Адрес — «Арбыт»

«Адрес юрлица — «Арбыт». Так было обозначено на чеке, который выдали одному из арбатцев в популярной фастфудовской сети. Ничего особенного. Просто опечатка. Арбыт-Марбыт, Арбат-Шарбат. Какая разница? Ясно же, что не Помидор-Мамидор. Но взбесила эта опечатка многих. И понимаю, почему. Сама взбесилась.

Объяснить ляп усталостью, сбившимся на клавиатуре пальцем, невнимательностью легче легкого. Всякое бывает. Но небрежно перевранное название одной из главных улиц города, столичной ценности, сыграло роль «последней капли». За которой, впрочем, ничего особенного не последовало: так, побухтели в районной «соседской» переписке, с сожалением констатировав — такова жизнь. Но осадочек остался. И не проходит.

И вот тут и заскрипел под ногами «тонкий лед»…  С этого момента что ни скажи — то будет расценено как проявление московской фанаберии, надменности, «особого столичного положения», нетолерантности, негостеприимности и всего прочего. И поди докажи, что нет этого и в помине. Но плечи все же у многих москвичей изумленно поднимаются вверх — да что происходит-то?

Москва гостеприимством славилась. Так было всегда. У моих родителей всегда кто-то жил из немосквичей, и мы очень любили гостей и даже встречали их по-особенному, несмотря на скромность родительских доходов. Именно поэтому, кстати, мама мариновала столько грибов — они всегда были в чести, а уж с картошечкой… Ну а кроме того, под приезд сибиряка Вити-буровика лепили пельмени, все кемеровчане обожали мамины пироги, дядя Бикужа из Кустаная — котлеты, к визиту Берды из Самарканда затевали плов, Гагик из Еревана ценил мясо куском или бефстроганов, а для воркутинцев пекли блины или оладьи. Отец-геолог из всех командировок привозил бумажки с телефонами, двери нашего дома не закрывались, а раскладушки никогда не убирались. Я только успевала гладить белье…

Однажды вообще случился анекдот: к нам приехали и заселились две тетки, назвавшись троюродными сестрами упомянутого Гагика. Они жили неделю, скупая в столице косметику и еще бог весть что. А потом оказалось, что у Гагика не было никаких сестер, и они с отцом долго хохотали над этим эпизодом… И так были открыты двери многих домов, не говоря уже о том, что москвичи, откровенно, нескрываемо нелюбимые во всех провинциальных городах, виновные лишь в том, что родились в Москве, всегда, будто чувствуя эту свою «без вины виноватость», старались еще и помочь всем приезжим найти в городе нужный дом и улицу, что-то посоветовать, показать дорогу, что-то подсказать и все такое.  

Сейчас само понятие «москвич» превращается в раритет — оно исказилось за последнюю четверть века до неузнаваемости. «Да ваша Москва ваааще!» Я миллион раз слышала в командировках и поездках это презрительное «ваааще», после которого выяснялось, что заветная мечта говоривших — жить в этом «аду». Теперь, и давно уже, слово «москвич» позволяет примерить на себя любая тугая мошна приехавших с периферии бонз и просто искателей удачи. И они, называясь так, устанавливают тут свои «понятия», заставляя окружающих их принимать, круглосуточно проживая в бескомпромиссной уверенности в своей крутизне и «омосквиченности».

Арбат всегда был одним из символов Москвы / Фото: Наталья Феоктистова / Вечерняя Москва

Нет-нет, не подумайте: у меня нет претензий к «понаехавшим» в целом. И друзей с периферии у меня немало. Жизнь заставила их искать тут лучшей доли, да и сами москвичи, честно говоря, в целом никогда не отличались пробивными способностями, а когда-то были и откровенно ленивы — все это так. И не секрет, что квартира, оставленная доброй бабушкой внучку, часто позволяет ему вести жизнь жирующего рантье, что по определению не может вызывать симпатии ни у «коренных», ни у «понаехавших». Но речь все же сейчас о другом. Как-то напрягает уже, честно говоря, то, что иные гости, те, которых ныне большинство, ведут себя в городе как хозяева, навязывая свои правила и порядки, да еще и откровенно демонстрируя свои права — жить тут так, как им кажется правильным. И вот что с этим делать, я не знаю.

В Москве не было принято сидеть на корточках. Тут не плевались семечками ни в горстку, ни в кулек, ни на асфальт тем более. Тут не сморкались на асфальт и не плевали туда же со всей мощью своих забитых чем-то там бронхов. Тут не плясали на вокзале лезгинку, точно так же, впрочем, как не водили и хороводов. Тут не принято было есть и пить в метро, оно вообще еще недавно было идеально чистым: помню, как я испытала настоящий шок, впервые увидев на станции бумажку. Чистая правда, это был шок! А недавно наблюдала, как ватага развеселых молодцев с гыканьем пыталась пристроить банку из-под пива статуе матроса на станции метро «Площадь Революции». Но поезд пришел, они ее просто бросили и уехали. Хотела ее подобрать, да не успела: какой-то старик, осколок прошлого, поднял, покачав головой, положил в пакет и потрюхал своей дорогой. И странно ведь даже, что подобрал! И ощущение было, что меня полили этим вонючим пивом с ног до головы. Но когда ватага развлекалась, им никто не делал замечаний, включая меня: их было много, это же просто страшно!

Среди «понаехавших» много умников и умниц, деятельных «двигателей прогресса». Но почему-то все ощущения от приезжих составляет другой клан — тот, что ничтоже сумняшеся насаждает столице свой образ жизни, свои вопли и крики, свои шальвары и грязные спортивные костюмы, чудовищные кепки и безразмерные платья со стразами, рыгание, плевки, агрессию — по отношению к тем, кто вообще-то тут жил и раньше, без распоясавшихся гостей.

Вот и «Арбыт» — он оттуда же, из бескультурья, безнаказанности и наплевательства.

Прежний мэр был широк душой — столичные ворота открылись без ограничений. Нынешним властям приходится все это разгребать, балансируя на тонком мостике между желанием навести порядок и соблюдением толерантных реверансов. Острота мигрантской темы велика, она взрывоопасна, и все это понимают. Однако все же есть в этой теме перекос, может, он от все той же характерной для москвичей неуверенности в себе: пока думали да рядили, как бы намекнуть гостям, что пора и честь знать, их права гостей стали незыблемыми, а права хозяев — умозрительными. И это патология. При всем столичном гостеприимстве.  

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции