджи. Вон они стоят на другом берегу. Сейчас с этим разбираются следственные органы, но нам от этого не легче. Конечно, хорошая помощь была бы от подворья в Москве.Раньше, до революции, таких подворий было два. Мы обратились к Юрию Михайловичу Лужкову, и – огромное ему спасибо – он подписал необходимые документы: одно из подворий нам вернули. Но там арендаторы, офисы. Надо дождаться срока окончания аренды, как-то договориться с людьми. Вот всем этим я и занимаюсь. И вообще – хозяйством. Сегодня вот корова куда-то убежала. Надо людей отправить на поиски, жалко ведь скотину, заблудится в лесу. Здесь два парня остались из движения «Наши», из Томска, их, наверное, и отправим.– Ежегодный слет. На монастырской земле… Мы даем благословение, дело-то хорошее, ребята учатся, не болтаются, да и в обитель заходят. В этом году заготовили нам пиломатериалы на будущее. Но вот они-то как раз и сгорели.– Да, это был редкий подвиг. Подвиг столпника, подобный подвигу его тезки – Нила Синайского. Причем в нашем холодном климате. Он не присаживался и не ложился. Вделал в стену своей кельи подпорки и повисал на них, когда уставал. Ел траву, кору, пока через 3 года окрестные крестьяне, признав в нем человека святой жизни, не начали возить ему рыбу. Так он еще и не у каждого принимал. Кому-то говорил: ты сегодня согрешил, я у тебя не возьму. И, конечно, дух Нила Столобенского поддерживает нас, он всегда с нами.– Чудесные исцеления начали происходить еще при жизни Чудотворца. К нему везли больных со всей округи. Три года назад мы вновь начали вести книгу исцелений. Они продолжаются! Бывают поразительные случаи. Нам привезли больного отрока, и у него здесь вдруг открылся дар иконописца. Пишет замечательные образы. Вот только, опять же, не хватает книг, ему ведь каноны нужны, по которым иконы пишут. Поэтому, если есть возможность помочь с литературой по иконописи, будем благодарны…Служба начинается в монастыре в 5 утра. Я завел будильник на мобильном телефоне на это время, встал и пошел на службу. На улице шел проливной дождь. В соборе братия и несколько паломников пели и клали земные поклоны.У собора замечательный пол. Цветом и фактурой камня он похож на водную гладь озера, и кажется, что идешь по воде…Через полтора часа я уже был в трапезной. У монахов и послушников завтрака нет, они продолжают службу, завтракают только трудники. Суровые крепкие мужики с широкими плечами и бородами сидели за длинными столами и раздумчиво ели вареные макароны с подливой. Разговаривали мало. Минут через 15 их должны были распределить по работам на день. При этом зонтов ни у кого не было. Да и как работать и держать зонт одновременно? Все-таки монастырский быт – суровый быт, каким бы идеалистическим мы его себе ни рисовали по книгам или кинокартинам.Дождь лил как из ведра. Я обошел остров. Увидел сгоревшие мастерские, коровник, огород, пасеку, постоял у креста на месте первой деревянной церкви преподобного Нила. Осмотрел пока не действующий храм Воздвижения Креста Господня.Именно его хотят поручить расписать отроку, у которого открылся дар иконописца.Встретил тех самых томских ребят из «Наших» – Стаса и Володю, – которые утром нашли-таки монастырскую корову.– И как вам здесь?– Нравится. Хорошие были сборы. Приезжали профессора из Москвы. Лекции, семинары, работа для монастыря… Теперь вот при монастыре, помогаем.– А какие планы на будущее?– Вообще-то мы хотели в Смоленскую область, к следопытам, искать на местах боев останки погибших. Нас обещали отвезти, а потом что-то сорвалось. Вот теперь ждем денег из дома, немного сами зарабатываем. Наберем – поедем в Смоленск. Нет – нам помогут добраться назад в Томск, поездом. Хорошее лето получилось…Приблизительно через час наш маленький редакционный коллектив провел собрание. Решено было уезжать. Хорошей погоды для съемок не предвиделось, а обременять своим присутствием и без того занятую братию было неудобно. Было грустно.– Я такой энергетики, – сказала Лиза, – нигде не чувствовала. Очень она здесь сильная.– Ты же была и на Соловках, и в Троицко-Сергиевой Лавре, и в Киеве. Тоже места легендарные, с мощами подвижников…– Там все цивилизованнее. А здесь что-то первозданное, прямо от истоков православия.Мы надолго замолчали. После Торжка, уже на Ленинградском шоссе, остановились заправиться. Я вышел и пошел к придорожному кафе. Открылась дверь, и мне навстречу вышел Олег Митяев. Я очень люблю творчество этого поэта и музыканта, поэтому совсем неожиданно для себя сказал:– Здравствуйте, Олег.– Здравствуйте, – он крепко пожал мне руку. Позже я узнал, что в эти дни на Селигере был традиционный фестиваль бардовской песни.А еще мне вспоминается строка из песни Митяева: «Лето – это маленькая жизнь». Наше паломничество тоже было маленькой жизнью. Вернее, прикосновением к другой, большой жизни – мудрой и трудной, которую мы – люди мирские – наверное, до конца понять не сможем.[i]Подвижнический подвиг преподобного Нила на острове Столобном продолжался 27 лет, начавшись в 1528 году. В декабре 1555 года к Нилу приехал духовный наставник Николо-Рожковского монастыря Сергий. Нил исповедался, причастился и 7 декабря преставился.Одним из последователей Нила стал иеромонах Николо-Рожковского монастыря Герман, который прожил на острове 3 года. В 1591–1594 годах силами Германа и братии была выстроена первая деревянная церковь Богоявления Господня. В 1594 году здесь официально открылся монастырь, получивший название Нилова пустынь.После Смутного времени возрождением обители занимался ученик Германа, иеромонах, а затем игумен Нектарий. Он умер в 1667 году в возрасте 80 лет, успев испросить у царя Алексея Михайловича деньги на строительство первого каменного храма. При его строительстве рассыпался гроб преподобного Нила, но мощи через 112 лет после смерти оказались нетленными.В 1821–1833 годах по проекту архитектора И. И. Шарлемана на Столобном острове был возведен колоссальный собор. Дорогие вещи и драгоценные предметы в ризницу храма вносили Екатерина II, Павел I, Александр I, другие русские цари. К 1909 году в ризнице насчитывалось более 2000 предметов. Огромную ценность представлял собой иконостас. В сыром селигерском климате неблагородные металлы ржавели, поэтому все оклады икон были из серебра, золота, платины. Все это богатство было конфисковано, обращено в груду драгоценного лома и вывезено в 1919 году.Самое большое богатство обители – чудотворные мощи преподобного Нила были перевезены в краеведческий музей города Осташкова, который разместился в Вознесенской церкви. То, что они сохранились до сих пор, также можно считать чудом. Последняя в советское время службы в монастыре была отслужена в 1928 году.В 1930-х годах на территории монастыря была трудовая коммуна. С сентября 1939 по май 1940 года здесь содержались польские офицеры и жандармы, арестованные после частичной аннексии Советским Союзом Польши. Позже они были расстреляны.Во время войны в зданиях монастыря располагался госпиталь, затем лагерь для перемещенных лиц, затем – до начала 1960 годов – колония для несовершеннолетних преступников. Затем здесь был дом престарелых, а с 1971 года турбаза «Рассвет». Монастырь признали памятником архитектуры и взяли под охрану государства.В 1990 году в целях сохранения памятника комплекс монастыря передали в пользование Московской патриархии Русской православной церкви. 20 декабря 1991 года была проведена первая божественная литургия.9 июля 1995 года по благословению Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II состоялось торжественное перенесение мощей преподобного Нила Столобенского в Нилову пустынь. С тех пор в этот день ежегодно в монастырь стекаются тысячи паломников. И часто в этот день над их головами вспыхивает радуга…[/i]